Цена бесчестья - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 47

Он закрыл глаза, понимая, что не сможет сразу уснуть. Завтра утром экс-премьер должен прилететь в Москву и дать большую пресс-конференцию. Если они все рассчитали правильно, то, возможно, уже завтра копия аналитических материалов, подготовленных Репниковым и Логутиной, появится в центральных российских газетах. Копия есть у Павла Феоктистова, и он может ее опубликовать уже в завтрашних номерах.

Дронго вспомнил Хаэн. Кажется, никогда он не был так близок к костлявой старухе, которая явилась вместе с убийцами. Если бы эти молодые ребята из полиции опоздали на несколько минут, все было бы кончено. В таких случаях пленных не берут, их убивают последним контрольным выстрелом в голову. Он тяжело вздохнул. Пострадал Кружков, об этом он сожалел более всего. А вот с Джил у них явно не получилось. Она успела уехать вместе с детьми в Швейцарию. Сегодня на вокзале он взял газету и прочел ее послание. У них все в полном порядке. Он улыбнулся. Его система защиты, которую он придумал достаточно давно, все еще работала. С Эдгаром он может поддерживать связь по «четвертому варианту» через компьютеры. Передавая сообщение друг другу в зашифрованном виде и так, чтобы другие не поняли, от кого и кому пойдет это электронное письмо. А проверять все письма, поступающие посредством Интернета, не сможет даже самая сильная спецслужба мира.

«Утром все закончится, – подумал он перед тем, как заснуть, – завтра утром».

Девятнадцатое октября

Скорый поезд ТЖВ номер тридцать семь вышел из Тулузы утром в девять часов шестнадцать минут. Отсюда до Бордо было около двух часов пути. Подобные поезда больше нигде не останавливались, развивая очень приличную скорость. А из Бордо до Парижа поезд шел три часа, также нигде не останавливаясь. Они сидели в небольшом купе, друг против друга. Все их пакеты были сложены наверху. Они так и не успели приобрести новых чемоданов. Сегодня с утра у Веры было превосходное настроение. Словно присутствие Дронго начинало ее тяготить и она радовалась самой возможности избавиться от напарника, перейдя под покровительство своей старшей сестры.

Она даже позавтракала с удовольствием в отеле Тулузы, выпив две чашки кофе. Дронго подумал, что молодой женщине было достаточно сложно все время оставаться в номерах, где рядом с ней находился посторонний мужчина. Он всего лишь выполнял свои профессиональные обязанности, а ей было тяжело выносить подобное соседство. Ему следовало давно учесть это обстоятельство и заказывать спаренные номера. Но он боялся вызвать подозрения тем, что два отдельных номера берут мужчина и женщина. В таком случае первыми подозреваемыми, которых станут проверять, будут они.

Все было уже сказано, обо всем они говорили. Поэтому Вера читала свои газеты, а он привычно дремал, не поднимая головы, даже когда в вагоне появились проверяющие проводники. Вера протянула им билеты, он даже не раскрыл глаза, прислушиваясь к их шагам. Все прошло благополучно. У них проверили билеты и пожелали счастливого пути.

Ровно в четырнадцать часов тридцать минут поезд прибыл на вокзал Монпарнас. Оставалось выйти из вагона, забрав свои многочисленные пакеты, что они и сделали. Вера смущенно улыбалась, предчувствуя расставание. До назначенного времени оставалось около двадцати минут. Эти последние минуты как-то тяготили обоих, словно они желали поскорее расстаться друг с другом и забыть про это путешествие, как про кошмарный сон. Дронго подошел к газетному киоску и купил несколько газет, в том числе и на русском. Уже в такси он раскрыл газеты, просматривая заголовки. Нигде не было ни одного слова о пресс-конференции бывшего премьер-министра, о которой столько писали различные газеты в предыдущие дни.

«Странно, – подумал Дронго, – или они не успели? Возможно, что сама пресс-конференция назначена на полдень или на два часа дня, тогда сообщение о ее проведении появится либо в вечерних, либо в завтрашних газетах».

– Они опубликовали обзор? – поинтересовалась Вера.

– Нет, – ответил он, – наверное, он выступит сегодня и они ждут его пресс-конференции, чтобы завтра в газетах опубликовать все подробности. Обычно они так и делают.

Она кивнула, посмотрев на часы. До назначенного времени оставалось около восьми минут. Отсюда было не так далеко. Оба вокзала были на одном берегу Сены, и даже с учетом парижских автомобильных пробок можно было доехать за пять-десять минут.

– Я хотела вас за все поблагодарить, – сказала Вера, сжимая ему руку, – вы ради меня рисковали жизнью. Иногда я говорила глупости или вела себя не очень умно. Вы меня простите. И выкиньте из головы все, что я вам говорила. Я иногда болтаю такие чудовищные глупости, а потом сама не понимаю, почему так говорила. Возможно, у меня комплекс старой девы.

– Надеюсь, не в буквальном смысле? – пошутил Дронго.

– Не знаю. Мне теперь кажется, что раньше я ничего не понимала. Как будто вместе с вами я прошла новый курс обучения. И многое осознала. Узнала и взглянула иначе на свои отношения с разными людьми. Спасибо вам за все.

Он молчал. Когда женщина говорит такие слова, она выражает не благодарность. Она прощается со своей молодостью, с человеком, которого никогда больше не увидит. Или не захочет видеть. Возможно, она подсознательно чувствует, что они больше никогда не увидятся. Слишком тяжелые воспоминания будут фоном их новой встречи. Наверное, лучше избежать подобных воспоминаний в будущем.

У Лионского вокзала такси свернуло направо. Они проехали еще немного и остановились у кинотеатра, находившегося напротив отеля «Холидей Инн». Она увидела подъехавшую машину сестры и улыбнулась Дронго, показывая на серебристую «Ауди».

– Это машина Киры. До свидания. И всего вам хорошего.

Она еще раз пожала ему руку и вышла из такси. Он хотел помочь ей, но она забрала все свои пакеты. И уверенным шагом направилась к «Ауди». Внезапно она остановилась, словно что-то увидев. Затем повернулась к Дронго и как-то неловко помахала ему. И снова подошла к машине. Почему-то не села. Наклонилась и начала разговаривать, будто проверяя, кто именно за ней приехал. Дронго насторожился. Он начал выходить из салона такси, когда увидел, как кто-то сидевший на заднем сиденье «Ауди» схватил Веру за руку и втащил в машину. Дверца захлопнулась. Машина начала набирать скорость. Кроме водителя там был кто-то еще на заднем сиденье. И за рулем находилась явно не Кира.

– За ними, – крикнул Дронго таксисту, – быстрее за ними!

Тот, не понимая английского, резко крутанул руль и врезался в другое такси, проходившее рядом. Дронго бессильно опустил руки. «Ауди» уже скрылась за поворотом. Таксист взглянул на Дронго, словно спрашивая, кто именно будет платить за аварию. Еще через несколько минут Дронго уже звонил по телефону, успев купить карточку в кафе, на котором было написано: «Табак». По правилам французской торговли, сигареты и телефонные карты могли продаваться в тех кафе и барах, на которых было слово «Табак». Очевидно, для их продажи требовалась специальная лицензия.

Дронго набрал личный телефон Каплуновича и долго ждал соединения, пока любезный голос не сообщил ему, что абонент недоступен. Затем набрал номер Аллы и выяснил, что этот телефон тоже отключен. Затем вспоминал другие номера, набирая их раз за разом. Наконец он набрал номер домашнего телефона семьи Каплуновича в Париже, и ему кто-то ответил.

– Позовите мсье или его супругу, – попросил Дронго. Вместо ответа просто положили трубку.

Чувствуя себя почти убийцей, он перезвонил Эдгару и попросил найти любой телефон, по которому можно соединиться с Борисом Каплуновичем. Вейдеманис искал такой телефон минут двадцать. Наконец он дал номер Ганеева. Дронго перезвонил помощнику Каплуновича.

– Веру похитили! – крикнул он в трубку, услышав голос Ганеева. Но тот был спокоен.

– Где вы находитесь? – спросил он.

– В Париже, на улице, – ответил Дронго. Он озирался, пытаясь понять, на какой именно улице он находится.

– Не нужно кричать, – сказал Ганеев, – лучше приезжайте в Москву. Можете считать, что ваше дело закрыто. Вы нашли нужного нам человека и привезли в Париж. Этого достаточно.