Жажда иллюзий - Джордан Николь. Страница 22

— А как же! Такие лапочки — просто красавчики! Ну, по-крайней мере двое из них уж точно душки. Один, правда, старый и толстый, а остальные очень даже ничего. Чует мое сердце, что мне-то как раз достанется старый и толстый. И это ты будешь виновата, ты, ты, ты… Так-то ты платишь мне за все мои заботы? — Вероник хрипло засмеялась, давая понять, что ее слова надо понимать как шутку.

Вероник действительно помогала Лорен совершенствовать французский, а заодно учила девушку уму-разуму, однако Лайла считала, что Вероник являет собой дурной пример для подражания. Но Лорен нравилось, что с Вероник можно поговорить о чем угодно, не опасаясь порицания. К тому же с ней было очень весело — она умела рассмешить даже самого угрюмого человека.

Лорен подошла к зеркалу, чтобы закрепить на лице полумаску.

— А мне казалось, ты говорила, будто это вовсе не важно, как выглядит клиент, — заметила она лукаво.

Вероник пожала плечами:

— Ну конечно же, я это говорила! И все-таки лучше спать с красивым богачом, а не с безобразным.

— Хорошо со всеми, кто при деньгах, не так ли?

— С моим-то везением наверняка окажется, что толстяк беден как церковная мышь. Ну вот, держите свой веер, мадемуазель Бессовестность, и попрошу вас поторопиться, а то всю рыбку выловят, прежде чем я успею закинуть удочку.

Последний раз взглянув в зеркало, Лорен подоткнула под тюрбан выбившийся локон.

— Сколько суеты из-за какой-то рыбки.

Вероник распахнула дверь.

— И ты засуетишься, когда увидишь, какого она размера.

— Наверное, лучше всего она будет выглядеть на тарелке под соусом, — засмеялась Лорен, накидывая на плечи легкую шаль. — Впрочем, я вряд ли увижу великолепное зрелище, если только твоя рыбка не проплывет рядом. Лайла запретила мне покидать гостиную.

— Лайла мудра, — заключила Вероник, бросив понимающий взгляд на откровенное платье Лорен. — Это платье — все, что тебе нужно, чтобы привлечь чье угодно внимание. Боже, как нам всем повезло, что рыбка тебе не по вкусу!

Здание игорного дома представляло собой типичный образец архитектуры Нового Орлеана. Простые аккуратные стены фасада украшал кованый кружевной орнамент, высокая арка вела в открытый внутренний дворик, окруженный галереей с перилами.

Весь нижний этаж занимали игорные залы. Там же помещались гостиная, курительная и буфет, где подавали поздний ужин. В элегантные номера на втором этаже из холла вели изящные лестницы; была также и еще одна литая лестница прямо со двора. В залах гостям на выбор предлагались пикет, девятка, мак-као, фараон; имелась даже рулетка.

«Придраться решительно не к чему», — думал Джейсон, оглядываясь по сторонам. Играть было интересно, игроки подобрались примерно одного уровня; негромкие разговоры за столами и приглушенный смех сливались в общий приятный фон, создававший непринужденную атмосферу. К тому же пышная рыжеволосая девица, постоянно крутившаяся поблизости, пока он играл в фараон, обещала приятное завершение вечера. Она без устали обмахивалась веером, искрометно улыбалась и посылала Джейсону томные взгляды.

Первые фортепьянные аккорды полились в залу через открытую дверь, но Джейсон, увлеченный игрой, не обратил на них внимания. Однако стоило ему услышать низкий, богатый обертонами голос, запевший песню, как каждый его мускул напрягся.

Как он ни убеждал себя, что слишком часто в последнее время вспоминает дочь Карлина, что завораживающая бархатистость голоса певицы может принадлежать другой женщине, все же, не удержавшись, Джейсон извинился перед игроками, сложил карты и поднялся из-за стола.

Удивительный голос манил его, подобно пению сирены. Когда Джейсон вышел в тенистый двор, ночная прохлада приятно пахнула ему в лицо. Пройдя по каменным плитам, он остановился у застекленных дверей в большую ярко освещенную гостиную, откуда доносилась музыка. Комната была обставлена мебелью из розового дерева с позолотой, кремовые стены поблескивали золотым узором, а на дальней стене помещалось огромное зеркало, в котором отражался официант с подносом, обносивший гостей напитками.

Однако Джейсон не видел ничего, кроме женщины за фортепьяно.

Сидя вполоборота к двери в сад, она пела сочным, гортанным контральто, вызывавшим в душе Джейсона одновременно боль и наслаждение. Казалось, женщина полностью отдалась музыке. Перья в ее затейливом головном уборе покачивались в такт плавным движениям тела, а голова была слегка опущена.

Джейсон узнал бы ее где угодно. Золотые волосы спрятаны под тюрбан, тонкие черты лица, врезавшиеся ему в память четыре года назад, скрыты маской… но все та же неуловимая прелесть, воспоминания о которой не давали Джейсону покоя ни во сне, ни наяву, окружала женщину за фортепьяно дивным ореолом.

Конечно, кое-что изменилось. Бледные скулы покрывали густые румяна, полные губы были ярко накрашены, а глаза в прорезях маски, казалось, были того же цвета, что и блестящая темно-изумрудная материя платья; но Джейсон знал, что, если вглядеться с близкого расстояния, станут видны мерцающие золотые искорки и чувственный янтарный блеск кошачьих глаз.

Несколько мгновений Джейсон всматривался в эти гипнотические глаза, затем взгляд его скользнул ниже, следуя за изгибом нежной лебединой шеи, по покатым плечам, обнаженным низким декольте.

Желание охватило Джейсона при виде соблазнительных теней между тугими полными грудями, выпиравшими из шелкового лифа так, что вырез платья едва прикрывал соски. Руки Джейсона сжались в кулаки, а в голове роем понеслись бесчисленные вопросы. Давно ли она здесь? Чем зарабатывает на жизнь? Продает себя богатым завсегдатаям игорного дома? Но где же тогда Лайла?

И еще один вопрос настойчиво возвращался вновь и вновь: неужели это он довел девушку до такой жизни?

Невыносимая мука терзала душу Джейсона. Отвратительно было одно то, что он выторговал ее невинность за сотню фунтов и навязывался с предложением замужества. Но оказывается, этим дело не ограничилось. Из-за него прелестный ангел отправился на панель.

Тем временем элегантно одетый брюнет подошел к девушке и властно положил руку на ее обнаженное плечо. У Джейсона перехватило дыхание. То был Феликс Дюваль, местный картежник и шулер, — Джейсон познакомился с ним всего несколько минут назад.

Когда Дюваль наклонился, чтобы поцеловать гладкое молочно-белое плечо в том месте, где лежала его рука, Джейсон заскрежетал зубами. Он испытывал желание задушить мерзавца. Однако реакция Лорен привела молодого человека в еще большее бешенство. Девушка не вспыхнула, не отвернулась в смущении — напротив, обернувшись к шулеру, она кокетливо склонила голову набок.

— Феликс, — донесся до Джейсона ее низкий голос с небольшим французским акцентом, — вы уезжаете на бал?

— Да, моя прекрасная Маргаритка, но я буду считать минуты, приближающие меня к возвращению.

Девушка улыбнулась Дювалю улыбкой, пленительной в своей отчужденности.

Сомнений быть не может. Они любовники. Джейсон застонал, как раненый зверь. Дочь Джонатана Карлина, наследница судовладельческой империи, стала обыкновенной проституткой! Боже милосердный, а ведь он хотел жениться на ней!

Взгляд Джейсона вновь скользнул по лицу Лорен и задержался на изумруде, примостившемся у нее между грудями. Ожерелье, должно быть, стоит целое состояние. Вероятно, подарок Дюваля. Конечно, для нее предпочтительнее было иметь одного мужчину, который защитит и обеспечит ее, но отчего-то мысль о таком кавалере была для Джейсона не менее тяжела, чем предположение, что она раздвигает ноги для любого, кто достаточно состоятелен, чтобы за это заплатить.

Он не знал, сколько простоял во дворе, терзаемый вихрем мрачных мыслей. Его плеча касалась гроздь похожих на звездочки желтых цветов, но их пьянящий аромат словно был предназначен кому-то другому. Только что прямо на глазах Джейсона рухнула его мечта — невинная молодая женщина, которую он некогда держал в объятиях, которую хотел лелеять и защищать, превратилась в обыкновенную шлюху…