У рыбацкого костра - Коллектив авторов. Страница 15

Легкий толчок, ощущение тяжести, трепещущий окунь в пушистом снегу. До чего же веселая работа! Торопись, рыболов! Под тобой кишит окуневая стая. Она может неожиданно перейти на другое место. Пошевеливайся, снимая рыбу с крючка, пришла твоя минута!

Прыгают возле меня припудренные снегом окуни. Я подаю знак приятелям, они стремительно снимаются со своих мест и бегут в мою сторону, сбрасывают полушубки, бушлаты, спешно рубят лед. У нас неписаное соглашение - бить лунки без спроса в пяти шагах от рыболова, нашедшего окуней.

Я выбрасываю на лед еще одного окуня и слышу бас моего друга.

- Пошло, пошло! Вот здорово! Обловился человек!

Краем глаза я вижу Александра Алексеевича: черное пальто, огромные серые валенки с резиновыми тянучками, длинноухая цигейковая шапка, в руках удочка и складной стульчик из алюминиевых прутьев.

Смахивая варежкой льдинки с подстриженных заиндевевших усов, поглядывая на меня темно-карими глазами из-под нависших бровей, он добродушно улыбается и басит:

- Можно из вашей лунки попробовать? Пугать рыбу не хочу, а по крупненьким соскучился: у меня одна мелочь.

Я знаю, что он хитрит. Окуня не так-то просто напугать, когда он жадно бросается на блесну. Просто не хочется моему другу рубить лед, ведь у меня в запасе несколько свободных лунок. Да и любит он посидеть рядом со мной, поговорить, посмеяться.

Всю неделю, промелькнувшую в работе, мы почти не виделись, в пути не успели наговориться, да и каково одному просидеть целый день над лункой?

- Садитесь, - говорю я, - только поторапливайтесь. Я уже пять минут воюю, стая может отойти. Хотя вряд ли вы поймаете крупненького, вы такой невезучий!

Александр Алексеевич не обижается, он и сам любит подтрунить надо мной. Кряхтя он усаживается на стульчик и весело говорит:

- А где здесь самый большой окунь? Довольно гулять по Шоше, садись на крючок, в Москву поедем.

Небрежно он взмахивает удилищем, смотрит, как я таскаю рыбу, и вдруг вскакивает: из лунки с превеликим трудом вылезает здоровенный окунь, под стать тянучкам на большущих его валенках. И такой это красавец, что за него можно отдать добрую половину моего улова.

- Тэк-с, - довольно говорит Александр Алексеевич. - А где здесь второй такой окунь?

Но проходит минута, другая, а поклева нет, окуни отошли. Разговор тоже не клеится. Друг мой поднимается, кряхтя берет, стульчик и как бы невзначай подвигает ногой к моей куче окуней пойманного им горбача.

- Вот и подшутил я над вами. А вам урок - не смейтесь над старшими, учитесь у них ловить настоящую рыбу.

Он уходит. Я не свожу глаз с его окуня, полчаса сижу над лунками и затем с ожесточением крушу лед вокруг своего ведра, но рыбы нет.

Наконец Александр Алексеевич подает мне сигнал, он нашел стаю и зовет на помощь.

Я срываюсь с места и бегу к нему. Дружба - всегда дружба…

Зимний день

По-темному мы выходим на лед, покрытый глубоким снегом, и направляемся к Строковскому омуту. Напротив канавки там вчера неплохо ловились окуньки.

Товарищи уходят вперед, я задерживаюсь у левого берега с Георгием Николаевичем и начинаю блеснить во вчерашних лунках.

Ночью лютовал мороз, лунки затянуты толстой пленкой льда. Но раскрыть их куда легче, чем вырубить новые. Даже от удара пяткой они распечатываются с глухим причмокиванием.

При первой же поклевке я лишаюсь блесны, на которую так хорошо вчера шел окунь. Я досадую, спешно привязываю большую блесну с тройником и решаю обязательно поймать прожорливую щуку. Это ее работа!

В соседней лунке минут через десять ощущаю резкую поклевку. Рыба промахнулась, не засеклась, но от столкновения с блесной, по-нидимому, ушибла нос и стоит где-то поблизости. Я подманиваю ее игрой блесны, возбуждаю ее аппетит. И скоро вытаскиваю ее на лед. В широкой пасти щуки нахожу серебряную блесну с обрывком капрона.

- Вот забавный случай, - говорю я Георгию Николаевичу. - Преступление и наказание. Идите взгляните!

Но ему недосуг. Схватившись обеими руками за удилище, он тянет из воды что-то очень тяжелое.

- Коряга небось? Того и гляди удочка треснет.

- Какая там коряга. Шевелится, дергает, честное слово. Помогите!

Из узкой окуневой лунки показывается острый, почти белый нос огромной рыбы.

- Рубить, что ли? - спрашиваю я, берясь за пешню.

- Погодите, как бы дело не испортить. Рыбка-то какая, а? Возьмите удочку, а я палец просуну.

Георгий Николаевич сбрасывает рукавицу, осторожно опускает палец в лунку и с натугой тащит рыбу. Показываются янтарные глаза, серебристо-фиолетовые щеки, но жабры не пролезают.

- Давайте вместе потянем, - с дрожью в голосе говорит Георгий Николаевич.

Мы запускаем два пальца под жабры и вытаскиваем на лед толстого, короткого судака, похожего на большую чурку. Удивительно спокойно лежит он на снежной подушке, лишь изредка пошевеливая жабрами и взмахивая широким хвостовым плавником с черными крапинками.

Сбегаются все наши рыболовы посмотреть на богатый трофей, Георгий Николаевич не успевает отвечать на вопросы. Все по очереди держат судака в руках и сходятся на том, что в нем не меньше полпуда.

Счастливый рыболов кладет судака в сумку и отправляется с нами в поисках новых рыбных мест. Но его тянет снова к старым лункам, и он спешно уходит искать другого такого же судака.

Много случайностей бывает на рыбалке.

Вечером мы подходим к Георгию Николаевичу нагруженные рыбой, пойманной после обеда, а у него все тот же утренний судак. Весь день простоял рыболов возле заветной лунки с тяжелой рыбой в сумке и не поймал даже маленького окуня. И все ждал, очень хотел быть первым среди нас…

Так вот бывает и на охоте.

Убьешь на рассвете из-под гончих по первому кругу здоровенного русака, сияешь от радости, товарищи глядят на тебя с завистью. А ты и выстрела больше не сделаешь за целый день, зато так намнешь плечи, словно тянул бечевой груженую баржу. Товарищи убьют под вечер по русачку и пойдут домой в веселом настроении, да еще над тобой посмеются…

Не радуйся, рыболов, легкой победе на водоеме! Утром - всегда день впереди. Крепко держись товарищей. Дерзай вместе с ними. Ищи!

На пороге весны

Объявился лещ.

Поймал его мальчонка из Малиновки на большую мормышку. Узнали мы про леща, только о нем и разговариваем. Каждому приятно побороться с большой, сильной рыбой.

На тонкой леске, на какой даже приличного окунька тащить опасно, выхватить широкого, золотистого леща - то ли не радость?

Конечно, не все любят такую аккуратную ловлю.

Ефим Николаевич идет за судаком, но втайне надеется найти и леща. Ведь рядом с судачком почти всегда ходит лещ, глядишь, и ухватится за красную шерстинку на тройнике. А то при взмахе удилищем подденется за подбородок или за плавник. Вот уж поскрипит тогда удилище в руках рыболова! Будто ему на крючок набросили ведро с водой и дергают его во все стороны.

Но судака нет, не видно и леща. Так вот и сидит без серьезного дела старый, опытный рыболов, машет удилищем, смотрит, как другие ловят окуней у самого берега, но с места не сходит, ждет своего часа.

- Лучше уж одного хорошего судачка поймать, чем такой мелочью пробавляться! - отвечает он на наши приглашения заняться окуньками.

Ефим Николаевич сдвигает на затылок коричневую егерскую шапочку, оправляет короткий потертый пиджачок ржаного цвета, покрытый многочисленными заплатами, и поудобнее усаживается возле новой лунки на высокое, узкое ведро.

Ласково греет мартовское солнце, глазам больно смотреть на ослепительно белый снег, после долгой ночной дороги клонит ко сну, взмахи удилищем становятся реже, тише.

И вдруг - гомон над рекой:

- Упал, смотрите - упал!