День гнева - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 13

— Все согласовано, — заметил Полетаев.

— Неважно, верят только вам. — Премьер вздохнул. — В общем, постарайтесь продержаться три дня. До пятницы. Самое главное сейчас утвердить бюджет.

— Продержусь, — через силу улыбнулся министр. Премьер посмотрел ему в глаза, пожал руку, кивнул Шумскому и вернулся к столу. Как только Шумский и Полетаев вышли, премьер поднял трубку и попросил соединить его с начальником службы охраны.

— Слушай меня внимательно, — раздраженно сказал премьер, — мало троих, поставь десятерых, но Полетаева ты мне сохрани. Чтобы до пятницы с его головы ни один волос не упал. Понял?

День первый. Москва.

12 часов 25 минут

Слепнев с Родионом Александровичем въехали во двор. Оставили машину и направились к дому. Родион Александрович набрал код, и входная дверь открылась. Они поднялись на лифте на девятый этаж и позвонили в квартиру справа от лифта. Полковник оглянулся и заметил, что «глазок» на двери слева потемнел. Очевидно, там рассматривали незваных гостей. Открыли им довольно быстро, и они прошли внутрь. Их встретил мужчина лет пятидесяти, внимательно оглядел Слепнева и, усмехнувшись, бросил:

— Вот ты какой!

— Не нравлюсь? — с вызовом спросил Слепнев.

— А ты не баба, чтобы нравиться, — зло ответил хозяин квартиры, — и не хами. Насмотрелся я на таких, как ты. Форсу много, а дела мало.

— Я свое дело сделал, — огрызнулся полковник, — кто виноват, что в машине не оказалось министра. И такое бывает.

— «Бывает», — передразнил его хозяин квартиры. Он был среднего роста, коренастый, плотный, с брюшком. Мясистые щеки, крупный нос, седая щеточка усов и глаза навыкате делали его лицо запоминающимся. — Бывает, и ружье само стреляет. Только такой профессионал, как ты, должен был подстраховаться, все хорошенько проверить, прежде чем стрелять, а не надеяться на «бывает» и «не бывает».

Слепнев молчал. Что толку спорить? По большому счету старик прав. Но полковник решил сравнять счет, прибегнув к запрещенному приему.

— Ладно, генерал, — грубовато бросил он, — все и так ясно, не нужно сыпать соль на рану.

Хозяин метнул в него бешеный взгляд и повернулся к Родиону Александровичу:

— Твоя работа?

— Что вы? — ужаснулся Родион Александрович. — Разве я могу?

— Я сразу узнал вас, генерал Скороденко, — сказал Слепнев, — мы с вами уже встречались, несколько лет назад.

— Узнал, — сквозь зубы процедил генерал.

— Конечно, узнал. Мы встречались на совещании в МВД. И я запомнил ваше лицо. Но вы меня, я вижу, забыли.

— Не забыл, — ответил генерал, — иначе ты еще сто лет сидел бы в девятом корпусе «Матросской тишины». Или парился бы на нарах. Это по моей инициативе тебя оттуда вытащили.

— Так я и думал, — сказал Слепнев, — судя по тому, как все было организовано. Сразу догадался, что без профессионала тут не обошлось. Правда, мне говорили, что Скороденко давно на пенсии.

— Отправили, — подтвердил генерал, — а я, видишь, никак не угомонюсь.

— Вижу, — ответил полковник. — Этот тоже из ваших? — Он кивнул на подельника.

— Почти. Только он у нас штабист, все больше штаны протирал, — недовольно заметил генерал. — Проходи, Слепнев, разговор у нас с тобой долгий.

Они прошли в небольшую столовую, сели за стол. Слепнев — спиной к двери. Генерал — спиной к серванту.

— Извини, что угостить нечем, — сказал генерал, — сам виноват. Сидел бы сейчас в поезде и жевал свои бутерброды.

— Ладно, хватит, — примирительно произнес Слепнев, — много болтаем. Я уже сказал, что ошибся. Любой может ошибиться.

— Ошибся, — прохрипел генерал, — значит, второй раз сделаешь все как надо?

— Постараюсь, — выдавил Слепнев, — давай без лишних слов, — он тоже перешел на «ты». Раз генерал может «тыкать», то и ему не заказано. Тем более что оба не при исполнении.

— Хамишь, — генерал усмехнулся и подмигнул, — героя из себя строишь. Будто не понимаешь, что натворил. Надо было тебя разрубить, а кусочки по Москве разбросать.

— Не для того ты меня из тюрьмы вызволил. Я тебе еще пригожусь. За меня знаешь какие бабки отвалили! Не сосчитать, генерал. Так что порубить меня на кусочки — это, я тебе скажу, проблема. Как бы тебе потом за это голову не оторвали! И еще что-нибудь в придачу. Ценность я теперь большая. Понимаешь? Ценность.

— Угрожаешь? — генерал улыбнулся, показав крупные зубы.

— Нет. Просто знаю. И ты меня не пугай. Давай по делу. Зачем позвал? Чтобы познакомиться? Так мы уже знакомы. Мне нужны конкретные данные. Где он будет эти два-три дня, с кем, когда. Если есть, выкладывай. А нет, до свидания. Я сам все устрою.

— Ты уже устроил. — Генерал поднялся, прошел в соседнюю комнату и скоро появился с папкой в руках.

— Вот тебе досье. Здесь все написано. И про его семью, и про друзей. Где его дача, где живет его личный шофер. Все данные. А вот это его план на ближайшие три дня. Сегодня в шестнадцать встреча с банкирами. В восемнадцать он должен куда-то уехать. Утром улетает в Лондон. Вечером возвращается. В четверг снова встречи с разными людьми, в пятницу, в десять утра, его выступление в Думе. Только если он выступит, тебе лучше вернуться обратно в девятый корпус.

— В пятницу, — повторил Слепнев, — так бы сразу и сказал.

— Ты меня не понял. У тебя два с половиной дня, умник. Два с половиной. И если в пятницу он выйдет на трибуну, считай, что ты труп. И не сбежишь никуда. Граница для тебя будет закрыта. И твои денежки в банке заблокированы.

— А если он не выйдет на трибуну, денежки разблокируют? — прищурился Слепнев.

— Это как ты себя будешь вести. Думаю, разблокируют.

— У него теперь знаешь какая будет охрана, — раздумчиво проговорил полковник. — Нужно все просчитать. Ведь им уже известно, кого именно мы хотим ликвидировать.

— Вот и просчитай, — сказал Скороденко, — только быстро, а то без тебя обойдусь. И тогда денег тебе не видать, как своих ушей без зеркала. А без денег ты никому не нужен. Ни здесь, ни там.

— Нужно все тщательно просчитать, — повторил Слепнев, пропустив мимо ушей колкие реплики генерала.

— Считай, считай, — проговорил генерал. — Помни: время у тебя только до пятницы.

— Мне нужен паспорт и документы, чтобы полететь за ним в Лондон, — сказал Слепнев, — там он не ждет нападения, и убрать его будет проще.

— Паспорт, — ухмыльнулся генерал, — у тебя и свой имеется. Небось все давно рассчитал. Однако мы тоже не дураки. Нечего лететь в Лондон. Тебя только выпусти, а потом ищи-свищи. Твое дело здесь все провернуть. А в Лондон другие поедут. Ты там ни к чему.

— В Лондоне можно все сделать быстро. Там не будет такой охраны, как в Москве.

— Нечего мне лапшу на уши вешать, — сказал генерал, — сбежишь в Англию, где там тебя искать?

— Тогда зачем звал меня? — разозлился Слепнев, закрывая папку.

— Ты еще не понял? — ухмыльнулся генерал. — Думаешь, я тебе позволю нас за нос водить? Явился, нахамил, а теперь хочешь слинять? Нет, полковник, не выйдет. Ты упустил свой шанс. Знаешь, зачем я тебе показал досье Полетаева? Хотел проверить, как ты отреагируешь. А ты на наживку поймался, дурак. В нашем деле не бывает осечек, Слепнев. Мы вытащили тебя из тюрьмы, чтобы ты дело сделал, а ты нам его загубил. Извини, но мы больше не верим тебе.

Он не договорил, Слепнев почувствовал у себя за спиной движение, чуть повернул голову и заметил страх в глазах Родиона Александровича. А в следующую секунду увидел в стеклянных дверцах серванта отражение двоих неизвестных. Не раздумывая, он выхватил пистолет и выстрелил раз, другой. Те двое, не успев опомниться, с шумом свалились на пол, а полковник уже приставил пистолет к мясистой щеке Скороденко.

— Сидеть, — приказал он, — не двигаться!

Генерал поднял на него свои выпуклые глаза. Он не испугался. Скорее удивился. Потом прохрипел:

— Убери!

— Сидеть, — повторил Слепнев, вдавливая дуло в висок генерала. — Говори, сколько я за него получу. Быстро. Только без глупостей, генерал. Назови сумму.