День гнева - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 18

День первый. Москва.

16 часов 17 минут

Банкиры должны были появиться ровно в шестнадцать, но Шумский сообщил по телефону, что они на несколько минут задерживаются.

— Нормальные ребята, — добавил вице-премьер, — ты будь с ними построже. Сами они ничего не решают, но влияют на общую атмосферу и настрой остальных. Ты понимаешь, Артем, по возвращении из России они должны там у себя рассказать, что у нас нормальная обстановка. Особенно напирай на наши внутренние займы. В общем, надувай щеки и кивай головой, соглашаясь с их проектами. Пусть увезут отсюда положительные эмоции. Ведь это просто представители банков, а главные переговоры у тебя в Лондоне.

— Я помню, — сказал Полетаев.

— Говорят, у тебя сейчас там охрана в три ряда? — хохотнул Шумский. — Ну это хорошо. Пусть охраняют. Иначе всем нам кранты. Не утвердим бюджет, отправят в отставку.

Полетаев положил трубку и ощутил неловкость. Столько внимания привлечено к его особе. Он позвонил секретарше.

— Кто-нибудь есть в приемной?

— Двое сотрудников ФСБ, — доложила она, — может, позвать их главного, он сидит рядом, через кабинет.

— Нет, я ему сам позвоню. — Полетаев поднял трубку. Очевидно, им отвели кабинет одного из начальников отделов. Начальник уже вторую неделю болел. Так и есть. Ответил Полетаеву тот самый полковник, который заходил к нему в кабинет два часа назад.

— Извините, Дмитрий Георгиевич, — министр, несмотря на суматошный день, запомнил имя-отчество полковника, — я хотел вас предупредить. У меня сейчас встреча с представителями зарубежных банков. Их четверо и два переводчика. Крайне нежелательно подвергать их проверке. Думаю, у них нет оружия.

— Я вас понял, Артем Сергеевич. Не беспокойтесь, мои люди уже предупреждены. Список журналистов и операторов у меня тоже есть. Их одиннадцать человек. Мы постараемся им не мешать.

— Спасибо, — поблагодарил Полетаев. Только он положил трубку, как зазвонил мобильный телефон. По номеру на дисплее он определил, что это снова жена. Сегодня у него возникли целых четыре проблемы. Покушение террористов, переговоры с западными банкирами и подготовка к завтрашнему визиту в Лондон, болезнь Димы и Людмила, которая не давала ему покоя после того, как узнала о покушении. Но не ответить на ее звонок он не мог. Все равно она до него доберется: позвонит в приемную или еще куда-нибудь. В крайнем случае пришлет Ханифу с категорическим требованием позвонить ей.

— Я тебя слушаю, — сказал Полетаев.

— Артем, у нас все в порядке, — сообщила Людмила, — врачи считают, что Диму можно забрать домой. Слышишь, что я тебе говорю? У мальчика нет интоксикации, слава богу, мы вовремя успели.

— Ну и прекрасно.

— Ханифа сказал, что нас будут охранять. Это по твоему указанию?

— Нет. Так нужно. Вернусь домой, объясню.

— Хорошо. Ты не забыл, что мы летим завтра в Лондон? Не отменил визита из-за сегодняшних событий?

— Нет. Дома поговорим.

— Да, да, понимаю. Ты, наверно, занят. Катя с детьми будет у нас. У тебя все в порядке?

— Все нормально, — Полетаев был на пределе. В этот момент секретарша доложила о приезде банкиров. — Извини, — торопливо бросил Артем Сергеевич, — у меня иностранная делегация.

— Будь осторожен, Артем, учти, бандиты успокоятся вряд ли… — Она все еще говорила, но он уже отключил телефон и поднялся навстречу гостям.

Ни гости, ни сопровождающие их чиновники не заметили усиленной охраны в приемной. Кикнадзе велел одному из сотрудников проверить по списку журналистов, прибывших для освещения сегодняшних переговоров. Три пары журналистов и операторов представляли главные телевизионные каналы, а еще пятеро — крупные газеты и другие издания. Суслова находилась в приемной, когда Кикнадзе вернулся в свой кабинет. Она убрала очки в сумку, и теперь яркий свет от люминесцентных ламп в приемной ее раздражал. Журналистов должны были пропустить всего на несколько минут, с разрешения Полетаева, после того как произойдет традиционный обмен приветствиями.

Суслову, стоявшую у дверей кабинета, журналисты приняли за пресс-секретаря министра, и один из них шутливо высказался насчет ее военной выправки. Всех интересовали не только переговоры, но и подробности покушения, однако секретарша Полетаева, вежливо улыбаясь, отсылала их вниз, в пресс-службу министерства, куда они должны были пройти сразу после завершения съемок.

— Как они себя ведут? — спросил Кикнадзе у Сусловой, позвонив в приемную.

— Нормально. Беседуют, улыбаются, — тихо доложила она. Чтобы не вызывать подозрений, они говорили по обычному телефону.

— Войдете в кабинет вместе с ними, — напомнил Кикнадзе.

— Хорошо. — Она положила трубку и незаметно проскользнула к дверям кабинета.

Не успел полковник закончить разговор, как ему позвонил из проходной один из его сотрудников.

— Здесь находится журналист, требует, чтобы его пустили к министру, — доложил офицер ФСБ.

— Какой журналист? — не понял Кикнадзе. — Пусть пройдет в службу, если у него есть вопросы.

— Нет, — объяснил офицер, — он говорит, что приехал снимать встречу министра с банкирами.

— Его фамилия есть в заявке?

— Да. Но он прошел несколько минут назад.

— Как это прошел? — нахмурился Кикнадзе. — Ты же сказал, что все одиннадцать человек уже в приемной Полетаева.

— Да, так оно и есть, — подтвердил офицер, — но этот журналист из газеты «Век», Самойлов. Говорит, что опоздал, а по моему списку их представитель Самойлов уже…

Кикнадзе поднял другую трубку, попросил срочно позвать к телефону Суслову. Полетаев между тем уже пригласил журналистов, и они направились в кабинет, но Суслова успела придержать ногой дверь.

— Одну секунду, — сказала она, вежливо улыбаясь, — подождите, пожалуйста. — И подошла к телефону, незаметно кивнув сотруднику, чтобы заменил ее. — Что случилось? — спросила она, сняв трубку.

— Лена, — быстро сказал Кикнадзе, — там у тебя должны быть одиннадцать человек. Правильно?

— Да, все правильно, — ответила она после некоторой паузы.

— Задержи их, ни в коем случае не пускай в кабинет. Только что приехал еще один журналист. Он в проходной. Видимо, произошло что-то непредвиденное.

— Их уже пригласили, — напряженным голосом произнесла Суслова.

— Войди в кабинет и объясни министру, что журналисты появятся через пять минут, что они задерживаются.

— Все ясно. — Она не могла ничего говорить, поскольку журналисты толпились рядом, что-то весело обсуждая.

Полковник выбежал из своего кабинета и направился к лифту. Как могло случиться такое? Откуда взялся второй журналист? Если это совпадение, то он готов поверить в чудеса. Но таких совпадений не бывает. Два журналиста из одной и той же газеты с одинаковыми фамилиями появляются в министерстве в одно и то же время. Он проверил оружие и, едва открылись дверцы лифта, выскочил и поспешил к дежурному.

— Где журналист?

— Курит у окна, — показал на взлохмаченного парня в кожаной куртке офицер.

Суслова тем временем вошла в кабинет министра. Тот удивленно посмотрел на нее, но ничего не сказал.

— Журналисты задерживаются, — наклонившись к нему, прошептала Суслова, — они будут через пять минут.

Полетаев хотел чертыхнуться: мол, что за бардак — но сдержался.

— Ваши документы, — обратился Кикнадзе к журналисту.

Тот, недоумевая, протянул ему удостоверение и представился:

— Корреспондент газеты «Век» Самойлов.

— Проверь, проходил журналист с такой фамилией? — приказал офицеру Кикнадзе.

— Проходил, — ответил тот, — он у нас в списке. Я сам проверял документы.

Кикнадзе внимательно посмотрел на журналиста и еще раз проверил его удостоверение. Оно не вызывало ни малейших сомнений. Но почему парень так нервничает?

— По какой причине вы опоздали? — спросил полковник.

— Мы все были в Белом доме, но, когда вышли оттуда и хотели ехать к вам на Ильинку, оказалось, что кто-то проткнул шины моего «жигуленка». Все четыре. И ребята уехали без меня. Я оставил машину под присмотром знакомого сержанта, а сам приехал к вам на такси. Представляете, какие сволочи? Все четыре шины. Чтобы их поменять, понадобилось бы часа два, не меньше. Но их еще предстояло купить.