Черный камень Аманара - Джордан Роберт. Страница 14

Она соскочила с седла и побежала к красной полосатой палатке – единственной в лагере. Она стояла, укрытая в ложбине между двумя высокими подковообразными холмами. Скомканные одеяла лежали возле доброго десятка погасших кострищ. Несколько человек принялись снова раскладывать огонь, в то время как остальные вытащили кувшин с килом, крепкой пряной водкой, и пустили его по кругу.

Конан откатился в сторону, когда Ордо оказался рядом.

– Ты бандит, – прохрипел киммериец, – зачем тебе королевское сокровище?

Ордо не удостоил его ни единого взгляда.

– Вбейте колья! – заорал он. – И привяжите его!

– Пять подвесок с драгоценными камнями, золотой ларец, усыпанный самоцветами, – продолжал Конан, – подарки Илдиза Тиридату.

Ему совсем не по душе было, что эти негодяи узнают, из-за каких предметов он оказался в этих краях, ему будет нелегко сохранить свою жизнь и еще труднее – получить даже малую часть того, что он уже привык считать своей собственностью. Но если он этого не сделает, то вряд ли ему вообще удастся спасти свою жизнь.

– Оторвите задницы от земли! – рявкнул бородатый. – Пить вы сможете и потом!

– Десять тысяч золотых, – сказал Конан. – Столько этот человек готов выложить за одни только подвески. Может быть, кто-нибудь другой может дать за них больше. И еще имеется ларец.

В первый раз за то время, что они находились в лагере, Ордо повернулся в его сторону. Единственный глаз разбойника сверкал.

– Рыжий Ястреб хочет твоей смерти. Мы всегда видели от нее только добро, и поэтому ее желание – это и мое желание тоже.

Явилось около двадцати уже полупьяных вояк, чтоб поднять Конана и доставить его на место, где они вколотили в сухую землю четыре колышка. Он яростно отбивался, но их было слишком много, и вскоре он, с раскинутыми руками и ногами, был привязан сыромятными ремнями к этим кольям. На солнце его царапины рассыхались и трескались, становясь все более болезненными.

– Почему Ордо не хочет, чтоб вы получили десять тысяч золотых? – заорал Конан хрипло. Все, кроме одноглазого капитана, замерли, и пьяные вопли стихли, как по волшебству.

Дико ругаясь, одноглазый подскочил к нему. Конан попытался отвернуть голову, когда Ордо оказался рядом. В единственном глазе сверкали молнии.

– Заткни свою лживую пасть! – взревел капитан.

Абериус поднял голову и мрачно посмотрел на одноглазого: хорек, изображающий из себя дога.

– О чем это он говорит, Ордо? – коварно спросил он.

– Заткнись! – рявкнул на него Ордо, но Абериус был отнюдь не пуглив.

– Пусть он говорит! – произнес он с угрозой в голосе, и остальные согласно загудели. Ордо в ярости метнул на них взгляд, но промолчал.

Конан втайне ухмыльнулся. Если так пойдет и дальше, эти бандюги освободят его и привяжут к колышкам на его место Ордо и Карелу. Однако в его планы не входило позволить им украсть подвески, из-за которых он уже так много рисковал.

– Пять подвесок, – заявил он, – и золотой ларец, весь усыпанный драгоценностями. Они были похищены дней четырнадцать назад из дворца Тиридата, я гонюсь за ними. Один человек обещал мне за одни только подвески десять тысяч золотых, а если кто-то платит, то другой может заплатить дороже. Ларец принесет столько же, если не больше.

Люди вокруг жадно облизывались и сгрудились над ним еще теснее.

– Что же в них кроется такое, что делает их столь драгоценными? – спросил Абериус. – Я никогда не слышал о подвесках, которые бы были настолько ценными и дорогими.

Конан позволил себе улыбку.

– Но эти были подарены королю Тиридату королем Илдизом. Драгоценные камни, которых до сих пор не видел ни единый смертный. И такие же украшают ларец, – добавил он, несколько отступая от истины.

Внезапно Карела растолкала собравшихся вокруг Конана людей, которые при виде ее искаженного гневом лица поспешно шарахнулись в стороны. Она больше не была одета в трофейные шаровары. Золотые чаши, покрытые серебряной филигранью, прикрывали ее грудь, и жемчужный пояс шириной в палец обвивал ее бедра. Ее стройные ноги были обуты в сапожки из мягкой красной кожи, доходившие до середины икр, а эфес ее кривой сабли был украшен сапфиром размером с голубиное яйцо.

– Этот пес лжет! – прошипела она.

Люди отступили еще на шаг, но не увидеть на их лицах жадность было невозможно.

– Он ищет не драгоценности, а какую-то невольницу. Это он сам говорил мне. Он просто покрытый мышцами охотник за рабами, нанятый больным от страсти болваном из Шадизара. Сознайся, что ты лжешь, Конан!

– Я говорю правду! – Или, по меньшей мере, часть ее, добавил он про себя.

Она резко повернулась, пальцы ее, сжимавшие эфес, побелели на сгибах.

– Ползучая тварь! Сознайся, что ты лжешь, или я велю с живого содрать с тебя кожу!

– Ты нарушила первую половину клятвы, – спокойно ответил он. – Злое слово.

– Разрази тебя Деркэто! – С диким криком она ударила его под ребра носком сапога. Он не сумел удержаться от стона. – Придумай для него медленную и мучительную смерть, Ордо, – распорядилась она. – Он скоро сознается, что лжет.

Внезапно она взялась за свою саблю, и острый, как бритва, клинок на длину ладони вышел из кожаных ножен, изящно украшенных.

– Или кто-нибудь из вас хочет возразить мне?

– Нет! – взревели они, и к своему удивлению Конан увидел страх не на одном лице, покрытом боевыми шрамами. Кивнув, Карела опустила клинок в ножны и быстрым шагом направилась к своей палатке. Люди толкались, уступая Кареле дорогу.

– И вторая половина клятвы! – крикнул Конан ей в спину. – Ты ударила меня! Ты нарушила слово, данное именем Деркэто. Как ты думаешь, какой мести захочет богиня любви и смерти от тебя и от каждого, кто ей поклоняется?

Она слегка замедлила шаг, но не обернулась. Вскоре после этого она закрыла за собой вход в свою палатку.

– Ты умрешь более легкой смертью, если попридержишь свой язык, Конан, – проворчал Ордо. – У меня руки чешутся вообще его отрезать, но кое-кто из ребят хотел бы послушать, не поболтаешь ли ты еще об этом славном сокровище.

– Вы собаки, которых отхлестали кнутом, – презрительно сказал Конан. – Неужели ни у кого из вас нет собственной воли?

Ордо покачал лохматой головой.

– Сейчас я кое-что расскажу тебе, и если ты вынудишь меня потом снова заговорить об этом, я проткну тебя насквозь. Никто не знает, откуда она пришла. Мы нашли ее в этих краях, она бродила, нагая, как дитя, и годами она была немного старше ребенка, но уже тогда она держала в руке саблю, которую носит до сих пор. Тот, кто был тогда нашим вожаком, его звали Констаниус, решил вдоволь с ней натешиться, а после продать. Он был лучший фехтовальщик среди нас, но она убила его, словно лисица курицу, а когда двое из его приближенных попытались схватить ее, она убила и их, и притом так же быстро. С тех пор она ведет нас. И добыча, которую она нам доставляет – хороша; и никто из тех, кто выполняет ее приказы, ни разу не попал в руки врага. Она приказывает – а мы слушаемся и довольны.

Ордо повернулся и пошел прочь. Конан прислушался к остальным, которые предавались кутежу, сидя у костра. С грубым хохотом они обсуждали, как повеселятся за его счет. Много говорилось о горячих углях и раскаленных шомполах, и о том, сколько кожи можно содрать с человека, не убивая его совсем. День становился все жарче. Язык Конана распух от жажды, губы пересохли и потрескались. Абериус и еще один мерзавец с рыбьими глазами развлекались тем, что лили воду на землю рядом с его головой, так что струя текла возле его рта, но ни одна капля не попадала туда, куда он мог бы дотянуться. Но даже когда свежая влага была так близко, что он щекой мог чувствовать прохладу, он не шелохнулся. Этой радости он им не доставит.

Через некоторое время Рыбий Глаз прекратил это, а Абериус присел на корточки возле головы Конана с глиняным кувшином воды в руках.

– Тебя убьет вода, правда, парень? – тихо спросил Хорек. Он тайком бросил взгляд через плечо на разбойников, которые продолжали напиваться и изобретать для киммерийца всевозможные муки. – Расскажи мне о том сокровище, и я дам тебе воды.