Корона мечей - Джордан Роберт. Страница 55

– Зачем нужно было скрывать все это от Совета, Шириам? Ты же не думаешь, что кто-то из них может выдать ваш план Элайде? – На самом деле почти все сестры косились друг на друга, опасаясь, что среди них есть сторонницы Элайды. Отчасти дело наверняка было именно в этом.

– Мать, окажись среди Восседающих хотя бы одна сестра, не согласная с нашим планом, вряд ли она сочла бы для себя возможным оставаться Восседающей и наверняка покинула бы Совет. К чему нам лишние сложности? – Шириам не то чтобы успокоилась, но в ее голосе появились терпеливые, поучающие нотки, которые, как ей казалось, должны произвести впечатление на Эгвейн. Хотя обычно она была более находчива, если хотела сменить тему разговора. – Подозрительность – худшее, с чем мы сейчас сталкиваемся. Никто на самом деле никому не доверяет. Если бы мы могли узнать, как...

– Черная Айя, – негромко перебила ее Суан. – Вот что леденит твою кровь, точно тебе под юбку засунули щуку-серебрянку. Кто может с уверенностью сказать, есть среди нас Черные или нет? И кто может сказать, на что способна Черная сестра?

Шириам бросила на Суан еще один тяжелый взгляд, но спустя мгновение силы, казалось, оставили ее. Точнее, она была все еще напряжена, но что-то в ней изменилось. Взглянув на Эгвейн, она с явной неохотой кивнула. Судя по тому, в какую кислую гримасу сложились ее губы, Шириам и на этот раз попыталась бы увильнуть от ответа, если бы не настойчивость Эгвейн. Теперь уже большинство сестер в лагере верили в существование Черной Айя, но после более чем трех тысяч лет отрицания этого факта сама мысль о Черных Айя у всех вызывала тошноту. Даже уверившись в этом, почти все сестры старались в разговорах обходить болезненную тему.

– Вопрос в том, Мать, – продолжала Суан, – что произойдет, когда Совет узнает правду. – Она, казалось, по-прежнему просто размышляла вслух. – Не думаю, чтобы хоть одна Восседающая приняла в качестве оправдания то соображение, что ее не поставили в известность, так как она могла оказаться сторонницей Элайды. Или, тем более, принадлежать к Черной Айя... Да, полагаю, они будут очень недовольны.

Лицо Шириам слегка побледнело. Удивительно, что оно не стало мертвенно бледным. Недовольны – это еще очень мягко сказано. Да если все выплывет наружу, Шириам столкнется с чем-то гораздо большим, чем недовольство.

Сейчас было самое время развить достигнутое преимущество, но Эгвейн пришел на ум еще один вопрос. Если Шириам и ее подруги отправили в Башню... кого? Не шпионов, нет. Может, хорьков, из тех, которых запускают в дом, где водятся крысы? Если Шириам отправила этих своих хорьков в Белую Башню, может?..

Внезапная резкая боль, возникшая в дальнем уголке сознания, заставила Эгвейн забыть обо всем остальном. Хорошо, что это было не ее собственное ощущение, а лишь отблеск чужого, иначе бы она, наверно, просто оцепенела. Но даже сейчас она вытаращила глаза от шока. Мужчина, который мог направлять, прикоснулся к ошейнику на шее Могидин; никаким другим образом ни один человек вмешаться в эту связь между ними не мог. Эгвейн почувствовала боль Могидин и еще что-то... непонятное. Надежда. А потом все исчезло – и чужие мысли, и эмоции. Ошейник сняли.

– Я... Мне нужно на свежий воздух, – еле слышно выдавила из себя Эгвейн. Шириам начала подниматься, и Суан тоже, но Эгвейн взмахом руки заставила их остаться на местах. – Нет, я хочу побыть одна, – торопливо добавила она. – Суан, выясни все, что Шириам известно о хорьках, то есть о тех десяти сестрах. – Обе уставились на нее, но, спасибо Свету, ни одна не последовала за ней, когда Эгвейн сорвала с крюка фонарь и торопливо выбежала.

Негоже Амерлин бегать, и все же она шла очень быстро, почти бежала, подобрав свободной рукой юбку-штаны. С безоблачного неба лился яркий лунный свет, палатки и повозки были усыпаны серебряными пятнами, резко выделяющимися на фоне густых теней. Большинство людей в лагере уже спали, но тут и там еще мелькали огни потухающих костров. Неподалеку стояли несколько Стражей, болтая со слугами. Слишком много глаз заметили бы, если бы она и в самом деле побежала. Меньше всего ей хотелось, чтобы кто-то предложил ей помощь. Эгвейн почувствовала, что задыхается, не столько от ходьбы, сколько от тревоги.

Просунув в крошечную палатку Мариган голову и фонарь, Эгвейн обнаружила, что там пусто. Одеяла, которые заменяли тюфяк, были раскиданы, торопливо отброшенные кем-то.

А если бы она еще была здесь? – в ужасе подумала Эгвейн. Со снятым ошейником и с тем, кто ее освободил? Вздрогнув, она медленно выбралась из палатки. У Могидин было много причин не любить ее, причем очень личных, а единственная сестра, способная в одиночку справиться с этой Отрекшейся, когда та еще владела способностью направлять Силу, находилась в Эбу Дар. Могидин могла убить Эгвейн, и никто не заметил бы этого. Даже если бы какая-то сестра почувствовала, что рядом направляют, это никого не удивило бы. Но хуже того, Могидин могла и не убивать Эгвейн. И никто бы ничего не узнал, пока не выяснилось бы, что обе они исчезли.

– Мать, – взволнованно произнесла у нее за спиной Чеза, – не следует вам выходить ночью на воздух. Ночной воздух вреден. Если вам понадобилась Мариган, послали бы за ней меня.

Эгвейн чуть не подскочила. Она и не заметила, что Чеза идет за ней. Она посмотрела в сторону ближайших костров. Там сидели люди. Конечно, ради компании, а не потому, что замерзли в эту противоестественную жару. Они находились довольно далеко, но может быть, кто-то заметил мужчину, вошедшего в палатку Мариган? К ней, конечно, мало кто заходил. И среди ее посетителей не было мужчин. Мужчину наверняка заметили бы.

– Думаю, она сбежала, Чеза.

– Зачем? Какая дурная женщина! – воскликнула Чеза. – Я всегда говорила, что у нее подлый рот и змеиные глаза. Сбежать украдкой после того, как вы пожалели и подобрали ее! Она умерла бы с голоду посреди дороги, если бы не вы. Ни капли благодарности!

Она продолжала ворчливо рассуждать в том же духе на всем пути к палатке, где спала Эгвейн. Главном образом о злобности и неблагодарности Мариган и о том, как следует обращаться с людьми, которые все делают из-под палки. Пороть, пока не уймутся, и вышвыривать вон, прежде чем сбегут. И еще о том, что Эгвейн небрежно прячет свои драгоценности и теперь нужно проверить, на месте ли они.

Эгвейн едва слушала ее болтовню, голова у нее шла кругом и без Чезы. Может, это Логайн? Он не знал о Могидин, да и вряд ли рискнул бы вернуться ради нее. Но мог ли он в принципе сделать такое? Эти мужчины, которых собрал около себя Ранд... Аша’маны. В каждой деревне по углам шепотом пересказывали слухи об Аша’манах и Черной Башне. Большинство сестер пытались делать вид, что их не волнуют несколько десятков собравшихся в одном месте мужчин, способных направлять Силу, – самые ужасные слухи рассказывали о таком, что никак не могло быть правдой, а в остальных, как обычно, все преувеличивалось, – но у Эгвейн волосы на голове шевелились от страха, стоило ей вспомнить о них. Один из Аша’манов мог бы... Но зачем? Откуда он мог узнать то, о чем не знал даже Логайн?

Все это были лишь попытки уклониться от единственного разумного вывода, который напрашивался сам собой. То, что за ним стояло, было гораздо хуже возвращения Логайна или появления в лагере Аша’мана. Могидин освободил один из Отрекшихся. Равин погиб от руки Ранда, как рассказывала Найнив, и Ишамаэля он тоже убил, хотя последнее нельзя было утверждать с уверенностью. И Агинора, и Балтамела. Морейн убила Бе’лала. Среди мужчин в живых остались только Асмодиан, Демандред и Саммаэль. Саммаэль находился в Иллиане. Никто не знал, где остальные, а также все уцелевшие женщины. Морейн убила и Ланфир, или они убили друг друга, но все остальные женщины, судя по всему, еще живы. Забудь о женщинах. Это был мужчина. Кто? На тот случай, если один из Отрекшихся напал на лагерь, уже давным-давно разработан план. В одиночку ни одна из находящихся здесь сестер не могла бы противостоять ни одному Отрекшемуся, но при соединении в круги ситуация менялась. Предполагалось, что, если в лагере окажется кто-то из Отрекшихся, тут же повсюду будут образованы круги соединения вокруг него. Или нее. Но для этого требовалось, чтобы сестры знали, что он – или она – здесь. По не совсем понятным причинам Отрекшиеся не выглядели людьми без возраста. Может, это проявление их связи с Темным. Они...