Корона мечей - Джордан Роберт. Страница 92

– Если будет угодно Свету, я бы хотела поговорить с тобой, – сказала Малин дин Торал, переводя взгляд с Авиенды на Бергитте. – Но мне кажется, лучше бы сначала тебе рассказать мне о себе. – Она уселась напротив Бергитте, отчего у той сделался на удивление взволнованный вид.

– Это означает, что я имею возможность сначала поговорить с тобой, если будет угодно Свету, – сказала Дорайл дин Эйран Авиенде. – Я читала об айильцах. Если не возражаешь, объясни мне, каким образом, если айильские женщины должны каждый день убивать по мужчине, у вас вообще остались мужчины?

Авиенда приложила все усилия, чтобы не вытаращить от изумления глаза. Как может эта женщина верить в такую чепуху?

– Ты когда-то жила среди нас? – спросила Малин дин Торал, склонившись над чашкой чая на ближнем конце стола.

Бергитте отпрянула от своей чашки так резко, будто собиралась вскочить.

На дальнем конце стола Неста дин Реас на мгновение возвысила голос:

– ...пришли ко мне, а не я к вам. Именно это является основой нашей сделки, несмотря на то что вы Айз Седай.

Проскользнув в комнату, Барок остановился между Авиендой и Бергитте:

– Оказывается, ваша лодка отбыла, как только вы покинули ее, но у вас нет причин для беспокойства. На «Послушном ветрам» имеются лодки, чтобы доставить вас на берег.

Пройдя дальше, он сел в кресло, стоящее рядом с Найнив и Илэйн, и присоединился к разговору. Теперь, кто бы ни говорил, он или Госпожа Кораблей, другой мог незаметно наблюдать за собеседницами. Подруги утратили одно из своих важных преимуществ.

– Конечно, сделка может быть заключена только на наших условиях, – заявил старик таким тоном, будто считал невероятным, что по этому поводу может существовать другое мнение, в то время как Госпожа Кораблей взирала на Найнив и Илэйн с таким видом, точно они козы, с которых она намерена содрать шкуру, чтобы подать их к праздничному столу. Барок улыбался совсем как добродушный отец. – Тот, кто просит, должен, конечно, платить более высокую цену.

– Но ты должна была жить среди нас, раз тебе известны эти древние клятвы, – настаивала Малин дин Торал.

– С тобой все в порядке, Авиенда? – спросила Дорайл дин Эйран. – Даже на борту этого корабля качка иногда оказывает на не привыкших к морю такое действие... Нет? И ты не обиделась на меня за расспросы? Тогда скажи мне еще вот что. Айильские женщины на самом деле связывают мужчину, прежде чем вы... я имею в виду, когда ты и он... когда вы... – Щеки у нее вспыхнули, она слабо улыбнулась и внезапно замолчала. – Многие айильские женщины так же хорошо владеют Единой Силой, как ты?

Кровь отхлынула от лица Авиенды, но вовсе не из-за глупых расспросов Ищущей Ветер и не потому, что Бергитте выглядела так, будто в любой момент готова вскочить и убежать. И не из-за того, что до Найнив и Илэйн, по-видимому, внезапно дошло, что они оказались в положении всего лишь двух наивных девушек, впервые попавших на ярмарку и угодивших в лапы поднаторевших в своем ремесле торгашей. Они во всем будут винить ее, Авиенду, и правильно сделают. Ведь именно она сказала, что, если им нельзя, найдя тер’ангриал, вернуться к Эгвейн и другим Айз Седай, почему бы не обратиться к тем женщинам из Морского Народа, о которых они говорили? Нельзя терять попусту время, ожидая, когда Эгвейн ал’Вир разрешит вернуться. Они станут винить Авиенду, и она исполнит свой тох, но девушка припомнила те лодки, которые она видела на палубе, – они лежали, перевернутые, одна на другой. Лодки без всякого укрытия! Они будут винить ее, но, какой долг Авиенде ни суждено заплатить, она тысячу раз сгорит от стыда, когда придется в открытой лодке пересекать семь или восемь миль бескрайней воды.

– У вас есть ведро? – слабым голосом спросила она Ищущую Ветер.

Глава 14

БЕЛЫЕ ПЕРЬЯ

Серебряный Круг – так это называлось. На первый взгляд, не слишком удачно, но Эбу Дар вообще питал слабость к громким названиям, и временами казалось, что чем менее они уместны, тем больше нравятся жителям. Самая грязная из всех попавшихся Мэту в городе таверн, от которой несло застарелым запахом рыбы, носила громкое название «Сияние королевской славы», а вывеска «Золотая корона небес» красовалась на полуразвалившейся лачуге на той стороне реки, в Рахаде, с единственной голубой дверью и грязным полом, испещренным почерневшими пятнами – следами бесчисленных драк на ножах. Серебряный Круг – так называлось место, где проходили скачки.

Сняв шляпу, Мэт обмахивался ее широкими полями и даже слегка распустил черный шелковый шарф, которым прикрывал шрам на шее. Утренний воздух уже дрожит от жары, тем не менее на длинных земляных насыпях, опоясывающих скаковой круг, толпился народ. Все это в целом и был Серебряный Круг. Шелест голосов почти тонул в криках чаек над головой. Сюда мог прийти кто угодно, никаких ограничений не существовало. Солевары в белых жилетах своей гильдии и фермеры с изможденными лицами, сбежавшие из глубинки от Преданных Дракону; оборванные тарабонцы с прозрачными вуалями, под которыми угадывались пышные усы, ткачи в жилетах с вертикальными нашивками, печатники с горизонтальными нашивками и красильщики с испачканными по локоть руками. Амадицийцы в неизменных черных одеяниях, застегнутых на все пуговицы до самого горла, хотя их владельцы рисковали употеть до смерти; мурандийские фермерши, в длинных ярких фартуках, таких узких, что напрашивалась мысль, будто их носят исключительно для красоты. И даже горстка меднокожих доманийцев – мужчины в коротких куртках или вообще без них, женщины в шерстяных или льняных платьях, настолько тонких, что облегают тело, точно шелк. Были здесь и подмастерья, и рабочие с доков и пакгаузов, и дубильщики, от которых все шарахались из-за исходящего от них тяжелого духа, связанного с их работой, и чумазые уличные мальчишки, которые шныряли повсюду, высматривая, что бы стянуть. Однако у этого рабочего люда водилось мало серебра.

Все они теснились за натянутыми на столбах толстыми пеньковыми веревками. Нижние места предназначались для тех, у кого в карманах и кошельках побрякивало серебро и золото, людей из благородных семейств, хорошо одетых и состоятельных. Щеголеватые слуги подносили хозяевам серебряные чаши с пуншем, служанки обмахивали хозяек веерами. Тут же вертелся, подпрыгивал и гримасничал шут с раскрашенным белой краской лицом и позвякивающими медными колокольчиками на черно-белых шляпе и куртке. Важно прохаживались туда-сюда надменные мужчины в бархатных шляпах с высокими тульями, в наброшенных на плечи нарядных атласных куртках с узкими, богато расшитыми отворотами, прихваченными спереди золотыми и серебряными цепочками, с тонкими мечами у бедер, с волосами до плеч. У некоторых женщин волосы короче, чем у мужчин, у других, наоборот, длиннее; уложены они тоже были по-разному – у каждой женщины своя прическа. Женщины носили широкие шляпы с перьями, а иногда изящные сетки, закрывающие лица; платья – чаще всего по местной моде – обнажали грудь, хотя попадались и совсем другие. Вельможи, сверкая кольцами и серьгами, ожерельями и браслетами из золота, резной кости и великолепных драгоценных камней, свысока поглядывали на остальных из-под ярких цветных зонтиков. Толстые лавочники и ростовщики, с весьма скромными кружевами и зачастую одной-единственной брошью или кольцом с крупным полированным камнем, униженно кланялись тем, кто занимал более высокое положение, хотя, весьма возможно, немало им задолжал. На Серебряном Круге удача то и дело переходила из рук в руки, и вместе с ней меняли владельцев не только деньги. За этими веревками нередко ставкой в игре оказывались жизнь и честь.

Надев шляпу, Мэт поднял руку, и к нему тут же подошла букмекерша, женщина с продолговатым лицом, острыми чертами и похожим на шило носом. Поклонилась, широко раскинув костлявые руки, и пробормотала ритуальные фразы:

– Как господин пожелает поставить, так в точности я и запишу. – Акцент жителей Эбу Дар придавал речи мягкость, несмотря на то что они проглатывали окончания некоторых слов. – Книга открыта.