Голубые ангелы - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 51

Однако сам следователь не мог покинуть страну. Этот мужественный человек еще долгое время был грозным противником мафии, заставляя ее главарей скрежетать зубами от бессильной ярости. Если бы каждый итальянец боролся с мафией так, как это делали Рокко Кинничи и Джованни Фальконе, на Сицилии давно бы не существовало преступных «семейств».

Подводя итоги своей деятельности, Дюпре мог спокойно доложить, что задание выполнено. Триада была разгромлена, ее международные связи установлены и обезврежены. Крупный источник поступления наркотиков на мировые рынки сбыта был ликвидирован. Президент Интерпола через своего представителя в Италии выразил благодарность Дюпре за отличную работу. Но Шарль ощущал беспокойство. Он помнил об убийце Луиджи, который ходил на свободе где-то рядом. Одна эта мысль отравляла радость побед. В глубине души он жаждал встречи с Аланом Дершовицем. Но встреча не состоялась. Во всяком случае, в Италии его не было. Несмотря на то что последний день пребывания на итальянской земле был суматошным и беспокойным, Дюпре сумел найти время и заглянуть в детский магазин, купив большую куклу и набор детских солдатиков для детей Луиджи. Он не знал, о чем думал Дамиано Конти в свои последние минуты жизни. Просто он помнил, что у Дамиано – Луиджи осталось двое маленьких детей. И это было единственное, что он мог для них сейчас сделать.

Элен дала телеграмму в Стокгольм, и ее дочь должна была вылететь в Нью-Йорк на следующей неделе. Уже перед отъездом пришло сообщение, что Дюпре назначен чрезвычайным комиссаром отдела безопасности. Запрос на его родину уже послали. Компетентные органы его страны дали согласие на работу Дюпре в Центре «голубых». По правилам «голубых ангелов» лица, работавшие в самом Центре, пользовались правами и возможностями ответственных сотрудников Интерпола и получали международные паспорта, не попадая под юрисдикцию своей страны.

Шарль понял главное – теперь они могут пожениться. По счастливому лицу Элен Дейли он догадался, что и она думает о том же. Во всяком случае, так ему показалось.

Нью-Йорк. День тридцатый

Они встретились неподалеку от моста Вашингтона. Мигель подошел со стороны Манхэттена. Шарль и Элен подъехали со стороны Джерси.

Гонсалес шел своей обычной, немного смешной походкой, расставляя ноги в стороны – он уверял всех, что это врожденное; увидев его лицо, на котором словно бы отразились события последних дней, Элен молча взглянула на Шарля, и тот кивнул головой. Видимо, и самому молодому члену их группы было несладко в эти дни.

Мигель приветливо кивнул им. Сел в машину. Крепко пожал протянутую ладонь Дюпре, поцеловал руку миссис Дейли.

– Хорошо добрались? – спросил он, улыбаясь. Вернее, пытаясь улыбнуться.

– Ничего. Как дела у тебя? – Шарль посмотрел на своего бывшего помощника. – Судя по виду, что-то произошло.

– Так, – неохотно признался Мигель.

– А все же?

– Может быть, мы заедем куда-нибудь, – предложила миссис Дейли, – так будет удобнее.

Спустя пятнадцать минут они сидели в тихом маленьком ресторанчике. Посетителей в эти дневные часы почти не было, и они наслаждались тишиной и покоем. И могли спокойно поговорить. Слово за слово Мигель рассказал все, что с ним случилось за эти несколько дней в Нью-Йорке. Он постарался не щадить и себя – прямо сказав, что в смерти Роберто виноват он один. Рассказал и о том, каким образом удалось найти человека мафии.

– Кто он? – спросил Дюпре.

– Уилкотт.

– Чем он объяснил свое предательство?

– Ничем. Он не ответил ни на один вопрос. Мы не успели. В этот день дважды на улице грабители останавливали господина Уркварта. У него унесли все деньги. Пытались найти шифрованное донесение, узнать, что случилось с Уилкоттом. Не вышло. А журналисты сразу обо всем узнали. Еще бы. Заместителя Генерального секретаря ООН не часто грабят дважды в день. Это моментально попало в газеты. Уилкотт их прочел. Мы не сообразили перехватить ежедневные вечерние выпуски. Он, конечно, сразу догадался, что это наша работа. И через час покончил с собой выстрелом из пистолета. Прямо в висок.

Они помолчали. Мигель, как бы раздумывая, добавил:

– Я так и не понял, что заставляло его, офицера разведки, имеющего неплохие перспективы, вполне обеспеченного человека, живущего к тому же без семьи, стать пособником мафии. Деньги? Не слишком ли часто прибегаем к этому объяснению? Может быть, что-нибудь другое? Я не знаю.

– Теперь и мы не узнаем, – Шарль нахмурился, – хотя, впрочем, деньги – главный стимул таких людей. Ты еще очень молод, тебе трудно понять.

– Наверно, – согласился Гонсалес, – кстати, вы ничего не сказали о своих «приключениях». Неужели ничего не произошло?

– Как сказать. Ди Перри арестовали, потом отпустили под залог. Связного мы взяли. Наркотики доставлялись действительно Индзерилло. На одной из военных американских баз существовал перевалочный пункт. Вот, собственно, и все.

– Так что, Ди Перри будет гулять на свободе? А Индзерилло?

– По предложению группы «Р-11», изучившей ситуацию, решено не вмешиваться. Индзерилло слишком крепкий орешек. Наши люди просто сообщили конкурентам из других «семейств» обо всем. Я понимаю, что это не лучший выход, но в сложившихся условиях у нас не было иного. Ты же знаешь – доказательств почти никаких. Мы же не можем предъявить банкира. А другие будут молчать. Разговорчивый язык обычно отрезают вместе с головой. Это стиль Индзерилло.

– А что это даст?

– Они начнут устранять друг друга. То есть мешать друг другу. А это уже немало. Хотя пока это только догадки. Увидим.

– Ты останешься здесь? – спросил вдруг Гонсалес, меняя тему разговора. – Я слышал, тебя переводят в отдел безопасности?

– Да, – неохотно подтвердил Дюпре.

– Поздравляю нового комиссара Дюпре. – Мигель даже шутил с не очень веселым лицом.

– Кстати, можешь поздравить и себя. Тебя рекомендовали на должность регионального инспектора. – Элен приняла шутливый тон Гонсалеса.

– Спасибо. Но я все-таки должен поздравить вас дважды. По-моему, так, – насмешливо прищурился Мигель, – во всяком случае, ваша «супружеская пара» выглядит на редкость гармонично.

– Это правда, – весело подтвердила Элен, – мы собираемся пожениться.

– И не пригласили на свадьбу?

– Ну что ты, – Элен даже рассмеялась, – ты будешь первый гость. Впрочем, нет, свидетель со стороны жениха.

– А нельзя со стороны невесты?

– Увы! Я уже обещала вашему комиссару.

– Ну и типы. Шарль отбил красивую женщину, наш комиссар лишил меня возможности поцеловать невесту. Не везет мне с женщинами и с друзьями. Впрочем, я думаю, что на правах друга жениха могу позволить себе такую вольность.

– Думаю, можешь, – согласилась Элен, – хотя, впрочем, нет. Я не могу решать. Надо спросить моего будущего мужа. Он такой ревнивый, просто ужас. Знаешь, я однажды ночью не пришла домой, и он устроил мне сцену ревности. Прямо Отелло.

– Уже? – Мигель пришел в притворный ужас. – Еще не успели пожениться, а ты уже обманываешь, – он вздохнул, – впрочем, я всегда говорил: нельзя доверять женщинам. Особенно красивым.

– Ты смотри, какой женоненавистник! Хорошо еще, что я буду не твоей женой. Впрочем, с такими взглядами… – Элен покачала головой. – Я не знаю, стоит ли ему разрешить один поцелуй. Как ты считаешь, Шарль?

– Решай сама. – Дюпре с просветленным лицом слушал диалог Элен и Мигеля.

– Черт с ним. Пожалеем его. Но только один поцелуй, а то смотри, – Элен погрозила пальцем, – муж убьет и меня, и тебя.

– Конечно, один. А то еще действительно убьет.

– Точно. Тем более что все публичные дома Индонезии имеют теперь твои фотографии, – добавил невозмутимо Дюпре.

Все трое рассмеялись. Шарль посмотрел на часы.

– Вы торопитесь? – Мигель заметил этот взгляд.

– Да нет, пока не очень. Но, понимаешь, хотим заехать навестить детей Дамиано. От Нью-Йорка всего два часа лету, и я взял его ребятишкам игрушки. И потом… мы же не участвовали в похоронах, – сердито сказал Дюпре.