«Гран-При» для убийцы - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 20

– Значит, террорист вылетел в Сирию, – подвел итог Мовсаев.

– Да. Но до этого он сам или его друг, я думаю, скорее второе, вылетал в Москву. Что он там делал? Совершенно ясно, что визит Мула в Баку был связан именно с этой поездкой в Москву. Если в Москву полетел сам Мул, то зачем он избрал такой сложный путь через Баку, когда в Москву нужна специальная российская виза для любого турецкого гражданина. Нет. Все-таки в Москву полетел его сообщник, который сейчас находится в Турции.

– Я немедленно вылетаю в Москву, – решил Мовсаев, – попытаюсь выяснить, что там делал этот сообщник террориста. Проверим все отели, весь его путь из Баку в Москву и обратно.

– Нужно проверить аэропорты, – быстро вставил Дронго, – почему он не взял билет туда и обратно, а воспользовался услугами двух авиакомпаний. Проще и надежнее было взять билеты одной компании. Но он полетел на самолете азербайджанской авиакомпании в Москву, а потом вернулся самолетом Аэрофлота. Кажется, я знаю почему. Первый самолет идет в Домодедово, а второй вылетает из Шереметьево-один. Значит, нужно проверить именно Шереметьево. Почему-то он туда специально приехал, чтобы вылететь. Рейс Аэрофлота из Шереметьева рано утром, в восемь часов. Он вполне мог выбрать более удобное расписание, тем более что у него в запасе было еще четыре дня до отъезда в Турцию.

Мовсаев молча смотрел на Дронго. Что-то промелькнуло в его взгляде.

– Вы что-то хотите уточнить? – понял Дронго.

– Нет. Признаюсь, я не верил в ваши исключительные аналитические способности. Это просто феноменальный результат. Суметь так просчитать весь план Мула, это нечто невероятное. Я не люблю говорить громких слов, но вы уникум, Дронго.

– Вы ошибаетесь, – улыбнулся Дронго, – это скорее мой папа.

– В каком смысле? – не понял Мовсаев. – Вы хотите сказать, что учились у него?

– И продолжаю это делать всю свою жизнь. Это он подсказал мне идею с тройным обменом, объяснив, что Мул не стал бы рисковать, выезжая из Азербайджана по паспорту, известному арестованному канадцу. Я даже думаю, что сначала улетел настоящий Натиг Кур по документам канадца в Турцию, а уже потом, следом за ним, террорист с его документами в Сирию.

– Я позвоню вам из Москвы, – сказал на прощание Мовсаев и протянул руку, впервые за все время их знакомства.

Баку. 30 марта 1997 года

Он еще спал, когда требовательно зазвонил телефон. Не открывая глаз, он поежился, словно чувствуя, как неприятен будет именно этот звонок. Телефон звенел не переставая. Дронго усмехнулся, кажется, у него вырабатывается некое шестое, а может, и седьмое чувство, когда он по трели телефонного звонка может прочувствовать ситуацию. Или это было просто предчувствие?

Предчувствие его не обмануло.

– Здравствуйте, – сказал кто-то неприятно жестким голосом. – Сегодня в двенадцать часов вы должны быть в Министерстве национальной безопасности, в приемной заместителя министра.

– Ясно, – сказал Дронго, – но только почему «должен»? По-моему, более верная форма обращения – попросить меня об этом.

Говоривший на другом конце чуть не задохнулся от возмущения. В Азербайджане традиционно уважали носителей власти. А такими были прежде всего сотрудники прокуратуры, милиции, безопасности, суда, таможни, налоговой полиции и прочих мелких и крупных организаций, которые могли доставить неприятности любому человеку, создавая крупные проблемы там, где их не было.

– Вы с ума сошли? – гневно спросили на другом конце провода.

– Пока нет. Просто пытаюсь научить вас более вежливой форме общения, – усмехнулся Дронго. – Если ваше ведомство вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями и обеспечивать государственную безопасность республики против иностранных резидентов, хлынувших в город, занимается чисто полицейскими функциями, то о вежливости вы, конечно, не слышали. До свидания.

– Вы придете? – уже поняв, что ему не переубедить этого упрямца, спросил незнакомец.

– Я подумаю. – Он положил трубку и отправился в ванную комнату.

В двенадцать часов он все-таки приехал в Министерство национальной безопасности и, получив пропуск после двадцатиминутной проверки его документов, наконец оказался в приемной заместителя министра. Еще полчаса его заставили ждать, чтобы прочувствовать всю важность момента. Он сидел не двигаясь, но почему-то улыбаясь, чем очень нервировал девушку-секретаря и помощника. Наконец ровно в двенадцать пятьдесят его впустили в кабинет.

– Здравствуйте, – угрюмо сказал заместитель министра, не вставая, – вы почему опоздали?

– Я пришел вовремя, – возразил Дронго, – просто сначала меня продержали двадцать минут внизу, а потом тридцать минут в вашей приемной.

– Надо было прийти еще раньше, – неприязненно сказал заместитель министра. Он до сих пор не предложил ему сесть, и Дронго, взяв стул, опустился на него, не спрашивая разрешения у хозяина.

– Не забывайтесь, Дронго, – усмехнулся заместитель министра, – здесь вам не Вашингтон и не Париж. Ваши родители, кажется, живут в Баку? Да и вы сами имеете здесь квартиру? Мне кажется, вы ведете себя неразумно.

– А мне кажется, что это вы ведете себя неразумно. Вместо того, чтобы сотрудничать и не давить на меня, вы позволяете себе так по-хамски со мной обращаться. Я ведь могу обидеться, – усмехнулся Дронго, – и перестать вам помогать. Неужели вам действительно неинтересно, зачем Мул прилетал в Баку?

– Вы русский шпион, – задыхаясь, прошипел заместитель министра, – вы израильский агент.

– Выберите что-нибудь одно, – засмеялся Дронго, – а то как-то не состыковывается. Или русский, или израильский. Нельзя же одновременно работать на два совершенно разных ведомства.

– Мы запретим вам въезд в Баку. Начнем оперативное расследование, – пригрозил заместитель министра.

– И не узнаете, как вас обманули, – поднялся Дронго. – Впрочем, это уже ваши проблемы.

– Что вы хотите сказать? – хмуро спросил хозяин кабинета.

– Во-первых, Мул улетел не в Турцию, а совсем в другую страну. Во-вторых, один из его сообщников почему-то летал в Москву. И наконец, в-третьих, я знаю имя и фамилию того, кто ему помогал в Баку, знаю, как Мул вылетел из Баку и куда именно. Но если вам неинтересно, до свидания. – Он повернулся, чтобы выйти из кабинета.

– Подождите, – послышался нерешительный голос хозяина кабинета, – вернитесь.

Дронго обернулся. На этот раз заместитель министра уже стоял. Он сделал резкий шаг к столу. И, пройдя несколько шагов, сел за длинный стол для заседаний, как бы приглашая Дронго стать равноправным партнером. Тот не заставил себя долго упрашивать, сел напротив.

– Вы блефуете или серьезно говорите о том, что все узнали? – недоверчиво спросил заместитель министра.

– Я действительно сумел уточнить некоторые детали, – подтвердил Дронго.

– За один день?

– Чтобы все узнать, мне понадобилось несколько часов. Точнее, около двух часов.

Заместитель министра сделал скорбное лицо. Потом через силу все-таки спросил:

– Каким образом?

– Очень просто. Я посчитал возможным, что арестованному канадцу действительно ничего не было известно, ему не могли доверить жизнь и безопасность такого террориста, как Ахмед Мурсал. И тогда все встало на свои места. Я проверил все фамилии пассажиров, прилетевших с Намигом Омаром в тот день из Турции. Выяснилось, что через два дня после прилета группы и на следующий день после появления самого Мула в Баку один из пассажиров, сидевших в самолете с Намигом Омаром, вылетел в Москву. На следующий день он вернулся в Баку. Двадцатого ночью вы арестовали канадца, пытавшегося улететь в Голландию, и это было вашей самой большой ошибкой. Это был сигнал Мулу о том, что за ним следят. Конечно, после ареста канадца он не мог вылететь из Баку с его паспортом. Он поменялся со своим сообщником, и тот вылетел в Турцию, а он – в Сирию. В один день.

Заместитель министра молчал. Целую минуту он переваривал информацию. Потом почему-то шепотом спросил: