Теэтет - Аристокл "Платон". Страница 3

СОКРАТ. Что же это такое, Теэтет?

ТЕЭТЕТ. Вот Феодор объяснял нам на чертежах нечто о сторонах квадрата, [площадь которого выражена продолговатым числом], налагая их на трехфутовый и пятифутовый [отрезки] соответственно и доказывая, что по длине они несоизмеримы с однофутовым [отрезком]; и так перебирая [эти отрезки] один за другим, он дошел до семнадцатифутового. Тут его что-то остановило. Поскольку такого рода отрезков оказалось бесчисленное множество, нам пришло в голову попытаться найти какое-то их единое [свойство], с помощью с которого мы могли бы охарактеризовать их все. Сократ. Ну, и нашли вы что-нибудь подобное?

ТЕЭТЕТ. Мне кажется, нашли. Взгляни же и ты.

СОКРАТ. Говори, говори.

ТЕЭТЕТ. Весь [ряд] чисел разделили мы надвое: одни числа можно получить, взяв какое-то число равное ему число раз. Уподобив это равностороннему четырехугольнику, мы назвали такие числа равносторонними и четырехугольными.

СОКРАТ. Превосходно.

ТЕЭТЕТ. Другие числа стоят между первыми, например три, пять и всякое другое число, которое нельзя получить таким способом, а лишь взяв большее число меньшее число раз или взяв меньшее число большее число раз. Эти другие числа мы назвали продолговатыми, представив большее и меньшее число как стороны продолговатого четырехугольника.

СОКРАТ. Прекрасно. А что же дальше?

ТЕЭТЕТ. Всякий отрезок, который при построении на нем квадрата дает площадь, выраженную равносторонним числом, мы назвали длиной, а всякий отрезок, который дает разностороннее продолговатое число, мы назвали [несоизмеримой с единицей] стороной квадрата, потому что такие отрезки соизмеримы первым не по длине, а лишь по площадям, которые они образуют. То же и для объемных тел. Сократ. Выше всяких похвал, дети мои. Так что, я полагаю, Феодор не попадет под закон о лжесвидетельстве.

ТЕЭТЕТ. И все же, Сократ, на твой вопрос о знании я не смог бы ответить так же, как о стороне и диагонали квадрата, хотя мне и кажется, что ты ищешь нечто подобное. И поэтому Феодор все-таки оказывается лжецом. Сократ. Что же получается? Если бы, похвалив с тебя за быстроту в беге, кто-то сказал, что не встречал никого столь же быстрого среди юношей, а ты бы в состязании уступил другому бегуну, в расцвете сил и более резвому, - то скажи, разве меньше правды стало бы в его похвалах?

ТЕЭТЕТ. Не думаю.

СОКРАТ. А исследовать знание, как я только что здесь говорил, - это, по-твоему, пустяк и не относится к самым высоким предметам? Теэтет. Клянусь Зевсом, я думаю, что к высочайшим.

СОКРАТ. А поэтому возьми на себя смелость и не думай, что для слов Феодора не было оснований. Лучше постарайся всеми возможными способами добраться прежде всего до смысла самого знания - что же это такое. Теэтет. Если бы дело было в одном старании, Сократ!

СОКРАТ. Итак, вперед! Ведь только что ты прекрасно повел нас. Попытайся же и множество знаний выразить в одном определении, подобно тому как, отвечая на вопрос о [несоизмеримых с единицей] сторонах квадрата, ты все их многообразие свел к одному общему виду. Теэтет. Признаюсь, Сократ, до меня доходили те вопросы, что ты задаешь, и я не раз принимался это рассматривать, но ни сам я никогда еще не был удовлетворен своим ответом, ни от других не слышал такого истолкования, какого ты требуешь. Правда, я еще не потерял надежды.

СОКРАТ. Твои муки происходят оттого, что ты не пуст, милый Теэтет, а скорее тяжел. Теэтет. Не знаю, Сократ. Но я рассказываю о том, что испытываю.

СОКРАТ. Забавно слушать тебя. А не слыхал ли ты, что я сын повитухи очень опытной и строгой повитухи, Фенареты? Теэтет. Это я слышал.

СОКРАТ. А не слышал ли ты, что и я промышляю тем же ремеслом?

ТЕЭТЕТ. Нет, никогда.

СОКРАТ. Знай же, что это так, но только не выдавай меня никому. Ведь я, друг мой, это свое искусство скрываю. А кто по неведению не разумеет этого, те рассказывают тем не менее, что-де я вздорнейший человек и люблю всех людей ставить в тупик. Приходилось тебе слышать такое? , Теэтет. Да.

СОКРАТ. А сказать тебе причину?

ТЕЭТЕТ. Конечно.

СОКРАТ. Поразмысли-ка, в чем состоит ремесло повитухи, и тогда скорее постигнешь, чего я добиваюсь. Ты ведь знаешь, что ни одна из них не принимает у других, пока сама еще способна беременеть и рожать, а берется за это дело лишь тогда, когда сама рожать уже не в силах. Теэтет. Конечно.

СОКРАТ. А виновницей этого называют Артемиду , поскольку она, сама не рожая, стала помощницей родов. с Однако нерожавшим она не позволила принимать, ибо человеку не под силу преуспеть в искусстве, которое ему чуждо. Поэтому повитухами она сделала женщин, неплодных уже по возрасту, почтив таким образом в них свое подобие. Теэтет. Это правильно.

СОКРАТ. А разве не правильно, что распознавать беременных тоже должны не кто иные, как повитухи? Теэтет. Разумеется, правильно.

СОКРАТ. Притом повитухи дают зелья и знают заговоры, могут возбуждать родовые муки или по желанию смягчать их, а ту, что с трудом рожает, заставить родить, ii или если найдут нужным, то выкинуть. Теэтет. Это так.

СОКРАТ. А ты не заметил за ними вот чего: ведь они же и сватать горазды, поскольку умудрены в том, какой женщине с каким мужем следует сойтись, чтобы родить наилучших детей. Теэтет. Нет, я этого не знал.

СОКРАТ. Тогда знай, что этим они гордятся больше, чем отсечением пуповины. Ибо - заметь: будет ли, по- твоему, это одно и то же искусство выхаживать и собирать плоды земли и, с другой стороны, знать, в какую землю какой саженец посадить или какое семя посеять? Теэтет. Бесспорно, одно и то же.

СОКРАТ. А для женщины, друг мой, разные будут ремесла повитухи и свахи?

ТЕЭТЕТ. Похоже, что нет.

СОКРАТ. В том-то и дело. Однако у нас часты случаи неправильного и неумелого сватовства мужчины и женщины, имя которому сводничество. Вот из-за него-то повитухи, как особы священные, избегают сватовства, опасаясь навлечь на себя вину, тогда как, по существу, одним повитухам уместно и подобает сватать. Теэтет. Очевидно.

СОКРАТ. Таково ремесло повитухи, однако моему делу оно уступает. Ибо женщинам не свойственно рожать иной раз призраки, а иной раз истинное дитя, а вот это распознать было бы нелегко. Если бы это случалось, то великая и прекрасная обязанность - судить, истинный родился плод или нет, стала бы делом повитух. Или ты не находишь? Теэтет. Нахожу.