Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция - Лосский Николай Онуфриевич. Страница 81

Таково своеобразное строение мира: с одной стороны, частичное тожество деятелей, создающее формальные общие рамки мирового единства, в пределах которых совершается общение деятелей; с другой стороны, совершенная свобода и самостоятельность деятелей, дающая возможность наполнять эти общие рамки любым содержанием, – возможность такого обособления деятелей друг против друга, при котором они вступают в отношения крайней вражды и противоборства или же наоборот, такой интимной близости друг к другу, такой совершенной любви, при которой они достигают полного единодушия. В первом случае деятели вносят в мир зло, во втором они творят добро. Общие формальные рамки мира суть арена, как бы предназначенная именно для того, чтобы субстанциальные деятели свободно созидали царство добра или царство зла.

3. Сверхсистемное начало

Всеохватывающая соотнесенность каждого деятеля со всеми другими указывает на то, что мир не есть изначальное абсолютно самостоятельное бытие: на основании изложенного выше учения об отношениях необходимо признать, что система мира (совокупность мировых отношений) обоснована каким-то более высоким началом, которое должно быть Сверхсистемным, потому что, если бы оно было системным, оно тоже не было бы первичным, предполагало бы наличие чего-то ещё более высокого и так далее до бесконечности.

Сверхсистемное начало не содержит в себе множественности, упорядочиваемой отношениями, следовательно, не заключает в себе ничего к чему бы могли бы быть применены законы тожества, противоречия исключённого третьего. Оно есть начало металогическое, несоизмеримое с миром, так как ничто находящееся в мире не может быть подведено вместе с ним, под одно общее понятие. Каждое из понятий, указывающих на что-либо найденное в мире, должно быть отрицаемо, поскольку речь идёт об этом Сверхсистемном начале; в этом смысле Оно есть Ничто (не есть никакое мировое «что») – Божественное «Ничто», предмет отрицательного богословия.

Сверхсистемное Ничто есть начало сверхотносительное. Благодаря Ему субстанциальные деятели в мире связаны друг с другом отношениями, и целое мира стоит в отношении к этому Сверхсистемному началу однако это отношение весьма своеобразное, одностороннее: в самом деле мировая система невозможна без начала высшего, чем мир, Сверхсистемного, но обратной зависимости нет, Сверхсистемное начало возможно и без системы мира. Мысль об этом начале, как и всякое другое подлинное мышление, есть не субъективная конструкция, а интуиция, и притом интуиция высшего типа, заслуживающая названия мистической (она будет предметом исследования позже). Правильное исследование мира необходимо завершается созерцанием Сверхсистемного начала, но созерцание Сверхсистемного начала не обязывает перейти от Него к миру. Это значит, что существование мира есть факт, которого могло бы и не быть.

В самом деле, в Сверхвременном начале, в Божественном Ничто нельзя найти никакой необходимости, обязывающей его обосновать мир. Вследствие несоизмеримости мира с началом Сверхсистемным, нельзя помыслить, чтобы мир был результатом эманации из Божественного Ничто или продуктом эволюции из Него, или средством для удовлетворения какой-либо потребности Его, для какого-либо восполнения Его. Обоснование мира Божественным Ничто, вследствие совершенной несоизмеримости мира и Ничто, может быть мыслимо только как творение мира и притом абсолютное творение: в самом деле, и форма и содержание мира ни в какой мере не заимствованы из Сверхсистемного начала; мир есть нечто совершенно новое в сравнении с Ним, металогически иное [CCLVII].

Так как вне Сверхвременного начала нет ничего, что могло бы быть использовано Им как материал для созидания мира, то остаётся признать, что мир сотворен Сверхсистемным началом из ничего. Это важнейшее для всей системы философии христианское учение [CCLVIII], доказуемое также и чисто философским умозрением, не следует истолковывать так будто Божественное Ничто воспользовалось каким-то «ничто», находящимся вне Его или в Нем, и из этого материала создало мир. Ничто, о котором идёт здесь речь, есть просто (ouc on), а вовсе не «mh on» античной философии, а также не Ungrund [17], якобы содержащийся в Боге, по учению Якова Беме. Иными словами, в этом тезисе высказана следующая простая мысль: Творец мира не нуждается ни в каких данных для того чтобы сотворить мир; и первичная форма, и первичное содержание мира насквозь сотворены Им, как нечто новое, небывалое в сравнении с Ним.

Признать этот тезис – это значит резко отмежеваться от всякого пантеизма. Существует непереходимая онтологическая грань между Сверхсистемным началом и миром, между Творцом и тварью: всякое бытие в составе мира есть тварь; наоборот, все сверхмировое не тварно, изначально.

Творение мира не есть необходимость. Поэтому всякие попытки философски вывести из Абсолютного мира, получить из Сверхъединого мировую множественность несостоятельны. Но если для Сверхъединого начала нет никакой необходимости творить мир, но тем с большею силою встаёт вопрос, каков смысл творения мира, каков смысл мировой множественности и других первозданных основ мира. На этот вопрос однако, нельзя получить никакого ответа до тех пор, пока мыслитель опирается лишь на тот опыт, в котором дан мир, и на ту холодную выше указанную интуицию, в которой осознается Сверхсистемное начало как творческий источник. Чтобы завеса, скрывающая высшие тайны бытия, сколько-нибудь приподнялась, необходимо более интимное общение твари со своим Творцом, необходим религиозный опыт. В этом опыте Творец мира открывается душе человека не только как Сверхсистемное начало, но ещё и как живой личный Бог, Он открывается как абсолютная полнота бытия, которая вместе с тем есть и абсолютное совершенство, само Добро не в нравственном только, а во всеобъёмлющем смысле этого слова, т. е. сама Красота, Истина, Жизнь и т. п.

Доверчиво приобщаясь к этому Высшему началу в молитве, человек понимает, что знание о Нем не может быть приобретено одними личными усилиями проникнуть в Его тайники; знание о Нем может быть углублено не иначе как при благодатном содействии Его, одна из форм которого есть Откровение. Так, напр., важнейший догмат христианства учение о Св. Троице, о Боге-Отце, Сыне и Духе Святом, первоначально может быть дан не иначе как путём Откровения. Не надо, однако представлять себе Откровение как только внешнее сообщение свыше истины, недоступной человеку и принимаемой им слепо лишь на основании доверия к внешнему авторитету. Самораскрытие Бога, если человек стремится к Нему, радостно подтверждается расширением религиозного опыта и мыслительного кругозора: истина, данная в Откровении, оказывается полною глубокого смысла; делая её исходным пунктом мышления о мире, философ получает убедительное решение труднейших проблем, теоретических и практических; проникаясь такою истиною, верующий человек испытывает углубление и обогащение религиозной жизни во всех направлениях. Так, истина о Троичности, открывая Бога как конкретное единство, служит основанием бесчисленного множества вытекающих из неё идей, бесконечно ценных для понимания Бога и мира более содержательных, чем учения абстрактного монотеизма; мало того, она служит толчком к развитию более сложного религиозного опыта, в котором Бог обнаруживается как совершенная Любовь не только в отношении к. миру, но и в Себе Самом, во внутри троичных отношениях Отца, Сына и Духа Святого.

Понятия положительного богословия не противоречат отрицательному богословию, утверждающему несоизмеримость мира и Бога и потому невыразимость его в понятиях, тожественных тем понятиям, которые выражают состав мира. Так, бытие Бога и бытие мира не подходят под одно и то же родовое понятие бытия; это два термина с различным содержанием: исходя из понятия бытия, находимого в мире, Бога следует мыслить как Сверхбытие или, наоборот, поскольку Бог есть подлинное Бытие, всё то, что находится в мире, есть лишь тень бытия.