Опасная бритва Оккама - Переслегин Сергей Борисович. Страница 14
40 То есть с точностью до обозначений – практически всей классической фэнтези.
1
К. Еськов описывает геоэкономическую структуру Средиземья конца Третьей эпохи, следуя общеизвестным источникам, то есть «Сильмариллиону» и «Властелину Колец». При изучении этих текстов бросается в глаза устойчивость конфликта, образующего динамический сюжет истории Мира Толкина.
Вся история Древней Эпохи образована перипетиями многовекового противостояния Ангбада и эльфийских королевств. Насколько можно судить, оба воюющих социума пребывали в архаичной фазе развития; тем не менее прослеживается вполне определенный курс «Врага» на создание новых и новых развивающих технологий, прежде всего военных, в то время как эльфийская изобретательность закончилась тем же, чем началась, – трагической фигурой Феанора.
Собственно, трагична вся история нолдоров, эльфов-рудокопов. В их психике причудливым образом переплелось линейное время, маркированное актами творчества, страшными клятвами, торжественным Исходом из Валинора, и время циклическое, обрамляющее калейдоскоп битв, предательств и неустойчивых союзов. Понятно, что нолдоры более всех были заинтересованы в сохранении существующего положения дел: при любом определенном исходе «войны сильмариллей» они были обречены или на уничтожение, или на ассимиляцию.
Однако в течение всей Древней Эпохи именно нолдоры остаются главной ударной силой антиморготовой коалиции. Подобная ситуация известна нам и по Текущей Реальности. Может быть, наилучший пример – Польша, максимально заинтересованная в межвоенный период (1918-1939) в европейской стабильности и постоянно эту стабильность нарушающая.
«Битва внезапного пламени» знаменует резкий и необратимый перелом в «тысячелетнем конфликте»41. Нужно ли понимать под «драконами» продукты биоинженерии, или некий аналог «танков», или же броненосные корабли с механическими двигателями, взявшие под контроль долину Сириона (в комментариях к «Сильмариллиону» рассматриваются все эти возможности и, кроме того, ряд совсем экзотических версий), – в любом случае эльфийские армии были разгромлены, осада Ангбада полностью снята и армии «темных сил» впервые за всю войну вышли на оперативный простор. Останавливать их было нечем, тем более что под контроль войск Моргота перешли основные сельскохозяйственные угодья Беллерианда, в том числе – пастбища Ард-Галена, экономический базис тяжелой кавалерии, главного наступательного оружия доиндустриальных эпох.
41 В рамках Текущей Реальности используется термин «Вековой конфликт», но для эльфов век – это сугубо тактическая единица.
Далее «конфликт времен» некоторое время пребывает в латентном состоянии, а в Средиземье устанавливается полный хаос. Ангбад пытается (безуспешно) ассимилировать или уничтожить остатки эльфийской культуры, эльфы же впервые привлекают на свою сторону значимые количества людей, что дает возможность испытать еще один шанс («Битва Бесчисленных Слез») и затем перейти к партизанской войне. Заканчивается Древняя Эпоха Войной Гнева, о которой источники не сообщают решительно ничего, кроме непреложного факта личного участия в ней Богов.
Война гнева обернулась цивилизационной катастрофой такого масштаба, что Средиземье на целую эпоху «выпадает из истории». Единственной культурой, избежавшей возврата к дикости, стал Нуменор, о котором наши основные источники повествуют более чем лаконично. Однако сам факт наличия нуменорской экспансии в Средиземье в форме набегов или образования прибрежных поселений свидетельствует о повышенной «социальной температуре» на благословенном острове. Едва ли мы ошибемся, предположив, что источником «нагрева» был все тот же конфликт циклического и линейного времени – принявший на сей раз форму политической борьбы. Ввиду наличия пустого Средиземья, служившего стоком пассионарных элементов обеих партий, события развивались достаточно медленно. Когда все возможности для тонкой политической регулировки оказались исчерпанными, Ар-Фаразон решил разрубить узел противоречий, нанеся удар по оплоту могущества эльфов, их магических технологий и их циклического времени – по Заокраинному Западу. И вот здесь мы вновь встречаемся с прямым и непосредственным участием Богов в исторических событиях. О новой Войне гнева Дж. Толкин говорит еще меньше, чем о первой. Известен лишь ее исход – физическое уничтожение Нуменора и «закрытие» Валинора. Историческая сцена вновь переносится в Средиземье, теперь уже навсегда.
Насколько можно судить, к этому времени расположенная на востоке периферийная часть Ангбадской культуры сумела восстановиться, дав начало Мордорской городской цивилизации. Консолидировались и остатки эльфов: Саруман в беседе с Халадином определяет их число в 20-30 тысяч носителей разума (это «оценка сверху», включающая также «темных» и «зеленых» эльфов, избегающих вмешиваться в политику и практически не взаимодействующих с людьми). Приход с Запада «девяти кораблей» нарушил установившееся равновесие, обернулся чередой «релаксационных войн» и в конце концов поднял структурообразующий «конфликт времен» на новый уровень. Сомнительно, чтобы этот конфликт ясно понимался его «рядовыми участниками» (хотя бы и в королевских мантиях), но основатели и сотрудники противодействующих Орденов называли вещи своими именами.
По-видимому, в течение большей части эпохи Ордена действовали комплементарно. Ситуация резко изменилась, когда Мордор вышел на порог уже не мануфактурной, но промышленной революции.
Здесь важно обратить внимание на принципиально иную по сравнению с Текущей Реальностью картину прогресса. У нас арбалеты, затем пушки и мушкеты предшествовали секуляризации мира, торжеству эмпирического подхода, мануфактурам, эпохе войн и революций. Мордор же проводит гигантские плановые мелиоративные работы, строит паровые машины, исследует электрическую природу нервных импульсов и конструирует планеры, имея в своем распоряжении примитивное военное снаряжение и еще более примитивную военную науку42. Разумно предположить, что такое положение дел обусловливалось явным или неявным соглашением между противоборствующими Орденами.
42 Свидетельством тому – полное отсутствие воздушной разведки во время решающего сражения за Минас-Тирит.
Здесь, на Земле, похожая ситуация возникла в Парагвае, где орденом Иезуитов была предпринята попытка отказаться от концепта национального государства и создать принципиально новую организующую структуру, основанную на взаимной терпимости и идеях прогресса. Эксперимент продолжался более двухсот лет, и к середине XIX столетия Парагвай, первым на латиноамериканском континенте, вплотную подошел к порогу индустриальной эпохи. Именно в этот момент вспыхивает Южноамериканская война (1864-1870). До сих не вполне понятно, какие именно силы развязали ее и сделали столь кровопролитной. Поводом к войне послужил конфликт Аргентины и Уругвая, тогда не обладающего статусом государства. Уругвай обратился за помощью к Парагваю, но уже через несколько месяцев выступил против своего союзника единым фронтом с Аргентиной и Бразилией. Последующие перипетии напоминают «Войну Кольца» в изложении К. Еськова и заканчиваются так же. победители оккупировали более половины территории страны и уничтожили 4/5 (прописью: восемьдесят процентов) ее гражданского населения. По масштабности истребления мирных жителей Южноамериканская война делит первое место с геноцидом, который осуществлял в Бельгийском Конго король Леопольд, и существенно превосходит достижения Адольфа Гитлера. Парагвай так и не оправился от этого удара, по сей день он остается одной из беднейших стран Латинской Америки43.
43 Дьяконов И. М. Пути истории. От древнейшего человека до наших дней М.: Восточная литература РАН, 1994.