Легенда о Побратиме Смерти - Геммел Дэвид. Страница 13

— Каким образом?

— Убедить вас бороться за победу. Показать все, на что вы способны.

Друсс, откинувшись назад, пристально посмотрел на Клая:

— Почему же тогда мой собственный посол убеждает меня поступить как раз наоборот? Почему вы желаете видеть своего короля униженным?

— Вы неверно меня поняли, Друсс, — рассмеялся Клай. — Я видел, как вы деретесь. Вы прекрасный боец — с сердцем и чутьем. Я спросил Шонана, что он думает о нас обоих, и он сказал: «Если бы мне предложили поставить все свои деньги на кого-то из вас, это был бы ты. Но если бы мне нужен был кто-то для защиты моей жизни, это был бы Друсс». Я человек самоуверенный, мой друг, но эта самоуверенность проистекает не из тщеславия. Я знаю себе цену, знаю, на что я способен. Мои приятели-врачи говорят, что я — чудо природы. Сила у меня невероятная, и проворство не уступает ей. Встаньте-ка ненадолго.

Друсс встал, и Клай принял боевую стойку на расстоянии вытянутой руки от него.

— Сейчас я вырву волосок из вашей бороды. Остановите меня, если сможете.

Друсс приготовился. Рука Клая устремилась вперед, и Друсс ощутил легкую боль на месте вырванных волосков. Сам он не успел и рукой шевельнуть. Клай вернулся на свою лежанку.

— Вам не удастся побить меня, Друсс. Это никому не под силу. Именно поэтому вы можете не обращать на пророчество никакого внимания.

— Вы мне нравитесь, Клай, — улыбнулся Друсс, — и если бы золото давали за вырванные волоски, вы бы победили. Но мы еще вернемся к этому разговору после финального боя.

— Вы будете бороться за победу?

— Как всегда, парень.

— Клянусь небом, Друсс, ты пришелся мне по сердцу. Ты не привык сдаваться, да? Поэтому тебя и зовут Легендой?

— Нет. Просто я имел несчастье подружиться с поэтом-сказителем. Куда бы я теперь ни отправился, он выдумывает обо мне новые истории, еще чуднее прежних. Удивительно, как это люди в них верят. Чем больше я говорю, что этого не было, тем крепче они верят.

Клай и Друсс снова вышли на ристалище. Все атлеты уже разошлись, и слуги зажгли факелы.

— Я знаю, в чем тут дело, — сказал Клай. — Все думают, что ты отнекиваешься из скромности. Людям нравится верить в героев. Однажды во время учебного боя я вышел из себя и ударил ребром ладони каменную статую. Сломал себе три кости. Теперь сто человек уверяют, что от моего удара статуя разбилась на мелкие кусочки, а еще двадцать клянутся, что видели это своими глазами. Ты пообедаешь со мной?

— Спасибо. По дороге сюда я проходил мимо трактира — там готовили какое-то ароматное мясо, и мне с тех пор не терпится его отведать.

— Трактир с голубыми стеклами в окнах?

— Да. Ты его знаешь?

— Он называется «Сломанный меч» и славится лучшим в Гульготире поваром. Я хотел бы пойти с тобой, но у меня разговор с Шонаном.

— Мне было бы приятно твое общество. Мой друг Зибен принимает у нас дома некую красотку и будет недоволен, если я заявлюсь слишком рано. Может, посидим завтра, после финала?

— С удовольствием.

— Кстати, у тебя есть еще гость. Уличный мальчонка, который караулил тебя снаружи. Буду тебе благодарен, если ты обойдешься с ним ласково и скажешь ему пару слов.

— Непременно. Приятного тебе аппетита.

Глава 3

Келлс облизал пальцы и отломил еще кусочек черного хлеба, чтобы подобрать весь соус без остатка. Старый слуга усмехнулся:

— Давай-ка я тебе подбавлю. — Он снял с плиты горшок и наполнил миску до краев. Келлс, явно обрадованный, взял ложку и атаковал жаркое с новым пылом. В считанные мгновения он очистил миску и громко рыгнул.

— Меня зовут Кармол, — сказал старик, протянув ему руку. Келлс нерешительно вложил в нее свою грязную ладошку. — Ну а теперь ты назови мне свое имя.

Келлс посмотрел в лицо, покрытое морщинами — их было особенно много около веселых голубых глаз.

— Зачем? — В этом вопросе не было дерзости, только любопытство.

— Зачем? Ну, так уж принято, когда двое делят трапезу. Так люди знакомятся и могут потом стать друзьями. — Голос у старика был добрый, и в улыбке не замечалось ехидства.

— Меня зовут Быстрая Рука.

— Мать тебя тоже так зовет?

— Нет, она зовет меня Келлс. А все остальные — Быстрая Рука. Вкусное у тебя жаркое, и хлеб мягкий, свежий. Я уж знаю, какой свежий хлеб на вкус. — Келлс слез со скамейки и снова рыгнул. В кухне было тепло и уютно, хорошо бы свернуться на полу у плиты и поспать. Да нельзя — он еще не закончил свое дело. — А когда я смогу увидеть... господина Клая?

— У тебя что, дело к нему?

— Да нет, какое у меня может быть дело. Так... на бедность хотел попросить. — Келлс счел, что нищий все-таки лучше, чем вор или грабитель.

— Так ты просить сюда пришел?

— Ну да. Когда я его увижу?

— Он очень занятой человек. Я сам могу дать тебе пару монеток — и еще миску жаркого.

— Не нужны мне деньги... — Келлс наморщил лоб. — Впрочем, от тебя бы я взял, а вот от него — нет.

— Чего ж ты тогда хочешь? — Кармол сел на скамью.

Келлс придвинулся поближе. Ведь не будет вреда от того, что он откроет свой секрет слуге господина Клая? Старик, глядишь, еще и посодействует ему.

— Мне надо, чтобы он возложил руки на мою мать.

Старик расхохотался, и Келлс сощурился: тут не над чем было смеяться. Кармол, увидев выражение его лица, осекся.

— Извини, парень. Просто ты застал меня врасплох. С чего это тебе захотелось, чтобы мой хозяин... сотворил подобную вещь?

— Потому что я знаю, — понизил голос Келлс. — Я никому не говорил, за тайну можно не опасаться. Но он бы мог уделить немного волшебства и для моей мамы. Мог бы убрать опухоль. Тогда мама снова бы стала ходить и смеяться, начала бы работать и покупать еду.

Улыбка сбежала с лица Кармола, и он ласково положил руку мальчику на плечо.

— Ты веришь, что господин Клай... волшебник?

— Он бог, — прошептал Келлс. Кармол молчал, и мальчик забеспокоился. — Клянусь, я никому не скажу.

— Откуда же ты это взял, юный Келлс?

— Я сам видел, как он совершил чудо — в прошлом году. Мама привела к себе... друга, вот я и сидел в нашем переулке под навесом. Была гроза, молнии так и сверкали. Одна ударила прямо в переулок, и я услышал громкий треск. Чье-то тело подкатилось ко мне и стукнулось о стену. Я выскочил наружу. Это была Длинная Тэсс — она мамина напарница и работает на Длинной улице. Шла, видно, домой, а молния попала в нее и убила наповал. Я пощупал ее шею — жилка не билась. Приложил ухо к груди — и сердце не бьется. Тут подъехала карета, и я шмыгнул обратно в укрытие — подумают еще, что это я ее убил. Гляжу, господин Клай выскакивает из экипажа и подходит к Тэсс. Он тоже потрогал ее шею, послушал сердце... а потом сделал это. — Дыхание Келлса участилось под действием воспоминаний, и сердце стучало вовсю. — Он наклонился и поцеловал ее! Я глазам своим не поверил. Поцеловал мертвую, прямо в губы — как любовник. И знаешь, что случилось потом?

— Нет. Скажи.

— Она застонала — и ожила. Тогда я все понял. Но ничего не сказал — даже Тэсс. У нее остались ожоги на ногах, и одна сережка расплавилась и приварилась к коже. Но даже Тэсс не знает, что воскресла из мертвых.

— Вот так история, парень, — вздохнул старик. — Мне сдается, ты должен повторить ее господину Клаю. Сиди тут, а я пойду спрошу, не уделит ли он тебе минутку. Тут есть фрукты — ешь сколько влезет.

Келлсу не надо было повторять дважды. Не успел Кармол выйти, мальчишка сгреб пару спелых. апельсинов и горсть бананов. И принялся уплетать все это, запивая фруктовым соком, который обнаружил в каменном кувшине.

Вот блаженство-то! Вкусная еда — и чудо в придачу!

Нынче он хорошо потрудился. Сидя у теплой плиты, Келлс думал, что сказать богу, как лучше объяснить ему, что мать больна и не может работать. Это не потому, что она ленится. Когда у нее на груди появилась первая шишка, она продолжала работать, хотя то и дело падала в обморок. Потом шишка затвердела, сделалась заметнее, некоторые клиенты стали ею брезговать, и ей приходилось работать дольше, притом в переулках, где дело совершается наспех и в темноте. А после на шее у нее выросла вторая шишка — большая, как апельсин, который Келлс только что съел. И никто не хотел больше платить ей за услуги. Лицо у матери сделалось пепельно-серым, под глазами легли темные круги. А уж исхудала-то как! Страшно исхудала, несмотря на всю еду, которую Келлс воровал для нее.