Беседы - "Эпиктет". Страница 7

Мы уже говорили, что поздний этап в истории стоицизма представлен, главным образом, тремя именами: Сенекой, Эпиктетом и Марком Аврелием. Этот этап совпадает с новой эпохой в жизни общества, и, соответственно, перед стоицизмом встали новые задачи. Конечно, было бы большой наивностью утверждать, что каждое философское учение обязательно должно меняться вслед за политическими и социальными изменениями. Однако для стоицизма, как философии, прежде всего, моральной, главной задачей которой было научить человека жить в обществе, подобный подход – единственно правильный. Если общество изменилось, то, естественно, должен измениться и подход философа к проблеме. Римское же общество того времени, когда жили и творили эти философы, подверглось кардинальной трансформации по сравнению с периодом деятельности философов Средней Стои.

Самое важное из того, что случилось в это время, – это гибель республики и установление режима единоличной власти императоров. Думается, что среди всех последствий создания империи для интеллектуальной атмосферы в обществе необходимо выделить два: во-первых, официальную концепцию, которую можно назвать концепцией «конца истории», и, во-вторых, возникновение «второго полюса» бесправия.

Прежде всего попытаемся раскрыть первый тезис. Уже создатель империи Август прекрасно понял значение идеологического воздействия на массы и проводил целенаправленную политику на закрепление в умах людей необходимых стереотипов. Одним из самых важных в его пропаганде был тезис о наступлении «золотого века», пришедшего с его властью. Необходимо указать, что утверждение этого тезиса в обществе было достаточно хорошо подготовлено- прекращение бесконечных братоубийственных войн создавало тот фон, на котором эта позиция официальной пропаганды выглядела более чем убедительной 24 . Но для того чтобы общество не было разделено на победителей и побежденных, чтобы не рождались идеи реванша, необходимо было убедить всех, участвовавших в конфликтах и гражданских войнах, что все чаяния всех граждан, независимо от того, на какой стороне они участвовали в борьбе, полностью удовлетворены. Согласно официальной концепции. Август восстановил республиканский строй после гражданских войн и обеспечил всеобщее согласие 25 . Официально провозглашалось, что войны кончились 26 , наступила эпоха спокойствия и процветания. Рим, наконец, выполнил предначертанную ему от века миссию, покорил все народы 27 и справедливо правит ими к их же благу 28 , весь обитаемый «круг земель» признал его величие 29 , Рим и римские граждане стоят выше всех городов и народов. Отсюда стимуляция римского патриотизма 30 , окончательное оформление «римского мифа» у Вергилия и Тита Ливия, реставрация древних культов и традиций, прославление будто бы вновь оживших римских добродетелей 31 , осуждение «восточных суеверий». Все эти мотивы непосредственно связывались с личностью, заслугами, добродетелями самого Августа, который осуществил «римский миф» 32 .

Однако последствия этой идеологической политики (может быть, правильнее – социальной демагогии), несмотря на временный успех, в долгосрочной перспективе оказались фатальными. Прежде всего, тезис о возвращении «золотого века» и завершении исторической миссии Рима означал, что общество в целом оказалось лишенным перспективы и какой-либо ясно осознанной цели. На это обстоятельство в свое время обратила внимание Е. М. Штаерман, отмечавшая особенности духовной ситуации в период ранней Империи. Она указывала, что начался сначала незаметный, но постоянно усиливающийся кризис «коллективных целей», а с ним к кризис больших идей и действий, к целям ведущих 33 .

Во-вторых, после первого «угара» стало ясно, что «золотой век» столь же далек, как и раньше. Противоречия в обществе не уменьшились, наоборот, появились новые, мир не наступил, враги продолжали существовать, и римское оружие их не покорило. Таким образом, возник новый идеологический кризис, но этот кризис приобрел особую окраску, поскольку впервые столь явственно разошлись реальность и официальная точка зрения на нее. У общества появились как бы два сознания, что ясно свидетельствовало о начале самого глубокого идейного кризиса античного общества.

Вторая особенность, как мы отмечали, заключалась в возникновении того, что мы назвали «вторым полюсом бесправия». Система власти, возникшая в Риме в это время, несла в себе то же самое раздвоение сути и внешней формы, которое мы видим в идеологии. Официально считалось, что строй, установленный в результате победы Августа в гражданской войне, – это старый республиканский строй, а власть императора основывается только на том, что он имеет больший авторитет (auctoritas), чем остальные граждане. В действительности же власть императора практически была абсолютно неограниченной.

Сохранение старой формы требовало, однако, чтобы особое место в обществе и государстве занимало то сословие, которое было первенствующим и в республиканскую эпоху – то есть сенаторское. Рим никогда не был до конца демократическим государством. Объем прав и обязанностей гражданина зависел от того, к какому сословию он принадлежал. И самое почетное место принадлежало сенаторскому сословию, что находило свое выражение даже в том, как звучали государственные решения Рима. Они начинались следующим образом: «Сенат и римский народ решили…» Конечно, это сословие не было абсолютно закрытым для представителей других групп гражданства. Право на включение в состав Сената давало исполнение нескольких высших магистратур (так называемых курульных магистратур), а на эти должности выбирало Народное собрание, и, таким образом, в состав сенатского сословия могли попасть не только потомки знатных фамилий, но и выходцы из более скромных кругов, сумевшие доказать свою способность быть высоко полезными Риму. Целый ряд наиболее известных политических и военных деятелей Рима, вошедших позднее в Сенат, были теми, кого в римской политической терминологии определяли как «homines novi» («новые люди»). К их числу принадлежал, например, Цицерон. За Сенатом стояла многовековая традиция. Даже самые радикальные реформаторы могли осмелиться только на некоторое ограничение его функций, вопрос же о уничтожении его власти римляне восприняли бы как святотатство. За Сенатом стоял также многовековой политический и административный опыт, ибо основные рычаги управления огромной державой всегда были в руках именно у его членов. Наконец, за Сенатом стояла экономическая мощь, ибо это сословие было богатейшим в Риме, именно сенаторам принадлежали огромные земельные владения.