Проблема символа и реалистическое искусство - Лосев Алексей Федорович. Страница 77

Теория искусства и литературы, повторяем, может пользоваться какими угодно терминами и как угодно их комбинировать. Но передовая теория возможна только там, где соблюдаются указанные у нас необходимые пять моментов, благодаря которым и возможен реализм в искусстве и литературе. Эти пять основных моментов здорового реализма мы и пытались выше обнять в учении о символе. Он с самого начала объявлен у нас и как функция самой действительности и как такая функция, которая способна вновь отобразиться на действительности, но уже в целях ее не хаотической и слепой трактовки, но в целях ее закономерного конструирования для разумного как эволюционного, так и революционного ее переделывания и преобразования. Мы постарались характеризовать понятие символа именно с намерением помочь искусствоведам и литературоведам анализировать как отобразительные, так и переделывательные функции искусства и литературы. Пусть термин "символ" не отвечает здесь тому назначению, которое мы в нем находим. Тогда давайте другую терминологию, а от указанных нами пяти моментов подлинного реализма (четвертый из них содержит в себе еще четыре своих подпункта) никто отказаться не смеет. (267)

Приложение. СИМВОЛИЧЕСКИЕ ЗНАКИ В СОВЕТСКОЙ СОВРЕМЕННОСТИ

В заключение мы укажем на огромное значение символов, эмблем и разного рода знаков в современной советской действительности. Наши теоретики и в логике, и в эстетике, и в отдельных областях общественно-политической жизни, и в философии, к сожалению, слишком мало теоретизируют относительно этой огромной символической сферы, которая уже имеет свою полувековую историю и которая развивается и усложняется с каждым днем все больше и больше. Необходимо набить себе руку на понимании того, как и для чего создаются, а также как и для чего употребляются и функционируют в жизни все эти символы и знаки, одно простое перечисление которых даже трудно осуществить.

Выше мы уже произвели в краткой форме анализ таких советских символов, как серп и молот. Поскольку в нашем исследовании мы отличали эмблему от символа, понимая под эмблемой точно фиксированный, конвенциональный, но, несмотря на свою условность, вполне общепризванный знак как самого широкого, так и самого узкого значения, то сейчас мы должны сказать, что всякая эмблема, в зависимости от своего достаточно широкого функционирования, может быть одновременно и символом. Поэтому отдельные знаковые структуры, какие-нибудь, например, шпаги, мечи или копья вместо простых эмблем очень легко становятся символами, и причем часто даже огромной значимости. Все последующее покажет нам, как эмблема и символы, различаясь по своей структуре, очень часто получали весьма заостренную общесимволическую значимость. Какой-нибудь орден или звезда ни в каком случае не могут рассматриваться в своем узком и физическом значении. Отражая на себе огромную эпоху и являясь ее знаками или эмблемами, они в то же самое время являются и самыми настоящими символами, и притом весьма больших масштабов.

Эту работу по изучению советской изобразительной символики начал художник-прикладник Б. Борисовский, которому принадлежит ряд публикаций в этой области, но который не ставит перед собой никаких теоретических проблем, а ограничивается только описанием этой с трудом объемлемой области. В дальнейшем этими статьями Б. Борисовского мы и воспользуемся, чтобы дать возможность советскому читателю хотя бы в некоторой степени ознакомиться с такой чрезвычайно важной символической проблематикой.

Сначала укажем на статью упомянутого автора под названием "Красный цвет революции"106. Здесь, среди авторов, понимавших красный (268) цвет как символ революции, мы находим таких писателей, как Пушкин, Добролюбов, Герцен, Огарев, Писемский, Достоевский, Салтыков-Щедрин, Лесков, Ал. Григорьев, Тургенев, Есенин. Интересно, например, что даже Тургенев, который, несмотря на весь свой либерализм, был весьма далек от революционных теорий, и тот изображает своего Рудина перепоясанного красным шарфом и с красным знаменем в руках на одной из баррикад Парижа. То же самое символическое понимание красного цвета мы находим и у художников Репина, С. Иванова, Серова, Бродского, Касаткина, Малявина, Кустодиева, Петрова-Водки на.

В статье "Символ пролетарского праздника"107 устанавливаются первые появления красных знамен как символа революции в дореволюционной России 1 мая 1900 г. в Хорошеве. За этим последовало постоянно расширявшееся значение этого символа и в других областях жизни.

В статье "Символ единства трудящихся"108 устанавливается и 'первое официальное признание эмблемы "Серп и молот". Именно, 19 июня 1918 г. Совет Народных Комиссаров РСФСР утвердил Государственную печать, "в композиции которой центральное место занимало изображение перекрещивающихся серпа и молота". Долгое время эта эмблема приписывалась авторству художника С. В. Чехонина, который действительно много работал для популяризации этого символа в народных массах. Но С Герасимов ("Искусство", 1957, № 7) на основании своих отдаленных воспоминаний склонен приписывать это авторство другому художнику, Е. Камзолкину. Художники Н. Кузнецов и А. Лео тоже одновременно использовали эту всемирно-историческую символику. Очень важно сообщение каталога выставки "Агитационно-массовое искусство первых лет Октябрьской революции", что уже в 1917 г. эмблемой Саратовского губернского исполкома было как раз именно изображение серпа и молота. По всему видно, что этот символ вовсе не был созданием только какого-нибудь одного художника, что вообще многие художники в начале революции выдвигали этот символ, а вернее, что подлинным его автором являлась тогдашняя советская действительность в целом или, лучше сказать, народ в целом.

В статье "Кто автор первой советской эмблемы?"109 выставляется тот общеизвестный факт, что имя создателя этой эмблемы до сих пор не установлено. Однако важнее всего само содержание этой эмблемы. 19 апреля 1918 г. был утвержден нагрудный знак для воинов РККА - красная пятиконечная звезда с изображениями молота и плуга в середине. Небезынтересно также и то обстоятельство, что этот нагрудный знак был утвержден на два месяца раньше Государственной печати с изображениями серпа и молота. Тот, кто не уверен в огромной значимости всякой символики и сомневается даже в пользе самого термина "символ", тот, очевидно, считает, что во времена революции нагрудные воинские знаки могли бы беспрепятственно оставаться теми же самыми, какими они были и до революции. Однако в данном случае даже самые заядлые противники всякой символики неожиданно становятся, самыми заядлыми символистами. (269)

В статье "Москве нужен герб"110 напоминается тот факт, что городские гербы на русской территории стали появляться еще с XII в., что с XV в. на печатях московских князей изображается Георгий Победоносец, всадник на скачущем коне, и что с XVIII в. это изображение вошло вообще в герб города Москвы. В советское время не раз поднимался вопрос о новом гербе для Москвы. В художественном отношении вопрос этот чрезвычайно труден и пока еще не разрешен. Но он находится сейчас в стадии разрешения.

В статье "Художники первых орденов"111 перечисляются и описываются ордена "Красное знамя РСФСР" (учрежден 16 сентября 1918 г.), "Красное знамя Азербайджанской ССР" (учрежден в 1920 г.), "Трудовое Красное знамя РСФСР" (учрежден 20 марта 1922 г.), Орден Труда Азербайджанской ССР, учрежденный в апреле 1922 г. и просуществовавший до 3 декабря 1928 г., когда он был заменен новым по композиции орденом Трудового Красного Знамени Азербайджанской ССР.

В статье "Знаки мужества и воинского мастерства"112 перечисляются и описываются ордена и медали, созданные в период Великой Отечественной войны,- в связи с великими именами Суворова, Кутузова, Александра Невского, Богдана Хмельницкого, Ушакова, Нахимова. Были созданы орден Славы для наград за солдатские подвиги и орден Победы как высший знак полководческого отличия.

Необходимый вывод, который сам собою возникает после подробного ознакомления со всеми этими материалами, очень прост и ясен, убедителен и неопровержим: или мы признаем за советской геральдикой и вообще за всей советской символикой право на существование и ее огромную значимость (классовую, общеполитическую, общенародную и международную, мировую),- и тогда придется признать такую же огромную значимость и всей мировой символики, особой для своего места и времени; или никакая всемирно-историческая символика не имеет никакого значения, а само понятие символа имеет третьестепенное значение и всегда может быть заменено другими понятиями и терминами, и - тогда придется отменить все советские знаки отличия, все ордена, гербы, знамена, флаги и гимны, эмблемы, транспаранты, нагрудные знаки, всю форменную одежду, все воинские и пионерские ритуалы, все демонстрации, парады и салюты и все памятники великих деятелей настоящего или прошлого нашей страны, все светофоры и дорожные знаки, все гудки, свистки, звонки, сирены и вообще все сигналы, всю человеческую мимику и жестикуляцию, все алфавиты, все научные знаковые системы (как, например, таблицу периодической системы элементов Менделеева), да и вообще все языковые знаки, а значит, и самый язык, всякую врачебную диагностику, все симптомы, признаки и прогнозы, всякое понимание того, что такое лай, мяуканье, мычание, блеяние, чириканье, потому что все такого рода предметы всегда что-нибудь обозначают или значат, всегда на что-нибудь указывают, всегда что-нибудь символизируют. Думается, что непонимание или низкая оценка символики в этом смысле слова означала бы нигилистическое превращение всей жизни народов и всей истории в одну серую, неразличимую и вполне иррациональную массу неизвестно чего. (270)