Сумерки героя - Геммел Дэвид. Страница 14

— Нет, не хочу, — спокойно ответил раджни. — Прощай.

Он пошел прочь, но Ю-ю крикнул:

— Постой!

Раджни остановился и оглянулся.

— Я нашел его на поле битвы, — сказал Ю-ю. — И взял себе. Владелец не возражал — у него полголовы недоставало.

— Далеко же ты ушел от дома, Ю-ю Лиань. Быть разбойником — твоя мечта?

— Нет! Я хочу быть героем. Великим бойцом. Хочу шествовать по городам и слышать, как люди говорят: «Вот он. Это сам...»

— Ясно, ясно, Ю-ю Лиань. Ну что ж, всякий путь начинается с одного шага, и ты его уже сделал. Теперь я предлагаю тебе пойти со мной. — И раджни снова зашагал прочь.

Ю-ю сунул меч в ножны, надел через плечо перевязь, схватил свой тощий мешок и побежал за ним следом.

Они прошагали в молчании около часа. Затем раджни остановился и сказал:

— За теми деревьями находится лагерь моего господина, купца Мадзе Чау. — Ю-ю молча кивнул, ожидая продолжения. — Если кто-то узнает тебя, что ты скажешь?

Ю-ю поразмыслил.

— Что я твой ученик и ты хочешь сделать из меня героя.

— Ты что, идиот?

— Нет, я землекоп.

— Зачем ты пришел в эти края? — с тяжелым вздохом спросил раджни.

— Сам не знаю, — пожал плечами Ю-ю. — Я шел на запад, а потом нашел меч и решил свернуть на северо-восток. — Ю-ю чувствовал себя неуютно под темным взглядом раджни, а тот все молчал. — А что?

— Утром поговорим, — сказал Кисуму. — Тут многое надо обдумать.

— Значит, ты берешь меня в ученики?

— Нет. Если тебя узнают, скажешь правду. Скажешь, что ты не разбойник, а просто путешествовал вместе с ними.

— А зачем я с ними путешествовал?

—Что?

— Ну, если спросят.

Раджни снова испустил тяжкий вздох.

— Скажи, что хочешь шествовать по городам и весям.

Глава 4

Наиболее смелые из разбойников подкрадывались к своему угасающему костру в ужасе от мысли, что раджни в сером кафтане прячется где-то здесь. Вот сейчас он выскочит и убьет их своим страшным кривым мечом. Они видели, как он развалил Рукара от плеча до пупка, выпустив ему внутренности, и не желали повторить судьбу своего вожака.

Убедившись, что раджни ушел, один из них собрал хвороста и подбросил в костер. Пламя разгорелось, стало светлее.

— Где же Ю-ю? — спросил другой, ища на земле следы борьбы.

— Должно быть, удрал, — сказал третий. — Крови нет.

По прошествии часа вокруг костра собрались девять человек — трое еще прятались где-то на равнине. Становилось холодно, редкий туман стлался по земле, клубясь, как бледный дым.

— Ты где прятался, Ким? — спросил кто-то.

— Залег в развалинах.

— Я тоже, — сказал другой. — Там, верно, когда-то было большое село.

— Город, — уточнил Ким, маленький человек с волосами песочного цвета и торчащими зубами. — Мой дед, бывало, все рассказывал о нем. О чудесах разных, демонах и чудовищах. А мы с братом лежали в кровати и тряслись со страху. — Ким засмеялся. — От этих сказок мы спать не могли, а мать ругала деда. Только на следующую ночь мы опять просили его рассказывать.

— Что ж это за место такое? — спросил сутулый, лысеющий Браги.

— Называлось оно вроде бы Гуанадор. Дед говорил, что город разрушили во время великой войны.

— А чудовища-то тут при чем? — спросил еще кто-то.

— Там были волшебники, которые повелевали сворами черных псов с железными зубами. Еще были полулюди-полумедведи восьми футов вышиной, с острыми, как сабли, когтями.

— Кто ж это ухитрился таких победить? — спросил Браги.

— Не знаю — это ведь просто сказка, — ответил Ким.

— Терпеть не могу сказки, в которых смысла нет, — не отставал Браги. — Кто-то ведь побил их?

— Да не знаю я! И дернуло же за язык.

Туман, сгущаясь, подползал к лагерю.

— Экий холод, — проворчал Браги, заворачиваясь в одеяло.

— Вечно ты ноешь, — фыркнул бритоголовый крепыш с раздвоенной бородкой.

— Чума тебя забери, Ганжа, — огрызнулся Браги.

— Он прав, — заметил кто-то. — Чертовски холодно. Этот туман прямо ледяной.

Разбойники подбросили топливо в костер и снова сели к огню, закутавшись в одеяла.

— Хуже, чем зимой, — сказал Ким.

Но когда в ночи раздался жуткий вопль, все и думать забыли о холоде. Ким с руганью выхватил меч, Ганжа — кинжал. Они всматривались во мрак за костром, но из-за тумана ничего не было видно.

— Бьюсь об заклад, это раджни явился, — прошептал Ганжа. Он вошел на несколько шагов в туман. Ким, не трогаясь с места, следил за ним.

Снова послышались какие-то звуки — очень странные. Разбойники, переглянувшись, стали подниматься.

— Какого дьявола? — прошептал кто-то. Похоже было, что чьи-то когти скребут по камню за пределами видимости.

Туман, сделавшись еще гуще, струился через костер, который шипел и стрелял искрами. Раздался отвратительный хлюпающий звук, сопровождаемый рычанием, и Ганжа попятился обратно к костру. Из огромной раны в его груди хлестала кровь. Рот был разинут в безмолвном крике. Что-то белое сомкнулось вокруг его головы и оторвало ее от туловища. Браги бросился бежать в противоположную сторону. Из тумана выросла огромная белая фигура, взмахнула когтистой рукой. Лицо Браги превратилось в фонтан багровых брызг. Когти впились ему в живот, подкинули высоко в воздух.

Ким с воплем выхватил из костра головню и принялся размахивать ею.

— Прочь! — кричал он. — Прочь!

Что-то холодное охватило его лодыжку. Он посмотрел вниз и увидел белую змею, ползущую через его сапог. Ким прыгнул прямо в костер, штаны у него загорелись. Несмотря на страшную боль, он разглядел белые фигуры, обступившие костер со всех сторон.

Тогда Ким бросил головню, вытащил кинжал, зажмурился и перерезал себе яремную жилу.

Что-то ударило его в спину, и он выпал из огня. Истекая кровью, он почувствовал, как острые зубы впились ему в бок.

И туман сомкнулся над ним

Кисуму сидел на земле, поджав ноги, прислонившись спиной к дереву. Он не спал, пребывая в медитационном трансе, освежавшем его усталые мышцы. В это состояние ему удалось войти не сразу: храп Ю-ю раздражал его, словно назойливое жужжание насекомого в жаркий день. Только благодаря многолетней выучке он сумел отогнать от себя все мысли о Ю-ю и заострить внимание. Сделав это, он одним броском послал себя в Пустоту, держась за хрупкий образ голубого цветка, сияющего в кромешно черном, беззвездном пространстве. Медленно, очень медленно он стал повторять в уме мантру раджни:

Океан и звезда —

Это я.

Крыльев нет у меня,

Но лечу.

С каждым повторением Кисуму становился все спокойнее, границы его разума ширились, кровь свободно струилась по жилам, напряжение уходило из тела. Проводя так один час ежедневно, Кисуму почти не нуждался во сне.

Но сегодня что-то и в трансе беспокоило его. Не храп Ю-ю и даже не растущий холод. Кисуму был хорошо закален против холода и жары. Состояние покоя ускользало от него, и казалось, что меч в ножнах, лежащий у него на коленях, слегка вибрирует под пальцами.

Кисуму раскрыл глаза и оглядел лагерь. Стало очень холодно, между деревьями сочился туман. Одна лошадь заржала от страха. Кисуму сделал глубокий вдох и опустил взгляд на свой меч. Овальный бронзовый эфес светился. Кисуму взялся тонкой рукой за обернутую кожей рукоять и вытащил меч из черных лакированных ножен. Клинок сиял голубым огнем, таким ярким, что больно было смотреть. Встав на ноги, раджни увидел, что краденый меч Ю-ю тоже светится.

Один из часовых внезапно испустил крик. Кисуму отшвырнул в сторону ножны и помчался через лагерь за повозку с провизией. Там никого не было, но туман продолжал подниматься, и в нем что-то хрустело. Кисуму, присев на корточки, осмотрел землю. Его пальцы коснулись чего-то мокрого, и при ярком свете меча он увидел, что это кровь.