Великое заклятие - Геммел Дэвид. Страница 12

Для Кебры, вышедшего на позицию, мишень раскачали умеренно. Он впервые за все время рассердился, поскольку не нуждался в ссоре, но не стал возражать, заставил себя успокоиться и послал все три стрелы в цель. Под бурные рукоплескания он взглянул на Дирайса и прочел ярость в его темных глазах. Ему и без того трудно состязаться с прославленным дренаем, а тут еще этому дренаю оказывают всяческую поддержку.

Молодой лучник выбыл, и осталась одна, последняя стадия. В тридцати шагах поставили традиционные круглые мишени с концентрическими кругами разного цвета и золотым кружком в середине. За внешний белый обод полагалось два очка, за следующий, синий, – пять, за серебряный – семь, за золотой – десять.

Кебра, стрелявший первым, попал в золото, Дирайс тоже, и мишени отодвинули на десять шагов назад. На этот раз Кебра смог попасть только в синее, Дирайс же, несмотря на улюлюканье зрителей, снова послал стрелу прямо в яблочко.

Им осталось по два выстрела. У Кебры было 175 очков, у Дирайса 160. Спокойно, внушал себе Кебра. Мишени отодвинули еще на десять шагов, и цвета слились для него в сплошное расплывчатое пятно. Прищурившись, он натянул тетиву. Толпа примолкла. Стрела проплыла по воздуху и вонзилась в белое. Зрители молчали по-прежнему – кричать «ура» не было повода. Дирайс прицелился и снова попал в золото. Счет стал 177 против 170, и у лучников осталось только по одному выстрелу.

Мишени снова отнесли назад. Теперь Кебра едва различал свою. Он протер глаза, набрал побольше воздуха, прицелился наугад и выстрелил. Он не видел, куда попала стрела, но один из судей крикнул: «Белое!» Кебра испытал облегчение от того, что хоть куда-то попал – 179 против 170.

Дирайсу, чтобы победить, понадобится золото. Кебра отошел назад. Зрители теперь вопили что есть мочи.

Ну, пожалуйста, промахнись, думал Кебра, желавший сохранить свое первенство больше всего на свете. Грудь ему стеснило, дыхание сделалось учащенным. Увидев в толпе Ногусту, он попытался улыбнуться, но улыбка вышла похожей на оскал черепа.

Дирайс вышел к черте и натянул тетиву. Он стоял прочно, как скала. Сердце Кебры гулко колотилось. Может ли быть так, чтобы человек попал в золото три раза кряду? Тут важно все – малейшее дуновение ветра, малейший изъян самой стрелы или ее оперения. Золотой кружок отсюда кажется не больше кулака, и расстояние велико – шестьдесят шагов. Кебра и в лучшие свои годы на таком расстоянии попадал в цель лишь четыре раза из пяти – а этот вентриец не столь искусен, как был он в молодости. Три из пяти, два из пяти, не более. Праведное небо, да промахнись же ты!

Дирайс уже собрался отпустить тетиву, и тут над толпой вдруг взмыл, громко хлопая крыльями, белый голубь. Дирайс, вздрогнув, выстрелил слишком поспешно, и его стрела вонзилась в серебро. Победителем турнира стал Кебра.

Как ни странно, радости он не почувствовал. Толпа бурно ликовала, но он смотрел только на Ногусту. Чернокожий стоял, точно каменный, а Дирайс отвернулся и не стал поздравлять Кебру.

– Постой! – приказал Кебра, взяв его за локоть.

– Чего тебе? – огрызнулся вентриец.

– Я хочу, чтобы ты выстрелил еще раз.

Удивленный Дирайс вместе с Кеброй вернулся к черте.

– В чем дело? – спросил один из судей.

– Голубя выпустили нарочно, и я прошу Дирайса повторить свой выстрел, – сказал Кебра.

– Ты не можешь просить его об этом. Последняя стрела уже пущена, – возразил судья. К ним подошел король, и судья объяснил ему, что происходит.

– Ты уверен, что хочешь этого? – спросил Кебру король, чье лицо из веселого и добродушного сделалось холодным. – Мне кажется, это неразумно.

– Я был первым стрелком пятнадцать лет, государь. Я побивал всех, кто стоял у черты вместе со мной. Побивал своим мастерством. Свист и улюлюканье, конечно, вещь неприятная, но настоящий стрелок должен быть выше этого. Голубь – дело иное. Такой шумный, внезапный взлет хоть кого собьет с цели. Его выпустили нарочно, чтобы помешать стрелку, и затея удалась. Я прошу вас, государь, позволить ему выстрелить повторно.

Сканда вдруг ухмыльнулся, снова став на миг прежним королем-мальчиком.

– Ладно, будь по-твоему. – Король вспрыгнул на ограждение и прокричал: – Победитель требует, чтобы его противнику дали пустить еще одну стрелу. И чтобы здесь было тихо, пока он стреляет. – Он соскочил наземь и сделал знак Дирайсу.

Вентриец натянул тетиву и послал стрелу прямехонько в золото.

У Кебры упало сердце. Он молча смотрел, как вентрийские солдаты, высыпав на поле, поднимают Дирайса на руки.

– Ох и дурак же ты, – шепнул, подойдя к нему, король. – Хотя и поступил благородно.

Сканда передал ему Серебряную Стрелу, и Кебра стал ждать, когда ликование противной стороны немного утихнет. Дирайса опустили на землю, и он, низко поклонившись Кебре, сказал:

– Этот день я буду помнить всю свою жизнь.

– Я тоже, – ответил Кебра, вручая ему стрелу.

– Я сожалею, что зрение тебя подвело, – с новым поклоном молвил вентриец.

Кебра отвернулся и зашагал прочь в полном одиночестве.

Растерянный, ошеломленный Зубр смотрел ему вслед.

– Зачем он это сделал? – спросил гигант, прижимая к пораненной щеке мокрую от крови тряпицу.

– Он человек чести, – ответил Ногуста. – Пошли зашьем твою рану.

– При чем тут честь? Мне долги платить надо!

– Слишком долго объяснять, – сказал Ногуста и повел Зубра к лекарской палатке. Позаимствовав там кривую иглу с ниткой, он стал зашивать Зубру щеку. Всего понадобилось десять швов, и кровь продолжала просачиваться между ними. Ссадины у Зубра на лбу, более мелкие, в штопке не нуждались и уже подсыхали понемногу.

– Здорово он меня подвел, – ворчал Зубр. – Всех нас подвел.

– Ты несправедлив к нему, – мягко сказал молчавший до сих пор Дагориан. – Он прекрасно поступил. Вентрийца все время высмеивали, и кто-то выпустил голубя, чтобы ему навредить.

– Еще бы он не выпустил, – буркнул Зубр. – Я небось ему заплатил за это.

– Из-за тебя мне стало стыдно, что я дренай, – с внезапным холодом отрезал Дагориан и ушел.

– Чего это он? – удивился Зубр. – С ума, что ли, все посходили?

– Ты иногда бываешь непроходимым болваном, дружище. Ступай-ка лучше в казарму да отдохни.

– Нет, я хочу поглядеть на фокусы Калижкана. Вдруг дракон будет?

– Спроси его, будет ли дракон. – Ногуста показал на скамью, где сидел седобородый чародей, окруженный детьми.

– Да ну его. Не люблю колдунов. Пойду соберу свой выигрыш и напьюсь.

– А долги как же?

– На той неделе мы уезжаем, – засмеялся Зубр. – Пусть ищут меня в Дренане, коли охота.

– Значит, слово «честь» для тебя пустой звук? Ведь люди поверили тебе на слово. Ты пообещал им расплатиться, а теперь хочешь стать мошенником, которому веры быть не может.

– С чего это ты так раскипятился?

– Все равно не поймешь, хоть на лбу тебе вырежь! – рявкнул Ногуста. – Иди и напейся. Всякий должен делать то, что у него лучше всего получается. – Он оставил Зубра и пошел через луг. У королевского павильона его перехватил Антикас Кариос.

– Здорово, служивый. Хитро ты подловил Цереза, хвалю. Я часто предупреждал его, чтобы не слишком заносился – теперь уж больше не придется.

Ногуста хотел пройти дальше, но вентриец заступил ему дорогу.

– Король желает, чтобы ты развлек его гостей перед скачками.

Сканда, увидев, что Ногуста идет к павильону, улыбнулся ему и сказал что-то Маликаде.

– Примите мои поздравления по случаю дня вашего рождения, государь, – с низким поклоном произнес Ногуста.

Сканда подался вперед.

– Я рассказывал принцу Маликаде, как искусно ты бросаешь ножи – но он, боюсь, сомневается в моих словах.

– Как можно, ваше величество! – вознегодовал Маликада.

Король хлопнул его по плечу и встал.

– Ну, что ты покажешь нам сегодня, приятель?

Ногуста попросил принести мишень для стрельбы из лука. Вокруг него уже собирался народ. Ногуста достал из ножен на перевязи пять метательных ножей и взял их в левую руку.