Великое заклятие - Геммел Дэвид. Страница 58

Шум разбудил и Зубра. Он зевнул, рыгнул, тоже увидел Антикаса и стал оглядываться, ища Дагориана. Почесывая у себя в паху, он подошел к костру и спросил:

– Всех поубивал, что ли?

– Я убил одного. Потом из лесу вылезла большая зверюга и прикончила остальных.

– Так она жива еще, зверюга? – испугался Зубр.

– Нет. Свалилась в реку и потонула.

– Это уже лучше. Почти возмещает то, что ты выжил. А парень где? Дагориан?

– Умер.

Зубр, никак на это не отозвавшись, спросил Кебру:

– Супу, часом, не осталось?

– Нет. Остатки доел Антикас.

– А сухарей?

– Их надо приберечь до утра, чтобы детям было чем позавтракать.

Антикас снял свой пояс с мечами, положил рядом и сказал:

– Креакинов осталось четверо, и поверь мне, Ногуста, – это на четыре больше, чем надо. Я дрался с одним. Он поступил по чести и снял доспехи перед боем, но в бою выказал нечеловеческую быстроту. Я не уверен, что смогу побить еще кого-то из них, а с двумя мне и подавно не сладить.

– Что же ты предлагаешь в таком случае? – спросил Ногуста.

– Да ничего. Хочу только сказать, что недооценивал их. Я думал о них как о людях, а среди людей нет более сильного бойца, чем я. Но они нелюди. Их проворство и сила не поддаются нашим меркам.

– И все-таки нам придется сразиться с ними, – сказал Ногуста. – Выбора у нас нет.

– Как скажешь. – Антикас улегся у огня и взглянул на Зубра. – Можно, к примеру, его выставить. Его запах быка способен свалить.

– Ох, не нравишься ты мне, хлюпик, – пробурчал Зубр. – Крепко не нравишься.

Утром остатки овсяных сухарей поделили между Суфией, Фарис и Коналином. Фарис предложила свои королеве, но та с улыбкой отказалась. Зубр, седлая лошадей, ворчал и жаловался на голод.

Поев, Суфия взобралась на колени к Ульменете.

– Ты после хорошо спала, малютка? – спросила женщина.

– Да. Мне больше ничего не снилось. Ой, как холодно! – Девочка прижалась к монахине. Все дрова давно сожгли, и в пещере стояла стужа.

– Сегодня мы спустимся в долину, а там гораздо теплее, – сказала Ульменета.

– И я все равно есть хочу.

– Мы все хотим.

– Он на демона похож, – прошептала Суфия, глядя на Антикаса. Он, услышав ее, усмехнулся, а она ответила ему сердитым взглядом, чувствуя себя в безопасности на коленях Ульменеты.

– Я не демон, – сказал Антикас. – Я родился от земли, как и ты.

– Как это – от земли?

– Он хочет сказать, что мы рождаемся от земли, а демоны от ветра, – объяснила Ульменета. – Мы прочные и можем трогать разные вещи. Демоны налетают на нас, как ветер, но не могут жить и дышать, как мы.

Фарис пришла и села рядом с ними.

– Если это правда, как могут креакины сражаться с нами? Они-то ведь тоже прочные?

– Это старая история, – сказал Антикас. – Мне рассказывал об этом отец. Вентрийское поверье гласит, что было некогда два Ветророжденных бога, великих и могущественных. Они летали над землей и, видя оленя, льва и ягненка, завидовали, что те могут ходить по земле. У этих богов было много подданных – Ветрожителей, которые тоже взирали на землю с завистью. И вот однажды двое богов, которые не любили друг друга...

– Почему не любили? – спросила Суфия.

– Это не важно. Так вот...

– А по-моему, важно, – сказала Фарис. – Почему они не любили друг друга?

Антикас подавил раздражение.

– Скажем так: один из богов был добрым, а другой – злым. Один повелевал силами хаоса и разрушения, другой любил свет и радовался росту всего живого. Они были как день и ночь.

– Теперь понятно, – сказала Фарис. – Рассказывай дальше.

– Спасибо за разрешение. Однажды эти боги решили использовать свою великую силу, чтобы позволить своему народу, иллогирам, обрести плоть. Иллогиры стали опускаться на землю в виде духов, и притягивать к себе материю, и одеваться плотью.

– А как они это делали? – полюбопытствовала Суфия.

– Я не знаю как! – рявкнул Антикас.

– Зато я знаю, – сказала Ульменета. – Вся материя состоит из крошечных молекул – таких маленьких, что человеческий глаз не может их видеть. Они действительно притягивали эти молекулы к себе и складывали из них тела, как из кирпичиков.

– Ну что, довольна теперь? – спросил Антикас Суфию.

Та смотрела озадаченно. Аксиана, которая тоже слушала сказку, подошла к ним с ребенком на руках. Антикас, встав, поклонился ей, и она улыбнулась.

– Мне тоже знакома эта история. Она очень красивая. Одни Ветрожители слетали в лес и черпали силу у деревьев. Эти сделались дриадами, хранителями леса, и души их слились воедино с любимыми деревьями. Другие опускались на горы и строили свои тела из камня. Эти стали горными троллями. Третьи селились рядом с живыми существами, и отнимали частицы материи у них, и становились оборотнями. Днем они выглядели как люди, а ночью превращались в волков. По всей земле иллогиры принимали самые разные формы и радовались вновь обретенной свободе.

– А в птиц они превращались? – спросила Суфия.

– Наверное, – сказала Аксиана.

– Значит, Зубр у нас демон. У него были раньше большие белые крылья, и он летал над горами.

– Должно быть, эти крылья и вправду были большими, – заметил Антикас.

Коналин присоединился к ним.

– Если они были так счастливы, зачем же им было воевать с людьми?

– Не все они были счастливы, – ответила Ульменета. – Некоторые из Ветрожителей садились туда, где было... нечисто. На поля сражений и кладбища, где пахло насилием и смертью. То, что они притягивали к себе там, было темным и страшным. Такие иллогиры становились вампирами, сосущими кровь у спящих, или креакинами, живущими ради войны и умерщвления.

– Это они начали войну? – настаивал Коналин.

– Да, – продолжил свой рассказ Антикас. – Главная причина заключалась в природе волшебства, которое привело иллогиров на землю. Ветрожители – это духи, и их тела, созданные магией, недолговечны. Они не способны питать свою плоть, как это делаем мы, и вот с течением лет многие иллогиры стали таять и возвращаться в свою воздушную среду. Те, кто еще оставался на земле, нуждались в новом источнике пищи, и этим источником стали мы. Иллогиры начали питаться человеческими страстями. Дриады, фавны и другие лесные существа научились черпать силы из нашей радости и веселья – вот почему существует столько преданий о наших буйных совместных празднествах. Считается, что фавны придумали вино для того, чтобы люди веселились почаще. Но другие, злые, демоны кормились смятением и ужасом – вы сами видели в Юсе, как это бывает. Говорят, что боли и страха замученного до смерти человека демону хватает на годы. Иллогиры имели перед людьми преимущество: они владели магией, а мы нет, и поэтому мы были для них все равно что скот, употребляемый в пишу. Много столетий людской род страдал под их игом, и наконец трое человеческих королей восстали против них. Война была долгой и жестокой, с многочисленными сражениями.

– Как же мы сумели победить их? – спросил Коналин.

– Никто не знает этого по-настоящему за давностью лет. Остались только легенды. Но Калижкан говорил мне, что волшебник Эмшарас, сам бывший демоном, предал собственный народ и наложил заклятие, изгнавшее с земли всех его сородичей. Он снова сделал их Ветрожителями и заключил в великой пустоте.

– Теперь они возвращаются, – сказал Коналин, а Ногуста произнес:

– Пора ехать.

Первый час они ехали гуськом по узкой горной дороге: впереди Ногуста, за ним Кебра и Коналин. Ульменета шла пешком, ведя под уздцы коня королевы. Следом Зубр, тоже пеший, вел лошадь с Фарис и Суфией. Антикас с запасными лошадьми ехал замыкающим. Холодный ветер свистал среди камней, швыряя снег в лица путникам.

К полудню они достигли высшей точки перевала. Ногуста, остановившись, оглядел дорогу перед собой. Она шла под уклон, понемногу изгибаясь вокруг горы, и скрывалась в высоком бору, росшем в нескольких сотнях футов ниже. С высоты Ногуста видел водопад и реку, втекающую в большое озеро. Пригнув голову от ветра, он послал Звездного вперед. Дорога здесь стала шире, и Антикас, опередив остальных, поравнялся с ним.