Идеальная мишень - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 35

Если верить врачам, мне осталось не так много, всего несколько месяцев. Если верить врачам... Если даже их прогнозы слишком пессимистичны, то я буду жить не два-три месяца, а четыре или пять. Ну а в худшем случае – мне осталось не больше четырех недель.

Не хочу об этом думать. Человек странное существо. Я иногда даже начинал забывать о своей болезни, о близкой смерти. Когда во время полета наш самолет вдруг сильно тряхнуло и я испугался, то, поймав себя на этом чувстве, едва не расхохотался. Смертник испугался авиакатастрофы. Но ведь говорится: кому суждено быть повешенным, не утонет и не сгорит. Прожить мне надо как можно дольше, хотя бы ради оплаты за каждый день, проведенный в компании с Широкомордым и Мертвецом. Может, стоит подойти к ним и узнать их настоящие фамилии? Или даже пригласить в ресторан и дружно распить бутылочку-другую. Впрочем, это, конечно, фантазии. Они не пойдут, а я не стану их приглашать. Возможно, что именно эти двое станут моими палачами, так что и пить с ними нечего. Да и моим «компаньонам» не стоит появляться вместе со мной, чтобы подозрительный Кочиевский не отдал приказа об их ликвидации.

Но именно потому, что я человек и мне не чуждо ничто человеческое, я вдруг решил остаться в Амстердаме. После смерти Кребберса я словно проснулся. Ведь у меня нет никаких шансов снова вернуться в этот прекрасный город с его каналами, увидеть его благожелательных людей, побродить по его многочисленным музеям. Неужто я не имею на это права! Мне раньше доводилось бывать в Амстердаме, но по понятным причинам я всегда обходил все злачные места, служба обязывала. Но теперь, когда я был свободен и мог делать все, что хочу, не боясь наказания и «оргвыводов», меня туда нисколько не тянуло. И я понял, что смерть – это утрата интереса ко всему живому. Притом это не мгновенный обвал, а длительный процесс отмирания клеток, но начинается он именно в тот момент, когда клетки теряют интерес к жизни, перестают делиться и размножаться. В финале они отмирают.

Мне не хотелось стать конгломератом таких клеток. Пока я есть, я буду жить полноценной жизнью, брать от нее все. Так я решил про себя. Но, увы, никакого интереса к женщинам я не испытывал. Наверное, из-за болезни у меня атрофировались железы, отвечающие за мое сексуальное влечение. Я шел по «розовым кварталам» и глазел на выставленный в них товар пустыми глазами. Существует мнение, что умирающих тянет совершать безумства, жадно глотать доступные удовольствия. Теперь я понял, что это мнение ошибочно. Мне неинтересны продажные девки, просто неинтересны. Мне не страшно рисковать, не боюсь умереть даже от СПИДа. Но они вне моих интересов. И я отправился просто побродить по улицам города. Хотелось вдыхать холодный воздух, смотреть на нарядно одетых малышей. Как глупо, что я не увижу своих внуков. Вот и мой отец не увидел своих внуков. И мой дед. Может, и в этом есть своя закономерность. Рок, висящий над нашей семьей.

Я вернулся в отель в седьмом часу вечера, обнаружив сидевшего в холле Мертвеца. Конечно, он меня узнал, но сделал вид, что вообще не интересуется мною. Я поднялся в свой номер, лег на кровать, развернул газету. Только через несколько минут я понял, что купил газету на итальянском, которым не владею. Отложив газету, я закрыл глаза. С тех пор как мы виделись с Кочиевским, прошло несколько дней. А кажется, что минуло несколько месяцев. За это время два человека погибли, сколько еще смертей впереди, я не знаю.

Перед моими глазами встала эта картина. То, что произошло десятого апреля. Кочиевский играл со мной, как сытый кот с мышкой. Он то отпускал меня, то вновь прихлопывал своей когтистой лапой. Я думал сначала, что он хочет использовать меня как смертника. Честное слово, я бы пошел даже на убийство. В конце концов, ничего другого я не умел. Но у него был более дьявольский расчет.

– Пятьдесят тысяч долларов, – предложил Кочиевский, – и еще тысячу за каждый день. Нам нужен именно такой человек, как вы, Вейдеманис.

– Что я должен делать? – Я почувствовал, как у меня дрожит от напряжения голос. Неужели он догадается по моему голосу, насколько мне нужны эти чертовы деньги? Но он не просто догадывался – знал все.

– Мы собираемся поручить вам розыск одного нашего друга, – сказал тогда Кочиевский, – по нашим сведениям, он уехал куда-то за рубеж, решив скрыться от нас. Ваша задача найти его...

Он молчал, явно чего-то недоговаривая. Он смотрел на меня, словно ждал моих вопросов. И я задал ему вопрос:

– Только найти?..

– Нет, конечно, не только... Иначе мы бы послали на поиски совсем другого человека. У вас будет трудная задача, мистер Вейдеманис. Вам нужно найти сбежавшего за рубеж бывшего сотрудника ГРУ, который будет делать все, чтобы мы не обнаружили его в ближайшие несколько недель.

– И это все?

– Конечно, не все. За обычные розыски не платят таких денег. И не предлагают детективу доплату за каждый день его работы, ведь вы можете растянуть удовольствие на долгие годы... – Он увидел по выражению моего лица, что сказал глупость, и быстро поправился: – Или на несколько месяцев. Итак, ваша задача найти человека, фотографии которого мы вам дадим. Надо обнаружить его во что бы то ни стало. Само собой разумеется, что он старательно заметает свои следы.

– Кто этот человек?

– Труфилов. Дмитрий Труфилов, бывший сотрудник Главного разведывательного управления Генштаба СССР. Мы подробно познакомим вас с его биографией. Но учтите, что выехать вы должны прямо завтра. В крайнем случае – послезавтра. Один день мы дадим вам на ознакомление с личным делом Труфилова и его связями в Европе.

– У вас есть личное дело подполковника ГРУ?

Я ведь работал в госбезопасности и знаю, что такое Главное разведывательное управление. Это была самая закрытая организация в нашей стране. И вот Кочиевский спокойно говорит, что ознакомит меня с его делом. Тут что-то не так...

– Почему вы так уверены, что я его найду? – спросил я Кочиевского напрямик.

– Мы дадим вам все возможные адреса Труфилова в Европе. И даже в Америке. Вы должны лично проверить эти адреса. Не скрою – это будет трудно. Не скрою от вас и того факта, что следом за вами по этим адресам будет следовать наш эксперт, один из лучших аналитиков, когда-либо работавших в правоохранительных органах. И если он найдет нужного нам человека первым, то боюсь, что вы ничего не получите, подполковник. Точнее, вы получите в этом случае контрольный выстрел в голову. Сами понимаете, что мы не имеем права разглашать операцию подобного рода.

– Ничего не понимаю, – я действительно в тот момент ничего не понимал, – вы посылаете меня найти человека и предупреждаете, что он может от меня скрываться. Вместе с тем вы знаете, что на поиски может отправиться и другой человек, у которого будет больше шансов найти нужный вам объект. Так не лучше ли заплатить этому человеку и отправить на поиски его?

– Мы пытались, – честно признался Кочиевский, – но это не тот человек, которого можно купить. Его можно только остановить. Но и это достаточно проблематично. Для «страховки» мы пошлем вместе с вами нескольких наших сотрудников. Можете рассматривать их как наших «наблюдателей». Разумеется, вы не должны пытаться оторваться от них. И не надо рассматривать их в качестве своих врагов. Они помогут вам устранить нежелательного соперника, если тот вдруг появится на вашем пути.

– Вы хотите сказать, что посылаете за мной «наблюдателей», которые будут меня охранять?..

– Не только. Я буду с вами предельно откровенен. У них есть и другое поручение...

Я уже догадывался, что это за поручение. Из «наблюдателей» они могут превратиться в убийц. Но спросил о другом:

– Что мне с ним делать после того, как я его найду?

– После – не будет, – улыбнулся Кочиевский. – Как только вы его обнаружите, можете возвращаться. Остальное сделают «наблюдатели». Но если вы провалите операцию, вы не сможете вернуться. Даже учитывая ваше состояние, вы все еще способны дать показания следователю. Хотя и не уверен, что вы можете дожить до суда, – цинично повторил полковник. – Итак, о наших поисках знают всего несколько человек. С этой минуты и вы причислены к посвященным. В случае неудачи мы сделаем все, чтобы вы не смогли вернуться. Вы меня понимаете?