О нравственности и русской культуре - Ключевский Василий Осипович. Страница 2

Ключевский правомерно считал себя историком, как тогда принято было говорить, гражданской русской истории. Но и история церкви была ему близка, – он был сыном священника, обучался в Пензенском духовном училище, затем в семинарии, преподавал более 30 лет в Московской духовной академии. Еще учась в Московском университете, Ключевский написал несколько работ по этой проблематике. [7] В последующие годы он стал автором многих трудов церковно-исторического характера, среди них: «Древнерусские жития святых как исторический источник», «Хозяйственная деятельность Соловецкого монастыря в Беломорском крае», «Псковские споры», «Сказание о чудесах Владимирской иконы Божией Матери» и др., а также рецензии («Великие Минеи Четий, собранные Всероссийским митрополитом Макарием», «Новые исследования по истории древнерусских монастырей», «Церковь по отношению к умственному развитию Руси» др.) и отзывы на студенческие работы, магистерские и докторские диссертации, защищенные в стенах Московской духовной академии.

В год 900-летия крещения Руси (1888) на торжественном акте в Московской духовной академии В. О. Ключевский выступил с речью «Содействие Церкви успехам русского гражданского права и порядка».

В начале речи Ключевский обратил внимание на различие подходов к вопросу о взаимоотношениях церкви и государства, историка церкви (коим он себя не считал) и гражданского историка. Церковный историк, пояснял он, повествует о том, как гражданская государственная власть на Руси содействовала успехам церкви, а он, Ключевский как гражданский историк будет говорить о том, чем платила русская церковь за это содействие, что она сделала для устроения гражданского порядка в русской земле: «Эта перестройка гражданского общежития под действием Церкви – таинственныйin поучительный процесс».

В своем выступлении Ключевский проводил мысль о том, что церковь не вмешивалась в дела государства, но государство само вовлекало церковь в свои дела. Церковь помогала государству в устройстве благотворительности, в защите слабых и угнетенных, в поддержке общественного благочиния и семейного благонравия. Таким образом, церковная иерархия являлась ближайшей сотрудницей государства. Невский подчеркивал, что он рассмотрит только три, но главных, с его точки зрения, аспекта этой проблемы.

Первым делом церкви была законодательная работа: она стремилась сделать гражданский закон проводником нравственного начала. Ключевский достаточно подробно и обстоятельно говорил о тех источниках права, которыми пользовалась церковная иерархия, вырабатывая русское гражданское право.

Вторым делом церкви Ключевский считал ее проникновение в глубь гражданского общежития. Ее цель – «построить гражданский союз, в котором закон опирался бы на нравственное чувство и даже им заменился». Так церковь, например, строила христианскую семью на месте языческой, где в обычае было многоженство, похищение невест и т. п. Чтобы превратить жену из рабы мужа в его советницу, надобно было вооружить ее гражданским равноправием. Церковь способствовала уравнению прав женщин в семье, старалась упрочить семейное положение жены и вдовы. «Если русская женщина разберется в своем юридическом и нравственном имуществе, которым она живет как жена, как мать и гражданка, – она увидит, что всем, чем наиболее дорожит в ней общество и что в ней наиболее дорого ей самой… она обязана преимущественно Церкви, ее проповеди, ее законодательству. Это, – утверждал Ключевский, – мое историческое убеждение, а не удастся оправдать его историческими документами, оно превратится в мое верование».

«Настроить личную волю к отречению от своих законных прав во имя нравственного долга» – третье дело церкви, по мнению Ключевского. Здесь он, в частности, говорил об отношении церкви к «несвободным и обездоленным элементам» русского общества, об ее смягчающем действии на грубые нравы народа. Церковь заполнила пробелы в государственном законе, применив такие косвенные средства против ростовщичества и холопства, как проповедь и исповедь. Результатом того стала благотворительность.

Вместе с тем Ключевский обращал внимание на то, что церковь не является школой правоведения, она и не кодификационная или Законодательная палата. Задачи церкви и права соприкасаются, писал он, но не совпадают: «Право охраняет правду в обществе, в отношениях между людьми; Церковь насаждает ее в личной совести, воспитывая в людях чувство долга, превращая право в нравственную привычку. Ее цель – заменить принудительные требования права свободной потребностью в правде и когда эта цель будет достигнута, когда эта потребность станет достаточно сильной и общей, тогда исчезнет и нужда в самом праве». Так считал В. О. Ключевский, всегда ставя во главу угла нравственность.

Речь, посвященную 500-летию со дня кончины Сергия Радонежского (1892), В.О. Ключевский также произнес в Московской духовной академии. На торжественном заседании присутствовали митрополит, архиереи, профессора, преподаватели и студенты духовной академии, а также многочисленные почетные гости. Не приехавший на торжество художник М. В. Нестеров глубоко сожалел о том: «Одного не могу простить себе – это то, что… пропустил возможный случай слышать необыкновенную речь проф. Ключевского. В. М. Васнецов был на акте с Мамонтовыми и считает, что, слышав эту речь, он получил себе драгоценный подарок». [8] Современники единодушно признавали это выступление одним из шедевров великого историка. В наши дни после многолетнего игнорирования подобного типа работ Ключевского (их называли «слащавыми» и «христианско-смиренными») речь о Сергии Радонежском вновь вызывает интерес.

На этом заседании с В. О. Ключевским произошел инцидент, который продемонстрировал всем присутствующим самообладание ученого и его удивительную память. Направляясь к кафедре, Ключевский на ходу вынул пачку исписанных листков, и вдруг – они рассыпались. Все вокруг заволновались – как теперь он будет выступать?! «Успокойтесь, – сказала им супруга Василия Осиповича Анисья Михайловна, – он все наизусть выучил». И на самом деле, В. О. Ключевский прекрасно говорил без всяких остановок, время от времени поднимая злополучные листочки.

Тему своего выступления Ключевский определил самим названием: «Значение Преподобного Сергия для русского народа и государства» (а не повествование о его деяниях и конкретных событиях). Это историческое значение Ключевский видел в том, что в тяжелейший период истории России, когда народ вследствие татарского завоевания потерпел не только материальное, но и нравственное разорение и был повергнут «в мертвенное оцепенение», Сергий Радонежский сумел пробудить и вдохнуть в русское общество веру в свои силы и «чувство нравственной бодрости, духовной крепости>> Выразителен и другой вариант названия статьи: «Благодатный воспитатель русского народного духа».

Жизнь свою Преподобный Сергий посвятил нравственному воспитанию народа, а начал он, подчеркивал Ключевский, с совершенствования самого себя. Он выработал уменье отдавать всего себя на общее дело, приобрел навык к усиленному труду и привычку к строгому порядку в занятиях, помыслах и чувствах. Поэтому жизнь Сергия историк называл практической школой благонравия.

В. О. Ключевский считал одним из признаков великого народа способность подниматься на ноги после падения и проводил мысль об ответственности потомков перед великими предками, «ибо нравственное чувство есть чувство долга». Отдавая дань памяти деятелям прошлого, «внесших наибольшее количество добра в свое общество… мы, – говорил историк, – проверяем самих себя, пересматриваем свой нравственный запас, завещанный нам великими строителями нашего нравственного порядка», обновляем и пополняем его При имени Сергия Радонежского народ, продолжал он, вспоминает свое нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое, так как «политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной». Поэтому-то люди всех классов русского общества – и иноки, и князья, и вельможи, и простые люди, «на селе живущие», – в течение более 500 лет все идут и идут со своими думами, мольбами и упованиями к гробу Преподобного Сергия, несмотря «на неоднократные и глубокие перемены в строе и настроении русского общества, а чувства и верования, которые влекли сюда людей со всех концов Русской земли, бьют до сих пор тем же свежим ключом, как били в XIV в.». И если погаснут лампады над его ракой и затворятся ворота Сергиевой Лавры, предостерегал Ключевский, то это будет означать, что народ растратил свой нравственный запас без остатка.