Мелхиседек. Книга I. Мир - Нюхтилин Виктор Артурович. Страница 43

Напомним себе о нашем же предупреждении: чем ближе мы к Нему, тем больше парадоксальности и сверхлогичности будет в наших выводах. Но этого не стоит бояться, ибо такие выводы и будут самыми правильными. Мы видим это не только в приближении к Нему, но и в любом явлении, более или менее сложном, которое мы изучаем на практике.

Например, параллельные прямые никогда не пересекаются, это неоспоримо. Но в неевклидовой геометрии эти же параллельные прямые также неоспоримо пересекаются. Любой материальный объект является либо непрерывным, либо прерывным. Физика же в настоящее время рассматривает частицы как непрерывные волны. Свет, таким образом, является и потоком прерывных частиц, и одновременно непрерывной волной. Как мы уже знаем, наука называет это принципом дополнительности, что подразумевает описание какого-либо явления в противоположных, взаимоотрицающих терминах. Иначе его нельзя познать. Его и таким «дополнительным» образом, пожалуй, понять нельзя, так хотя бы правильно изложить то, что пытаемся понять, этим способом удается.

Если уйти от физики и других наук, то гораздо яснее нам будет увидеть, что принцип дополнительности давно уже пронизывает все наше восприятие, только мы этого не замечаем. Например, говоря о растянувшейся в воскресный день по дороге к морю змеевидной колонне едва двигающихся машин на перевале, мы будем правы, если скажем, что каждый автомобиль движется со скоростью колонны и именно поэтому скорость движения каждой транспортной единицы так низка, что неотвратимо раздражает нетерпеливых водителей. Однако скорость всей колонны определяется скоростью каждой отдельной машины в ее составе, поэтому водителям следует обижаться только на самих себя! Так что же будет виной задержки — скорость колонны, не дающая водителям развернуться, или скорость каждого отдельного водителя, не дающая колонне двигаться с прытью, соответствующей планам на этот день? В обоих случаях мы и правы и не правы, что и называется принципом дополнительности.

Даже в отвлеченной от материальных объектов плоскости мы можем увидеть принцип дополнительности. Любовь — это что такое? Это желание полностью и безоговорочно обладать объектом своих сердечных притязаний. Однако мало кого устроил бы односторонний вариант обладания, при котором полученный во владение объект обожания не отвечал бы взаимностью. Кто любит, тот всегда хочет взаимности. Он хочет, чтобы и его любили в ответ и также обладали бы им безоглядно и полноправно. Следовательно, в любви мы хотим и полного своего подчинения, как раба, и полной своей власти, как непреложного хозяина. Убрать одну из составляющих этого нашего составленного из абсолютно противоречащих друг другу устремлений чувства — и останется только извращение: садизм, мазохизм или просто страдания ради томления, но в любом случае лишь одна сторона, и это будет не любовь. Принцип дополнительности давно применяется нашим сознанием для определения сути видимых нами вещей, но на самом деле он не выражает никакой сути, а примиряет непримиримое. Достаточно всего лишь копнуть поглубже, как известная нам суть любого явления сразу распадается на парадоксальные противоречия, которые по отдельности выражают совершенно разную суть одного и того же, а вместе образуют некое отвлеченное восприятие невыразимой логически, но приемлемо осознаваемой сути.

Не пытаясь понять то, что, очевидно, не дано нам понимать обычным рассудком, мы все же можем вразумительно изложить суть этой точки приложения для силы жизни. Поскольку точка приложения нематериальна, как находящаяся вне материальной Вселенной, и ей до проявления в материальной Вселенной нечему и некому было передавать силу воздействия жизни, то мы можем сказать, что точка приложения является формой личного существования Бога. То есть она и есть — Божественная Сила Жизни, Божественный Источник Жизни, принявший форму некоего божественного бытия. Это Бог в данной форме своего присутствия, как и Дух — тоже форма Его присутствия, а еще есть Бог, который полностью присутствует вне материальной Вселенной, но все это один и тот же Бог, который одновременно является и Духом, и точкой приложения Своей Силы Жизни, то есть Источником Жизни небожественной, инобытийной Ему.

Разумный Источник Жизни, идущей от Бога и оживляющей мир. Личность. Я думаю, все уже догадались, о Ком идет речь. Да, это Иисус Христос, который называл себя Сыном Бога, но одновременно же говорил, что видевший Его (Иисуса), видел и Отца. Он неоднократно говорил, что Он и Отец — одно, но в то же время, говорил, что Отец послал Его искупить грехи мира. Иисус говорил, что Ему дана всякая власть на земле, но о том, когда будет конец времени, знает только Бог (Дух?). Такое САМОСВИДЕТЕЛЬСТВО говорит за себя больше всех наших утверждений. Это попытка Бога объяснить необъяснимое для наших понятий нашими же понятиями, потому что других у нас просто нет.

Если кто-то скажет, что мы подгоняем наши выводы под Иисуса Христа, то мы ответим: наши выводы можно и не принимать, но их нельзя оспорить. А на результаты этих выводов в окружающей нас действительности никто больше никогда и не претендовал, кроме самого Иисуса Христа. Если у Него исторически нет ни одного соперника (даже самозванного), способного предложить свои услуги в качестве Источника Жизни, то какой резон нам отказываться от Него ради чьих-то подозрений, что у нас все как-то слишком правильно получается?

И не будем забывать: первое, что Иисус сказал нам: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Божие». Эти слова не могли быть словами плотника. Это теперь мы знаем о понятии прогресса, то есть о развитии всего. В то время таких выводов из уклада жизни не мог сделать никто — ни восточные мудрецы, ни греческие философы. Жизнь тогда не представлялась как движение куда-то. Все было стабильно. Рим покорил весь мир, политическая, экономическая и научная сферы жизни были неизменны тысчелетиями и казались вечными. Не происходило ничего такого, что могло говорить о качественном изменении существующего мира. Менялась только власть в лице правителей, да происходили небольшие бытовые изменения типа тех, при которых кавалерия с ослов пересаживалась на коней, а в моду все больше входили дома из камня, вытесняя глинобитные. До конца истории и до того, что в истории все куда-то идет и что в ней к нам что-то приближается, нельзя было додуматься, вот никто и не додумался, об этом можно было только знать. Никто об этом до этого даже и не заикался. Эта идея была взята буквально ниоткуда. Плотник о конце истории знать не мог, это были, конечно же, слова Бога.

Есть, правда, утверждения, что в Ветхом Завете уже была идея Царства Бога, но это — натяжка. То царство бога, которое понимали еврейские пророки, было не результатом развития мира, а результатом долгожданного вмешательства Иеговы, который оставит на земле все, как есть, за исключением одного — все народы теперь будут рабами евреев или уничтожены. Притчей же о горчичном зерне Иисус впервые дал образ мира, как развивающегося закономерно к своему великому концу — Царству Божию.

Ну, и наконец, Иисус всегда действительно говорил о себе как об Источнике Жизни. Он не обещал идущим за ним ни власти, ни славы, ни должностей в своем царстве, ни даже простого земного счастья, что хорошо работало бы на пропаганду. Зато Он твердо обещал одного — жизни вечной и спасения от смерти. «Я есмь хлеб жизни», «Я — хлеб живый, сошедший с небес: ядущий хлеб сей будет жить вовек», «А кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную». Здесь помолчим, ибо резюмировать Иисуса — такая же преступная и безумная мания, как посягательство подмести пустыню.

Однако, однако… Кое-что и здесь представляется не до конца законченным в нашем понимании. Во-первых, как ни крути, но сила все равно должна проявляться. А во-вторых, можем ли мы себе представить Иисуса, который просто ждал «отмашки» Духа, свидетельствовавшей о наступлении Его времени? В таком случае мы должны сказать, что Бог родил Иисуса в момент, когда приспела необходимость появлению жизни на Земле. Это было бы исчерпывающим объяснением нашего затруднения. Однако если уж мы призываем себе в помощь сказанное Им, то куда нам деться от того факта, что Иисус недвусмысленно говорил о том, что Он был «прежде сотворения мира»? Мы не можем сделать вид, что просто не заметили данных слов, поскольку у нас не теледебаты, а честный поиск истины. Мы не можем сделать вид, что Иисус имел в виду что-то другое. Уж кто-кто, а Он никогда не оставлял своими словами возможностей для их многозначного толкования.