Мир Софии - Гордер Юстейн. Страница 22

В общем, можно сказать, что Платон придерживался положительного взгляда на женщин – особенно по сравнению со своими современниками. В диалоге «Пир», например, Сократу подсказывает его философское откровение не кто иной, как женщина по имени Диотима.

Итак, София, это был Платон. Свыше двух тысячелетий люди обсуждали – и критиковали – его поразительную «теорию идей». А затеял это обсуждение собственный ученик Платона по Академии, которого звали Аристотелем, – третий великий афинский философ. Но про него до поры до времени молчок!

Пока София, сидя на пеньке, читала о Платоне, на востоке, над поросшими лесом горами, поднялось солнце. Солнечный диск перевалил через горизонт как раз в ту минуту, когда она прочла о Сократе, который выбрался из пещеры и застыл, щурясь от слепящего света.

София сама будто только что вылезла из подземелья. Во всяком случае, у нее было ощущение, что теперь, прочитав о Платоне, она совсем иначе видит окружающее. Раньше она словно была дальтоником, не различала цветов. Разумеется, она видела контуры, тени, но не имела ясного представления об идеях.

Она не была уверена, что Платон прав в своих рассуждениях о вечных образцах, однако ей очень понравилась мысль о том, что все живое представляет собой несовершенные копии вечных форм в мире идей. Ведь все цветы и деревья, все животные и люди действительно «несовершенны»…

Все окружающее представлялось Софии таким живым и прекрасным, что ей хотелось зажмуриться. Однако ничто из того, что она видит, не останется надолго. А впрочем… через сто лет на этом месте будут те же растения и животные. Хотя каждое отдельное растение или животное будет, так сказать, стерто с лица земли и забыто, нечто будет «помнить», как все выглядит.

София обвела взглядом сотворенный вокруг мир. Внезапно ей попалась на глаза ринувшаяся вверх по сосне белка. Обогнув несколько раз ствол, белка скрылась среди ветвей.

«Я тебя уже видела!» – подумала София. Конечно, она понимала, что видела не ту же самую белку, а ту же «форму». Возможно, Платон прав и София действительно когда-то встречалась с вечной «белкой» в мире идей – давным-давно, прежде чем душа Софии поселилась в ее теле.

Неужели она и вправду жила раньше? Неужели ее душа начала свое существование до того, как обрела тело? Неужели она носит в себе маленький золотой слиток – драгоценность, которая неподвластна времени, душу, которая будет жить и тогда, когда ее тело состарится и умрет?

Майорстуа

Было всего четверть восьмого. Значит, домой можно не спешить. Мама наверняка проспит еще часа два, по воскресеньям она любит понежиться в постели.

Может, Софии все-таки нужно было зайти подальше в лес и отыскать Альберто Нокса? Только почему собака угрожающе зарычала?

Встав с пенька, София пошла по тропинке, по которой убежал Гермес. В руке она держала желтый конверт с рассказом о Платоне. Раза два тропинка разветвлялась, и тогда София выбирала более хоженую.

Повсюду пели птицы – в воздухе и на деревьях, в кустах и на траве. Они были заняты утренними хлопотами. В лесу будни ничем не отличаются от выходных. Но кто научил птиц всему, что они делают? Может быть, внутри каждой из них есть крошечный компьютер с программой, которая и определяет, чем им заниматься?

Вскоре тропинка перевалила через небольшой холм и стала круто спускаться между высоченными соснами, росшими здесь настолько тесно друг к другу, что София видела лишь на несколько метров вперед.

Внезапно между стволами что-то блеснуло. Не иначе как озеро. Тропинка сворачивала вбок, и София зашагала к воде напрямик, через лес. Она не знала почему: ноги сами несли ее в том направлении.

Озерцо оказалось маленькое, не больше футбольного поля. Прямо напротив, на той стороне, София увидела выкрашенную в красный цвет избушку, которая стояла на поляне в окружении белоствольных берез. Из трубы вился жиденький дымок.

София подошла к самой воде. По берегам озера было топко и мокро, но вскоре она углядела наполовину вытащенную на сушу лодку. В ней даже были весла.

Девочка осмотрелась. Обойти озеро и добраться до красной избушки посуху все равно нечего было и думать. София решительно направилась к лодке, спустила ее на воду, залезла внутрь и оттолкнулась. Через несколько минут лодка уперлась в противоположный берег. София вылезла на сушу и постаралась вытащить за собой лодку. Правда, на этой стороне берег оказался гораздо круче, чем на той.

Бросив один-единственный взгляд назад, София стала подниматься к домику.

Девочка была ошеломлена собственной смелостью. Как она решилась? Она и сама не знала, ее словно влекла неведомая сила.

У дверей София постучалась и застыла в ожидании. Никто не открывал. Тогда она осторожно взялась за ручку, и дверь плавно поддалась.

– Эй, есть тут кто-нибудь? – спросила София.

Она прошла в большую комнату – не осмелившись закрыть за собой дверь.

Было ясно, что дом обитаем. В камине потрескивали дрова. Значит, совсем недавно тут были люди.

На обеденном столе стояла пишущая машинка, лежало несколько книг, две ручки, множество бумаг. У выходившего на озеро окна – еще один стол и два стула. Больше мебели почти не было, только одна из стен сплошь заставлена книжными полками. Над белым комодом висело большое круглое зеркало в массивной бронзовой раме – похоже, старинное.

На другой стене София увидела два живописных полотна. Одно из них изображало белый дом, стоявший неподалеку от бухточки с красным лодочным сараем. По косогору между домом и сараем тянулся сад: яблоня, несколько густых кустов и высокие кочки. По краю залива шло плотное кольцо берез. Картина носила название «Бьеркели», то есть «Березовый Кров».

Рядом с этим полотном висел портрет мужчины, сидевшего у окна с книгой в руках. Портрет явно был создан несколько веков назад, подпись к нему гласила: «Беркли». Написал портрет некто Смайберт.

Беркли и Бьеркели. Забавно, а?

Девочка двинулась дальше, в кухоньку. Здесь только что мыли посуду. На льняное полотенце опрокинуты стаканы и тарелки, причем на тарелках еще заметны следы мыльной пены. На полу стоит жестяная миска с остатками еды. Значит, тут живет какое-то животное – собака или кошка.

София вернулась в комнату. Вторая дверь оттуда вела в маленькую спальню. У кровати лежала толстая подстилка, на которой София обнаружила несколько желтых волосков. Вот и доказательство: теперь она была убеждена, что в домике живут Альберто Нокс и Гермес.

Снова войдя в большую комнату, София встала перед висевшим над комодом зеркалом. Стекло было неровное и тусклое, поэтому и отражение выходило нечетким. Она принялась строить себе рожи, как иногда делала дома в ванной. Зеркальное отражение в точности повторяло ее мимику – ничего другого она и не ждала.

И вдруг произошло нечто странное: один раз (всего на мгновение) София совершенно ясно увидела, как девочка в зеркале подмигнула обоими глазами. София в ужасе отшатнулась. Если бы она сама так зажмурилась – как бы она могла увидеть зажмуренную девочку? Более того: похоже было, что отражение действительно подмигивало ей, Софии. Девочка словно хотела сказать: «Я вижу тебя, София. Я здесь, по другую сторону».

София услышала громкое биение собственного сердца. Одновременно издали донесся собачий лай. Это наверняка Гермес! Нужно срочно выбираться отсюда.

Тут София заметила на комоде, под зеркалом, зеленый бумажник. Она осторожно раскрыла его. В бумажнике лежали две банкноты, в сто и пятьдесят крон… и ученический билет. На билете была приклеена фотография светловолосой девочки, а ниже стояло: «Хильда Мёллер-Наг» и «Лиллесаннская средняя школа».

У Софии похолодело все внутри. Она снова услышала, как лает собака. Нельзя было терять ни минуты.

На столе, среди кучи книг и бумаг, ей бросился в глаза белый конверт с надписью: «СОФИИ».