Между двух стульев (Редакция 2001 года) - Клюев Евгений Васильевич. Страница 7

Петропавел долго тряс головой: дурацкая песенка про пельмени не вытряхивалась. Кажется, это она завела его сюда, откуда вообще уже не было выхода. Он сделал несколько проверочных бросков в разные стороны и обнаружил, что ветви деревьев со всех сторон сплелись намертво. Но хуже всего было другое: Петропавел давно уже не понимал, что такое «вперед» и что такое «назад». Чувство пространства исчезло полностью. Да и чувство времени – тоже.

Последние силы ушли на то, чтобы вскарабкаться на дерево. Оказалось, что слева от него – всего каких-нибудь метрах в десяти – ЧАЩА ВСЕГО кончалась поляной подозрительно синего цвета. Сразу за поляной был горный массив. Его цвет не вызывал подозрений. По примеру Ой ли-Лукой ли прыгая с ветки на ветку, весь исцарапанный, Петропавел благополучно приземлился на синюю поляну.

Посередине поляны на пне сидело человеческое существо женского или мужского пола – больше о существе этом по причине полной его неправдоподобности сказать было нечего. Лицо существа, выкрашенное белилами, смотрело в сторону Петропавла, но уловимого выражения не имело. Существо было завернуто в какую-то густую, – скорее всего, рыболовную – сеть, спадавшую до земли.

– Здравствуйте, – осторожно произнес Петропавел и получил в ответ хриплое: «Прикройтесь». Решив, что сейчас на него набросятся, он принял боксерскую, как ему показалось, стойку, но существо не двигалось. Тогда Петропавел, все поняв и смутясь, опустил глава и увидел, что одежда его состояла теперь сплошь из прорех, сквозь которые светилось худое интеллигентное тело. Оставшиеся после скитаний по лесу лохмотья мало что прикрывали. Петропавел отвернулся и попробовал разложить лохмотья на теле так, чтобы было прилично. Прилично не получилось.

– Где Вы взяли сеть? – спросил он не оборачиваясь.

– На побережье, – ответили ему странно.

– А побережье где?

– У моря, – ответили еще более странно.

Продолжая манипуляции с лохмотьями, Петропавел, чтобы выиграть время, придрался:

– Почему поляна такого дикого цвета?

– Нипочему. Это ЧАСТНАЯ ПОЛЯНА. В какой цвет хочу – в такой и крашу.

По голосу собеседник мог быть либо женщиной с басом, либо мужчиной с тенором. Решив, что во втором случае можно не церемониться, Петропавел спросил напрямик:

– Вы, простите за нескромный вопрос, какого пола?

– Скорее всего, женского, – с сомнением ответили сзади, окончательно сбив Петропавла с толку.

– Нельзя ли поточнее? – не очень вежливо переспросил Петропавел. – В нашем положении это все-таки важно.

– В Вашем положении – важно, а в моем нет, – заметили в ответ. «Оно право», – подумал Петропавел и сказал:

– Может быть, если у Вас нет полной уверенности в том, что Вы женского пола, и остается пусть даже маленькая надежда, что Вы мужчина, я перестану смущаться хотя бы на время и повернусь к Вам лицом?

– Валяйте.

Петропавеп осторожно и не полностью повернулся и стыдливо представился. То, как представились ему, потрясло Петропавла.

– Белое Безмозглое, – отрекомендовалось существо.

– Вы это серьезно? – спросил он.

– Не деликатный вопрос, – заметило Белое Безмозглое.

– Извините… Мне просто стало интересно, почему Вас так назвали.

Белое Безмозглое пожало плечами:

– Можно подумать, что называют обязательно почему-то! Обычно называют нипочему – просто так, от нечего делать.

– Белое Безмозглое… – с ужасом повторил Петропавел.

– Да, это имя собственное, то есть мое собственное. Но не подумайте, что у меня нет мозгов: у меня мозгов полон рот! А имя… что ж, имя только имя: от него не требуется каким-то образом представлять своего носителя… Асимметричный дуализм языкового знака.

– Что-о-о? – Петропавел во все глаза уставился на Белое Безмозглое. Оно зевнуло.

– Фердинанд де Соссюр.

Это заявление сразило Петропавла намертво. Он подождал объяснений, но не дождался. Белое Безмозглое тупо глядело на него, все еще имея никакого выражения лица.

– Что это значит? – пришлось наконец спросить Петропавлу.

– А зачем Вам знать? – опять зевнуло Белое Безмозглое. – Ведь имена узнают, чтобы употреблять их. Вы же не собираетесь употреблять это имя? Стало быть, и знать его незачем. Язык… – зевнув в очередной раз, Белое Безмозглое внезапно уснуло.

Петропавел выждал приличное время и наконец тихонько дотронулся до сети:

– Простите, Вы хотели что-то сказать?

– По поводу чего? – поинтересовалось Белое Безмозглое.

– По поводу… кажется, по поводу языка.

– А-а, язык… Язык страшно несовершенен! Как это говорят… – тут Белое Безмозглое опять погрузилось в сон.

– Как это говорят? – подтолкнул его Петропавел.

– Да по-разному говорят. Говорят, например, так: «Парадокс общения в том и состоит, что можно высказаться на языке и тем не менее быть понятым». Это очень смешно, – без тени улыбки закончило Белое Безмозглое, засыпая.

«Вот наказание! – с досадой подумал Петропавел. – Оно засыпает каждую минуту!» Размышляя о том, как бы разбудить Белое Безмозглое на более долгий срок, он заметил некоторую несообразность в ее (или его) облике: казалось, что сеть была просто скатана в какое-то подобие тюка и что при этом в тюке ничего не было. Лицо Белого Безмозглого производило такое же странное впечатление: лица, собственно, не имелось, а все, что имелось в ка­честве лица, было нарисовано – непонятно только, на чем… Петропавлу сделалось жутковато – и он довольно грубо толкнул Белое Безмозглое. Оно очнулось.

– Я что-то начало объяснять?.. Видите ли, я засыпаю исключительно тогда, когда приходится что-нибудь кому-нибудь объяснять или, наоборот, выслушивать чьи-нибудь объяснения. Мне сразу становится страшно скучно… По-моему, это самое бессмысленное занятие на свете – объяснять. Не говоря уже о том, чтобы выслушивать объяснения.

– А вот я, – заявил Петропавел, – благодарен каждому, кто готов объяснить мне хоть что-то – все равно что.

Белое Безмозглое с сожалением поглядело на него: это было первое из уловимых выражений лица.

– Бедный! – сказало оно. – Наверное, Вы ничего-ничего не знаете, а стремитесь к тому, чтобы знать все. Я встречалось с такими – всегда хотелось надавать им каких-нибудь детских книжек… или по морде. Мокрой сетью. Книжек у меня при себе нет, а вот… Хотите по морде? Правда, сеть уже высохла – так что вряд ли будет убедительно.