Теория Девушки: Предварительные материалы - "Тиккун". Страница 13
Девушка — это краеугольный камень системы поддержания рыночного порядка: она сама встала на службу всем реставрациям. Потбму что Девушка хочет ебáного мира.
Девушка является идеальным сотрудником.
Девушка представляет себе свободу как возможность выбирать из тысячи ничтожностей.
Девушка не хочет истории.
Девушка стремится к регламентации всех чувств.
В мире авторитарных товаров всякие наивные похвалы желанию являются непосредственными похвалами рабству.
Всякий раб семиократии извлекает из неё некоторую власть: суждения, неодобрения, мнения.
Девушка является материализацией способа, которым капитализм реинвестировал все нужды, от которых он освободил людей, в неустанное приведение человеческого мира в соответствие с абстрактными стандартами Спектакля и в повышение этих стандартов. И Девушка, и Спектакль разделяют болезненную одержимость оставаться идентичными самим себе ценой безудержной деятельности.
Жёсткий контроль и чрезмерная забота, которые это общество демонстрирует в отношении женщин, выражает лишь заботу общества о том, чтобы воспроизводиться в полной идентичности и КОНТРОЛИРОВАТЬ свою сохранность.
«Американская академия политических и социальных наук в публикации о роли женщин в современной Америке (1929) приходит к выводу, что массовое потребление сделало „образ жизни современной домохозяйки... намного более похожим на образ жизни предпринимателя, чем специализированного рабочего“» (Стюарт Юэн, Сознание под влиянием).
Прежде всего программа Биовласти принимает форму процесса подчинения людей их собственным телам.
Спектакль устраняет тело, чрезмерно его заклиная, в то время как религия заклинала тело, чрезмерно его устраняя.
Девушка уважает «искренность», «добросердечность», «любезность», «скромность», «откровенность», «сдержанность» и, в общем, все добродетели, которые, будучи понятыми односторонне, являются синонимами рабства.
Девушка живёт в иллюзии, что свобода находится в конце всеобщей покорности товарной Рекламе. Но в конце этого рабства лишь старость и смерть.
«Свободы не существует», — говорит девушка и заходит в аптеку.
Девушка хочет быть «независимой», то есть (в её представлении) зависящей исключительно от мнения общества.
Любое величие, которое не является одновременно с тем знаком закабаления миром авторитарного товара, по этой же причине обречено на абсолютную ненависть Девушки, которая не боится в таких случаях говорить о «высокомерии», «самодовольстве» и даже о «презрении».
Девушка — это основной объект приемлемого потребления и товарных развлечений.
Доступ к свободе в Спектакле является лишь доступом к предельному потреблению рынка желания, составляющего его символическую сердцевину.
Преобладание рынка развлечения и желания является элементом операции по умиротворению общества, функцией которого внутри неё является временное сокрытие живущих противоречий, пересекающих каждую точку имперской биополитической структуры.
Символические привилегии, которыми Спектакль награждает Девушку, компенсируются в виде освоения и распространения эфемерных кодов, обновлённых способов эксплуатации, общей семиотики, которой общество должно располагать, чтобы делать политически безопасным свободное время, освобождённое благодаря «прогрессу» общественной организации труда.
Девушка как центральный элемент «разрешительной дрессировки».
Девушка как фактор обстановки и действия в диктаторском управлении досугом.
В глубине души Девушки — отпечаток штампа; потому она является носительницей всего полагающего равнодушия, всей надлежащей сдержанности, которую требуют условия жизни в крупных городах.
Для Спектакля имело бы мало значения, если бы соблазнение повсюду стало ненавистным, если бы люди не могли создать себе превосходящую его идею изобилия.
Когда Спектакль пытается воздать «хвалу женственности» или более буквально констатировать «феминизацию мира», от него можно ожидать лишь скрытой пропаганды всех форм рабства и созвездия «ценностей», обладание которыми всегда пытаются имитировать рабы.
«Какой ты противный!»
В наши дни Девушка является наиболее эффективным из агентов по контролю над поведением. Благодаря Девушке власть проникла в самые отдалённые уголки жизни каждого.
Жестокость, с которой в мире авторитарных товаров администрируется женственность, напоминает, как власть чувствовала себя свободной в помыкании рабами, даже в те моменты, когда они требовались ей для обеспечения её воспроизводства.
Девушка — это сила, всякое восстание против которой заведомо является варварским, недостойным и даже предельно тоталитарным.
В мире авторитарного товара живущие распознают в своих отчуждённых желаниях демонстрацию могущества, отнятого у них врагом.
VII. Девушка как военная машина
Девушка выражает добровольное согласие на всё, что может означать закабаление какой-либо потребностью: «жизнью», «обществом», «работой», воспитанием детей, другой Девушкой. Но это согласие определяется исключительно путём отрицания, оно распространяется на эти вещи в той мере, в которой они сделаны неспособными к какому-либо единому выражению.
За показной улыбкой девушки всегда скрывается исправительная колония.
Спектакль — единственное обоснование легитимности Девушки. Насколько Девушка послушна самодурству общественного мнения, настолько же она настроена тиранически по отношению к живым. Её покорность обезличенности Спектакля даёт ей право подчинять ему кого угодно.
В ебле, как и в остальных сферах своего бытия, Девушка выступает как грозный механизм отмены негативности.
Поскольку Девушка является живым присутствием всего, что гуманно желает нашей смерти, она — не только наиболее чистый продукт Спектакля, она — пластиковая улика нашей любви к нему. Она — это причина, по которой мы стремимся к утрате самих себя.
Всё, что Девушке удалось нейтрализовать, занимает место в её мире в качестве аксессуаров.
Соблазнение как война. Распространённая метафора «пистолета» всё меньше и меньше относится к эротике и всё больше и больше к баллистике.
Девушки являются пехотой армии по захвату видимого, низшим уровнем современной диктатуры внешности.
Девушка находится в непосредственных близких отношениях со всем, что содействует переформатированию человечества.
Всякая Девушка являет собой особого рода форпост империализма ничтожности.
Под пристальным наблюдением Девушка предстаёт самым могущественным носителем тирании рабства. Сложно вообразить, в какое бешенство её приводит любое проявление неподчинения. В этом смысле определённый тип тоталитарной социал-демократии соответствует ей идеальным образом.
Жестокость Девушки пропорциональна её немощной пустоте.
Именно благодаря Девушке капитализм смог распространить свою гегемонию на все проявления социальной жизни. Девушка — это самая жестокая пешка рыночной власти в войне, ставкой в которой остаётся тотальный контроль над повседневной жизнью и временем «производства».
Именно потому, что она изображает полную аккультурацию, потому что она определяет себя в терминах, установленных чужим суждением, Девушка является наиболее передовым носителем этоса Спектакля и его абстрактных норм поведения.
«Необходимо создать крупный образовательный проект (возможно, по китайскому образцу или по модели красных кхмеров) в виде трудовых лагерей, где мальчики под руководством компетентных женщин будут учиться ведению домашнего хозяйства».
Ничтожность Девушки точно отражает положение угнетённого меньшинства, но в то же время имеет характер империалистический и триумфальный. Так Девушка борется за Империю, своего хозяина.
В отличие от вавилонянок, которые, по словам Страбона, сами передавали храму доход от занятия проституцией, доход от проституции Девушки достаётся Спектаклю без её ведома.
«Дальше начиналось истинное сатанинское царство студентки, была куча конфиденциальных писем, отправленных судьями, адвокатами и прокурорами, аптекарями, коммерсантами, городской и сельской знатью, врачами и т.д., всеми теми замечательными и чудесными людьми, которые всегда мне так импонировали! Я не мог прийти в себя от изумления <...>. То есть все они, вопреки видимости, поддерживали отношения со студенткой? Невероятно, я продолжал повторять, этого не может быть. Значит, Зрелость угнетала их настолько, что они, втайне от жены и детей, писали длинные письма юной студентке? <...> Благодаря этим письмам мне полностью открылась вся сила современной студентки. Где она не властвует?» (Гомбрович, Фердидурка).