История мировой культуры - Горелов Анатолий Алексеевич. Страница 20

Искусство отлично от эмпирической жизни своей способностью проникать в тайники души, изображать нереализованные возможности. Оно отражает жизнь в диалектическом сочетании действительности и возможности. Для создания хорошего произведения надо иметь талант, творческий настрой и чувство меры. Последнее рождается из умения посмотреть на свое произведение как бы со стороны, как на нечто в себе самоценное. Чтобы что‑то создать, надо на время отрешиться от себя. Но чтобы копить впечатления, надо быть собой, чувствовать, думать, мечтать. Что же касается творческого настроения, переходящего в горение и перевоплощение, то оно бывает, по-видимому, у каждого, но не каждый способен использовать его в полной мере.

Значение искусства

Уже в индийской культуре искусство считалось божественным. «Арийцы верили, что» боги рождаются из воздуха, выдыхаемого певцом», а следовательно, существуют лишь постольку, поскольку существует вдохновенное настроение их почитателя» (Мечников Л. И. Цит. соч. С. 414). В «Ведах» утверждается, что мир и существующее в нем возникло из песнопений богов.

Искусство прокладывает новые пути для человечества, обеспечивая посредством воображения поиск альтернатив будущего; творит прекрасное и открывает гармонию в мире; «примиряет с жизнью» (Н. В. Гоголь); дополняет и завершает бытие, «соблазняя на дальнейшую жизнь» (Ф. Ницше). Искусство – способ внутренней гармонизации личности, вид магического воздействия на мир, имитация действительности с целью ее изменения. Искусство выполняет компенсаторную роль при запрете прикосновения к предмету, создавая его копии. Искусство делает вечным слово, и человек – носитель слова – присоединяется к вечному. Это способ художника преодолеть смерть.

И трагедия, и музыка, по Ф. Ницше, ведут к вечному. ««Мы верим в вечную жизнь!» – так восклицает трагедия, между тем как музыка есть непосредственная идея этой жизни» (Ницше Ф. Рождение трагедии, или эллинство и пессимизм… С. 121). Героическая смерть в трагедии, вынужденная или добровольная, вызывает катарсис у зрителя – чувство очищения, подъема и воодушевления. Аполлон, символизирующий искусство, прославляет вечность явленного. Искусство ведет к вечности, преодолевая страх смерти, т. е. осуществляя высшую цель культуры.

Значение искусства определяется и тем, что слово понимается как тождественное обозначаемому им. Давая имена, искусство раскрывает сущность мира. Этим объясняется то, что после мистики оно было главенствующей отраслью культуры. «Главный смысл, наиболее существенное значение церемонии или пляски, как для тех, кто ее выполняет, так и для тех, кто на ней присутствует, заключается в общении, в мистическом слиянии, сводящемся к отождествлению с мифическим или тотемическим предком, человеком-животным или человеком-растением, или» гениями» животных и растительных видов, или с откликнувшимися на призыв предками и покойниками племени» (Леви-Брюль Л. Сверхъестественное… С. 129).

Искусство выполняет и игровые, развлекательные функции и будет существовать столько, сколько соответствующая потребность.

Искусство является способом передачи культуры в древнем обществе, в котором оно может быть столь же тайным, как и мистика, но скрыть которое гораздо труднее. Видимый характер культуры способствует ее самосохранению, облегчает передачу следующим поколениям, одновременно затрудняя ее сокрытие. В этом диалектика древнего искусства.

Значение искусства и в том, что оно уравнивает две разновидности духовной жизни – нерациональную мистико-религиозную и рациональную научно-философскую. Их видимая противоположность рождает представление о том, что только нерациональное мистико-религиозное мышление духовно. Это имеет свое объяснение в том, что появившаяся рациональность противопоставила себя прежней духовности, но это не значит, что сама она не была духовной. В искусстве гармонично сочетаются и та и другая духовности. Обе нужны для полноценного существования и создания полнокровного произведения.

Исходя из функций искусства можно понять формулу Достоевского «Красота спасет мир», дополненную Рерихом: «осознание красоты спасет мир» или в варианте «творение красоты спасет мир». Понимание и открытие мира в аспекте прекрасного есть выражение непрактического, неэгоистического отношения к действительности, причем культура не нечто добавляемое к миру с целью его раскрашивания, а, как указывал Гёте, важнейшая онтологическая характеристика бытия. Суть спасительной функции искусства в жертве собственническим отношением к миру.

Жертвенность искусства

Афоризм «искусство требует жертв» настолько самоочевиден, что, кажется, никогда не оспаривался. В искусстве жертва играет такую же роль, как в мистике, подтверждая, что в культуре в целом жертва есть двигатель жизни. В отличие от мистических культов, где жертва – посторонний человек или «козел отпущения», – в искусстве жертвой является сам творец, начиная от безвестного древнего бродячего певца и кончая самыми последними примерами из жизни любого государства. Идея жертвы близка художникам, и сами они очень часто становились жертвами власти, толпы, своего искусства. Причина конфликта в том, что творец, уходя в сферу культуры от мирских практических взаимоотношений, всегда оказывался отделенным и противопоставленным остальной массе населения, включая ее вождей. А так как сила и количественное превосходство на стороне массы и правителя, художник неизбежно оказывается трагической стороной конфликта. Как правило, он хорошо себе представляет, на что идет, и, таким образом, его жертва добровольна. Тот огонь, который он чувствует в своей груди, призвание, которое в себе ощущает, не дают ему права свернуть с пути.

«Пока не требует поэта к священной жертве Аполлон, в заботы суетного света он малодушно погружен». Здесь слово «жертва» можно понимать буквально, и сам Пушкин тому пример. Деятель культуры в столкновении с жизнью выполняет роль жертвы, но это не значит, что он проигрывает. Благодаря телесной жертве он побеждает как творец, и тем самым культура одерживает победу. Наступает момент, когда Аполлон требует поэта к священной жертве, и поэт сознательно кладет свое сердце на алтарь культуры. В основе искусства лежит жертвенная любовь к миру.

Творец живет в двух мирах – мире духовной культуры и мире материальной жизни – и имеет две природы – творческую и потребительскую, противоречие между которыми разрешает жертвенная смерть. Искусство понимало значение жертвы. «Мать, мать! На крови твоего сына созидается храм будущего – раскрой же мне сердце твоей чудесной властью и благослови на смерть», – восклицает герой романа Л. Андреева Погодин (Андреев Л. Сашка Жегулев // Собр. соч.: В 6 т. М., 1994. Т. 4. С. 141). Н. А. Некрасову, воспевшему жертвенность, принадлежат такие строки:

И его же:

С пронзенных животных наскальной живописи до героев классической литературы (Фауста, который жертвует своей душой; князя Мышкина из «Идиота» Достоевского; Федора Протасова из «Живого трупа» Толстого и т. д. и т. п.) мы постоянно встречаемся в искусстве с жертвой. Архетип искусства как такового выразил С. Есенин:

Творец жертвует собой, но культура побеждает. Так мы приходим к глубинному пониманию того, что остается неясным в древних ритуалах жертвоприношения. Художник жертвует, чтобы жило искусство. Стремление к гибели Байрона, Пушкина, Лермонтова, метания Гоголя, терзания Достоевского, уход Толстого объясняются желанием добровольной жертвы. Стихи и романы – содержание искусства, – жертва – его энергия. Это та «энергия сожжения», из которой созидается пламя духа. Поэтому Достоевский хвалил свою каторгу, Толстой просил Леонтьева поскорее исполнить желание написать на него донос. В идее жертвенности непонятый смысл учения Л. Толстого о непротивлении злу насилием.