Нравственная философия - Эмерсон Ральф Уолдо. Страница 10
«… Жизнь наша обставлена условиями, которых обойти нельзя и которые глупцы стараются обойти. Они хвастаются тем, будто подобные условия им неизвестны и их не касаются; но их похвальба на одних только устах, между тем как их душа испытывает весь фатализм этих постановлений. Если они увернутся от них с одной стороны, то будут задеты ими с другой, и в самое живое место. Если они, по-видимому, выскользнули совершенно, это знак того, что в них погублена настоящая жизнь, что они продали, предали самих себя, и тогда карою им — окончательное омертвение. Велика ошибка домогаться каких-бы то ни было благ, помимо неразлучных с ними обязанностей: лучше не приниматься за невозможное осуществление Если же безумие вовлечет кого в подобную попытку, тогда противозаконность восстания и хищения немедленно и неотвратимо ведет за собою помрачение чистого разума: человек перестает видеть Бога во всей Его полноте, в каждом из предметов; они станут представлять ему тогда одну чувственную приманку, а он будет лишен способности распознать в то же время невыгодную сторону таких приманок Он увидит голову сирены, хвоста же дракона не увидит и возмечтает, что добыл то, что ему хотелось и отвязался от того, что не было ему в угоду. О как таинственны пути твои, живущий на небесах Господи! Неустанные судьбы твои наводят слепоту на глаза людей, предающих себя необузданным влечениям!» (Блаженный Августин).
«Со всякого излишества, со всякого злоупотребления видимо и невидимо взимается пеня. Какова чистая прибыль человека, получившего сотни одолжений и не оказавших ни одного? (Это считает Эмерсон единственною мерзостью во вселенной.) Или что приобрел этот лентяй, тот хитрец, пробавляющийся вещами, лошадьми, деньгами своего соседа? Не тотчас ли образуется неравенство отношений? С одной стороны, обозначается зависимость, с другой — превосходство; и часто приходиться убеждаться, что лучше бы отбить себе ноги о мостовую, чем влезать в карсты добрых людей.
… Платите за все, не то, рано или поздно, придется выплатить долги сполна. Люди и события могут протесниться между вами и правосудием, но это только на время: вы все-таки должны будете расквитаться.
«… Вследствие незыблемого действия и противодействия все имеет свою двоякую сторону, и обман не удерживается нигде. Вор обкрадывает самого себя, мошенник плутует над самим собою, потому что подлинная чистая плата за труд — это добро и знание; наружным признаком служит им благосостояние и общественное доверие Конечно, эти признаки можно украсть и подделать, как фальшивые ассигнации, однако же того, что они представляют, то есть добра и знания, не украдешь, не подделаешь. Эта цель труда достигается только действительным упражнением способностей духа и повиновения побуждениям чистым и бескорыстным. Плуту, игроку, тунеядцу ли захватить эти блага, это понимание природы физической и нравственной, которые даются рачительности и неутомимости добросовестного труженика? Закон природы таков: соверши это дело, и ты обогатишься силою, скрытою в нем; у тех же, которые дела не делают, откуда возьмется их сила!
«… Мы ошибочно думаем, что зло не получает здесь своей мзды, потому что преступник упорствует в своем пороке и не сознается в своей каре, потому что видимый суд редко над ним совершается, потому что ни пред ангелами, ни пред людьми он не расторгает гласно своей связи со злоупотреблением. Но чем более таит он в себе лжи и коварства, тем более утесняет свое настоящее бытие, и рано или поздно, уличение в дурных делах сделается ясно и для его понимания; мы можем не видеть этого, но мертвящие следствия зла лягут верным итогом на счетах вечного правосудия».
«… Мы сказали, что за всякое внешнее благо платить следует (заботами, тяжелою ответственностью и проч.), и если оно досталось вам незаслуженно, без пота и труда, то может и исчезнуть при первом дуновении ветра. Тем не менее, все блага, какие только есть в мире, принадлежат душе и могут быть куплены на монету, подлинную, узаконенную, отчеканенную и пущенную в оборот самою природою, то есть ценою труда, от которого не отопрется ни наше сердце, ни голова».
«… Но за вечные блага добра и мудрости не взимается никакая пошлина. Мы не покупаем ценою какого бы то ни было лишения наших приобретений духовного усовершенствования. Не положена пеня за добро и его действия; не положена пеня за мудрость: добро и мудрость — не что иное, как придаток вечного Естества к отдельному естеству человека. В любви, в знании, в красоте не может быть излишеств, когда созерцаешь эти свойства и эти дары в их чистейшей сущности. Я есмъ, в точном смысле слова, тогда, когда совершаю то или другое дело добра; таким действием я распространяю свет, я вношу победоносное знамя в пределы хаоса и ничтожества и вижу, как мгла редеет на небосклоне».
Убеждение в безграничном усовершенствовании изложено в «Опыте», названном «Круги». В нем рассматривается другой порядок отношений, по которому каждое действие и свойство человеческое превосходится другим. Вот главные мысли, касающиеся этого предмета.
«Жизнь наша есть не что иное, как умудрение в школе Истины. Каждое действие может быть превзойдено другим; около каждого круга можно обвести другой. В природе нет конца, всякое окончание есть новое начинание, под каждою глубиною открывается глубина еще большая.
Первый круг — наш зрачок, второй — горизонт, им обнимаемый. Это самое основное очертание воспроизводится до бесконечности во всей природе, и мы в продолжение всей жизни изучаем по складам беспредельный смысл этого первоначала всех форм. Он символизирует нравственный факт усовершенствования вечно привлекательного и никогда не досягаемого. Мы все верим в возможность выше и лучше прежних и теперешних проявлений человеческого существования.
На пути своего развития изнутри во внешнее, как свет, исходящий из небесного светила, как кремень брошенный в лоно вод, душа наша беспрестанно расширяет круг своих действий и обозрений. Лучи ее сначала озаряют предметы ближайшие: игрушки, домашнюю утварь, кормилицу, слуг, дом, сад, прохожих, словом, круг семейного быта; потом они падают на науку, на знания политические, исторические, географические. Но, по условию нашего бытия, все сгруппируется около нас по законам высшим и неотъемлемо нам принадлежащим. Мало-помалу соседственное, численное, привычное, личное теряет над нами свое могущество и настает пора властвования причины и следствия; пора сочувствий истинных, желание установить гармонию между потребностями души и внешними обстоятельствами, пора стремлений возвышенных, прогрессивных, идеализирующих все, к чему они ни коснутся.
«… Каждого из нас Господь посещает различными путями. Мысль зарождается в нас гораздо ранее размышления; она ускользает от помрачения и незаметно достигает до ясного света дня. В детском возрасте мысль принимает все внешние впечатления и. уживается с ними по-своему. Но закон непреложный правит нашим мышлением, от него зависят все действия, все проявления духа. Тут нет слов на ветер и нет поступков на авось. Прирожденный закон руководит духом до той поры, когда он сам возмужает до размышления или, иначе, до мысли сознательной».
«… Ступень за ступенью мы восходим по таинственной лестнице; эти ступени — наши действия; и новый кругозор, который они пред нами открывают, придает нам новое могущество. Всякое прежде выведенное заключение бывает обсуждено и отодвинуто назад заключением последующим. Сначала оно находится будто в разладе с нами, но, в сущности, оно только расстилает перед нами новую перспективу».
«… Крайний предел достижения каждого факта есть начало новой прогрессии фактов. Всякий закон общий есть только одиночное проявление другого всемирного закона, который вскоре должен обнаружиться. Завтра может воцариться мысль, которая укажет нам такое небо, куда не достигали никакие эпические и лирические полеты воображения».
«… Идя вперед, развиваясь и совершенствуясь, человек сохраняет, при своем повышении, все приобретения прошлого, с тою только разницею, что они представляются ему в другом виде. Все прежние силы остаются в душе, свежие, как дыхание утра. Тогда-то впервые начинаешь достойно понимать все окружающее. Мы не понимаем значения даже самых простых слов, пока не научимся любить, пока не возымеем высоких стремлений».