Космическая игра - Гроф Станислав. Страница 29

Чтобы понять, почему мы вновь переживаем биологическое рождение как смерть и возрождение, нужно отдавать себе отчет, что происходящее являет собой нечто гораздо большее, чем просто повторение подлинного события рождения. Во время родов мы полностью скованы родовым каналом и потому не имеем возможности выразить экстремальные эмоции и ощущения, вовлеченные в этот процесс. Таким образом, наша память об этом событии остается психологически "непереваренной" и неусвоенной. Наше более позднее представление о себе и отношение к миру большей частью сильно загрязнены этим постоянным глубоким напоминанием об уязвимости, неполноценности и слабости, которые мы переживали при рождении. В некотором смысле наше "эмоциональное" рождение отстает от рождения анатомического, когда критическая ситуация и опасность остаются позади. В борьбе за возрождение "умирание" и агония отражают реальную боль и угрозу жизни, присущие биологическому процессу рождения. Однако смерть "я", непосредственно предшествующая возрождению, есть смерть наших старых представлений о себе и о мире, выкованных травмирующими отпечатками рождения.

По очищении психики и тела от этих старых программ путем перевода их на уровень сознания мы уменьшаем их энергетичес

137

КОСМИЧЕСКАЯ ИГРА

кий заряд и разрушительное воздействие на нашу жизнь. Если смотреть на этот процесс шире, то можно увидеть, что он обладает целительным и преображающим свойством. И все же по мере приближения к его окончательному завершению у нас возникает парадоксальное ощущение, что вместе с избавлением от старых отпечатков мы умираем. Иногда мы переживаем не только это чувство собственного уничтожения, но и разрушение всего известного нам мира.

Когда от переживания полного освобождения нас отделяет всего лишь один шаг, в нас возникает чувство всепроникающей тревоги и надвигающейся катастрофы огромных масштабов. Это ощущение неминуемой гибели может быть очень убедительным и ошеломляющим. Здесь преобладает чувство утраты всего нам известного, утраты себя. Вместе с тем мы совершенно не представляем, что находится на другой стороне и есть ли там что-либо вообще. Из-за этого страха многие люди на данном этапе по возможности пытаются отчаянно сопротивляться. В результате они могут остаться психологически прикованными к этой проблемной области на неопределенный период времени.

Встреча со смертью "я" - такая стадия духовного странствия, на которой нам могут потребоваться ободрение и психологическая поддержка. Когда мы успешно преодолеваем метафизический страх, связанный с этим критическим моментом, и позволяем процессу течь свободно, мы переживаем полное уничтожение на всех вообразимых уровнях, включая физическое разрушение, эмоциональное опустошение, интеллектуальное и философское поражение, окончательное моральное падение и даже духовное проклятие. В ходе этого переживания все точки отсчета, а также все, что в нашей жизни было важно и значимо, безжалостно уничтожается.

Вслед за переживанием полного уничтожения - "достижения космического дна" - нас захлестывают видения света сверхъестественной яркости и красоты, который обычно воспринимается как нечто священное. Это божественное прозрение порой сопровождается красивыми радугами, сквозистыми узорами павлиньих перьев и видениями небесных сфер с ангельскими существами и божествами в ореоле света. В это же время мы переживаем захватывающую встречу с архетипической фигурой Великой Богини-Матери или с одной из ее форм, относящейся к той или иной культуре.

Переживание психодуховной смерти и возрождения - главный шаг к ослаблению нашего отождествления с их глаза, безучастно взирающие на человечество, которое убивает их систематическим и хищническим уничтожением окружающей среды и наплевательским отношением к ней. Я видел непрекращающееся насилие между мужчинами и женщинами - изнасилования, побои, угрозы, месть, - и все это на протяжении всей истории, цикл за циклом.

Ввиду необычной природы перинатальных переживаний возникает ряд интересных и важных вопросов. Почему в процессе углубленного самоисследования мы достигаем такой фазы, когда выходим за пределы наших индивидуальных границ и соединяемся с коллек

140

РОЖДЕНИЕ, СЕКС И СМЕРТЬ

тивным бессознательным и с историей нашего вида? Почему это так тесно связано со смертью и с переживанием рождения? Каким образом и почему этот процесс связан с сексуальностью? Какую роль в этих переживаниях играют нередко встречающиеся архетипические элементы? И наконец, каковы функция и смысл этого процесса и как он связан с духовностью и эволюцией сознания?

Здесь я хочу обратиться к трудам Кристофера Баха (СЬп8("{ег ВасЬе 1996), который внес в эти вопросы некоторую ясность. Бах показал, что ключом к пониманию перинатального процесса является его функция, а именно освобождение нас от оков изолированного, непросветленного существования и пробуждение сознания нашей истинной природы, нашей сущностной тождественности творческому принципу. Перинатальная сфера, подобно римскому богу Янусу, имеет двойственную природу. Она оборачивается к нам то одним ликом, то другим, в зависимости от того, с какой стороны мы на нее смотрим с позиции телесного это или с позиции нашей трансперсональной самости.

Если взглянуть на перинатальную сферу с личностной позиции, она предстает как основа нашего индивидуального бессознательного, как хранилище "непереваренных" фрагментов переживаний, которые более всего ставят под угрозу нашу жизнь и сохранность тела. С этой точки зрения мы воспринимаем перинатальный процесс и насилие, которое он за собой влечет, прежде всего как угрозу нашему индивидуальному существованию. С трансперсональной точки зрения отождествление с телесным эго есть продукт укоренившегося неведения, опасная иллюзия, которая в ответе за то, что мы проживаем свою жизнь непродуктивно, разрушительно и самоуничтожающе. Как только мы начинаем понимать эту основополагающую истину бытия, перинатальные переживания, несмотря на их яростную и мучительную природу, становятся для нас хотя и радикальными, жесткими, но в то же время сострадательными попытками разрушить тюрьму нашей ложной личности и духовно освободиться. Мы не разрушаемся, но рождаемся к более высокой реальности, где воссоединяемся с нашей истинной природой.

ИНДИВИДУАЛЬНАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ И ИСЦЕЛЕНИЕ СОЗНАНИЯ ВИДА

Из практики эмпирической терапии известно, что, полностью проработав воспоминания душевной и физической боли младенчества, детства и более поздней жизни, мы можем очистить свое бессознательное от "непредвиденных" моментов. Обеспечивая доступ к по

141

КОСМИЧЕСКАЯ ИГРА

ложительным переживаниям, этот процесс еще и освобождает нас от искажающего влияния давних травм, которые делают нашу жизнь неудовлетворительной и неполноценной. Кристофер Бах утверждает, что перинатальные переживания аналогичным образом могут сыграть важную роль в лечении травматического прошлого человечества как вида.

Разве не похоже на правду, задает вопрос Кристофер Бах, что память о насилии и ненасытной алчности, вплетенная в ткань человеческой истории, вызывает нарушения в коллективном бессознательном, которые заражают настоящее человечества? Почему целительное воздействие, по мере расширения нашего сознания за пределы телесного эго, не может распространиться не только на отдельного человека, но и на всех людей? Неужели непонятно, что, переживая боль, которую бесчисленные поколения людей причиняли друг другу на протяжении всей человеческой истории, мы в действительности очищаем коллективное бессознательное и способствуем лучшему будущему планеты?

В духовной литературе представлено много великих примеров индивидуальных страданий во искупление вины мира. В христианской традиции таким примером является Иисус Христос, который умер на кресте за грехи человечества. Этот факт ярко отражен в мифологической теме сошествия во ад, где рассказывается, как Иисус после смерти на кресте и до воскресения нисходит во ад и силой своего страдания и самопожертвования освобождает грешников. Индуистская традиция принимает возможность, что очень продвинутые йоги могут оказать значительное положительное влияние на ситуацию в мире и коллективные проблемы человечества, встречаясь с ними лицом к лицу в глубокой медитации, но физически не покидая своих пещер.