Теория четырех движений и всеобщих судеб. Проспект и анонс открытия - Фурье Шарль. Страница 22

Отсюда мы заключаем, что роскошь есть фактор сложный, а не простой, что она бывает внутренняя и внешняя, – существенный принцип, устанавливаемый нами, чтобы констатировать путаницу физических наук во всяком вопросе, касающемся единства движения. Доказательством тому споры по вопросу о простоте и сложности света. Если свет – тело простое, в таком случае, в силу единства природы, роскошь тоже должна быть элементом простым. Роскошь – первичная цель притяжения страстей, подобно тому, как основа света, или солнце, есть первый центр материального притяжения. Но так как мы видим, что роскошь есть фактор сложный, следовательно, сложен и свет; в противном случае в системе природы оказалось бы раздвоение между движением материи и движением страстей.

2-й подочаг группы. Это ответвление охватывает четыре страсти вторичного характера, так называемые аффективные (affectives).

Мажор:

1. Группа честолюбия или корпоративного чувства.

2. Группа дружбы.

Минор:

1. Группа любви.

2. Группа семейная, или родственная.

Наши законодатели стремятся подчинить социальную систему последней из четырех групп, группе семейной, Богом почти лишенной влияния при социальной гармонии, потому что узы в этой группе носят материальный или принудительный характер, а не характер свободного объединения, основанного на страсти и расторжимого по желанию.

Принятие за стержень социального механизма именно той из четырех групп, которой суждено обладать наименьшим влиянием за отсутствием в ней свободы, достойно людей, которые во всех своих расчетах идут вразрез с природой; в гармонии же эта группа будет активно использована лишь в случае поглощения ее тремя другими группами и функционирования ее в их духе.

Так как всякое принуждение порождает лицемерие, то оно будет прямо пропорционально влиянию семейной группы как несвободной и нерасторжимой; недаром общественные ступени – цивилизация и патриархат, – где эта группа господствует, как нельзя более лживы. Общество варварское более кровавое, более деспотическое, чем наше, все же менее лживо, так как семейная группа – один из сильнейших зачатков лживости в недрах движения – пользуется там меньшим влиянием. В качестве нерасторжимого союза семья чужда предначертаниям Бога, которому угодно, чтобы узы и импульсы направлялись лишь притяжением и свободой.

3-й подочаг – серии, или совокупности групп, связанных в серии и обладающих теми же свойствами, что и геометрические ряды. Это третье ответвление дает три из 12 вторичных страстей; они именуются распределяющими (distributives) и ведут к социальному и домашнему механизму, совершенно неизвестному цивилизации. Первобытному обществу он был знаком; эту тайну утраченного счастья надо вновь разгадать. Таким образом, план гармонической увязки страстей сводится главным образом к искусству формирования групповых серий и приведению в действие их механизма.

Если бы ученые верили в единство Вселенной, о котором они прожужжали нам уши, они бы понимали, что, поскольку весь мир и все творения распределены по сериям, необходимо для нашей связи с мировым единством установить аналогичный порядок в игре социальных и домашних страстей.

Ученым не угодно было допустить эту аналогию и сделать из нее вывод относительно необходимости исследования способа формирования серий на основе страстей, тайну которых я раскрываю.

Так как в этом томе я не освещаю полностью данного вопроса, лишь поверхностно касаясь серий в примечании А и во второй части – втором примечании, то я считаю ненужным давать здесь определение трех страстей, которые ведут к образованию серий; какой смысл характеризовать три новых двигателя без описания их функций в социальном и домашнем механизме!

В дальнейшем мы часто будем возвращаться к этому подразделению 12 вторичных страстей на 5 телесных, или чувственных, и 7 душевных, или душевного происхождения (таковы 4 аффективных и 3 распределяющих). Они имеют свой коллективный очаг, или ствол, – унитеизм; эта страсть дала три первоначальные ветви и сама является результатом их комбинированного действия.

Унитеизм есть склонность индивидуума к увязке собственного счастья со счастьем всего, что его окружает, и всего рода человеческого, столь ненавистного людям в наши дни. Это – филантропия, не знающая границ, всеобщее взаимное доброжелательство; оно сможет развиваться лишь в ту пору, когда весь род человеческий будет богат, свободен и справедлив в соответствии с тремя страстями – подочагами: люксизмом, группизмом и сериизмом, которые требуют:

в первом подразделении богатства различных степеней для удовлетворения пяти внешних органов чувств;

во втором подразделении – абсолютной свободы для четырех групп;

в третьем подразделении – справедливого распределения по страстям этого наименования.

Если унитеизм охватывает три первичных страсти, то он включает в себя и 12 вторичных, содержащихся в трех первичных. Не правы ли мы, сравнивая унитеизм с белым лучом, который содержит в себе семь цветов радуги? Надо помнить, что этот луч содержит еще пять других, не видимых нашим глазом и не замечаемых нами: розовый, малиновый, каштановый, зеленый оттенка драгун, сиреневый (я твердо уверен лишь в розовом и малиновом). В действительности, белый луч содержит 12 лучей, из коих нам видимы лишь семь; так и музыкальная октава содержит двенадцать звуков, но в гамме звучат лишь семь. Было бы неправильно, неточно изображать унитеизм, как объединение семи душевных страстей, так называемых аффективных и распределяющих, потому что это сочетание предполагает наличие пяти чувственных страстей и, следовательно, функционирование двенадцати страстей вторичного характера.

В этом проспекте не хватает определения унитеизма, или коренного ствола страстей, но он при цивилизации не действует: таким образом, достаточно приковать внимание к противоположной ему страсти, или эгоизму, который господствует столь безраздельно, что система совершенствуемого совершенства – идеология – кладет эгоизм или собственное «я» в основу всех своих построений. Изучая цивилизованных, люди естественно видели в них лишь разрушительные страсти, которые имеют свои градации, подобно страстям в гармонии.

Наши ученые не знают унитеизма, или безграничной филантропии: вместо этой страсти они видели лишь ее пагубный антипод, свойственную человеку манию все подчинять своим собственным удобствам. Эта отвратительная наклонность имеет различные наименования в мире ученых: у моралистов она называется эгоизмом, у идеологов – собственным «я», термин новый, который, однако, не вносит ничего нового и является лишь бесполезной перефразировкой эгоизма; в нем всегда обвиняли цивилизованных, и обвиняли вполне основательно, потому, что их общественный быт, это царство лицемерия и гнета, ведет к подчинению всех двенадцати страстей эгоизму, который становится разрушительным очагом и заступает место унитеизма, или гармоничного очага страстей.

Так как счастье – общая цель наших устремлений – является двигателем унитеизма, приводящего в движение все страсти, то следует ради упрощения исследования остановиться на трех первичных страстях – люксизме, группизме, сериизме, или, в крайнем случае, на 12 вторичных, которые являются подразделениями трех первичных. Бесполезно было бы преждевременно вдаваться в подробную характеристику 32 страстей третьей ступени и 134 – четвертой и т. д., поскольку полноценное развитие трех первичных обеспечивает развитие 32 третичных, 134 – четвертой ступени, 404 – пятой и т. д…

Итак, в данном проспекте больше чем достаточно осветить вопрос о расцвете трех первичных страстей и 12 вторичных, именуемых корнями октавы и гаммы страстей.

Мы прекрасно знаем пять страстей чувственных, ведущих к роскоши, четыре «аффективных», ведущих к образованию групп; нам остается ознакомиться с тремя распределительными, комбинированное действие которых порождает серии – социальный метод, тайна которого утеряна первыми людьми, сумевшими сохранить серии лишь около 300 лет. Наконец-то тайна этого механизма вновь обретена и намечены мероприятия, необходимые для применения его к крупному производству!