Ранняя философия Эдмунда Гуссерля (Галле, 1887–1901) - Мотрошилова Неля Васильевна. Страница 15

Обращают на себя внимание следующие конкретные обстоятельства, связанные с тематикой лекций и важные для нашего последующего анализа, притом по-своему неожиданные, подчас парадоксальные.

1. Усиленно занимающийся в начале интересующего нас периода проблемами математики, Гуссерль все же редко (лишь два раза) выносит эту тематику в свои лекции. Это можно объяснить тем, что у студентов-философов она, скорее всего, не пользовалась спросом. А ведь неоплачиваемый государством приват-доцент Гуссерль непосредственно зависел от того, записывались ли на его лекции, читаемые главным образом «частным», самым «приватным» образом (как сказано в перечне, privatum или privatissime), заинтересованные студенты и слушатели.

Что же касается студентов-математиков, которых вполне могли заинтересовать философские вопросы, в немецкой математике всегда привлекавшие внимание, то как раз во время пребывания Гуссерля в Галле количество математиков среди общего числа студентов существенно сократилось. Так, если в 70-х – начале 80-х гг. XIX века студенты-математики составляли от 50 до 90 человек (из общего числа примерно от 800 до 1500 студентов), то в период 1887–1900 гг. их число колебалось в среднем между цифрами 30–13 человек – при среднем общем числе студентов 1500–1600 человек. [39] Это обстоятельство, конечно, не было случайным, а отражало тенденции профессионального выбора в Германии конца XIX века (а возможно, не только в ней). Как бы то ни было, Гуссерлю в его преподавании приходилось считаться с объективными фактами. Но были и привходящие обстоятельства, связанные с размежеваниями в профессорской среде университета – между представителями точных, естественных наук и тех дисциплин, которые в Германии именовались «науками о духе». (Об этом будет подробнее рассказано в дальнейшем. И тогда станет ясно, почему под удар вдруг попала предложенная начинающим преподавателем профильная для него в то время проблема числа.)

Но дело, думаю, не только в тех или иных привходящих обстоятельствах. Ибо Гуссерль чем дальше, тем больше погружается в философию как таковую – и поиск им новых парадигм происходит не только, даже не столько на философско-математической, сколько на общефилософской почве, правда, тесно связанной с реформой логики (последняя же в конце XIX века была как никогда тесно объединена с математикой).

2. Вместе с тем занятия со студентами по логике тоже были весьма немногочисленными. И это тем более удивительно (а потому требует специального объяснения), что в 90-х годах Гуссерль, как известно, усиленно занимается (о чем подробнее – позже) тщательным и широким по охвату изучением новейшей немецкой литературы по логике, а к концу века включается в настоящую реформу логики – уже с позиций собственной феноменологии в ее первом варианте.

3. Аналогичным образом обстоит дело с проблемами психологии, которая в те годы читалась именно на философском факультете. Гуссерль два раза объявляет лекции по психологии, но читает их только однажды (зимний семестр 1891–92 гг.). Относительно объявленных на зимний семестр 1894–95 гг. лекций по психологии Гуссерль делает пометку: «От курса “Психология” я отказался еще до начала семестра». [40] Между тем в это время, как и вообще в Галле, он достаточно глубоко и основательно вникает в проблематику психологии, а несколькими годами позже (это NB) – в споры вокруг психологизма, что находит свое резюмирующее завершение в I томе «Логических исследований».

4. Интересен еще один специальный момент: к концу своего пребывания в Галле Гуссерль все больше занимается философией Канта – и соответственно, включает эту тематику в свои учебные курсы. Правда, объявленные на зимний семестр 1899–1900 гг. курсы “Кант и послекантовская философия” (Kant und die nachkantische Philosophie) и «Философские упражнения в связи с “Пролегоменами” Канта» (Philosophische Übungen im Auschluβ an Kants Prolegomena) почему-то не состоялись. Однако уже то, что Гуссерль объявил эти темы, весьма знаменательно. Еще раз подтверждается общая закономерность, на которую указывали исследователи феноменологии (которую, в частности, и я раскрывала в ряде своих работ): с самого начала новаторской деятельности Гуссерля в философии и на всех её этапах любой значительный шаг вперед основателя феноменологии был неизменно связан с все более глубоким и самостоятельным переосмыслением философии Канта.

5. Представляется весьма важным также и то обстоятельство, что наряду с общефилософскими, метафизическими, теоретико-познавательными, логическими темами Гуссерль в Галле уделяет внимание также проблемам этики, философии права, в частности, проблематике свободы воли – посвященные им лекции регулярно читались в 90-х годах. Тематика свободы воли была весьма распространенной и даже излюбленной в практике преподавания на философских факультетах немецких (кстати, также и российских) университетов конца XIX века. Вместе с тем из самых различных материалов с очевидностью следует: молодой Гуссерль интересовался этическими проблемами этого рода внутренне, искренне и глубоко; с таким интересом была связана и его озабоченность религиозно-теологической проблематикой, [41] хоть и редко, но все-таки включаемой им в специальные лекционные курсы. (Несомненно, она также присутствовала в циклах лекций, посвященных метафизике.)

А теперь – подробнее о том, как Гуссерль совмещал преподавательскую деятельность и исследование, какие работы он написал и опубликовал в Галле. Нижеследующий материал, (кстати, нигде и никогда не фигурировавший на русском языке) и в основном взятый из материалов неопубликованных рукописей Гуссерля (хранятся в архиве Лувена), предполагаю, может заинтересовать скорее специалистов-гуссерлеведов, вникающих в тонкие детали, нежели широких читателей.

В 1891 году – от начала года и до апреля-мая – Гуссерль был занят исследовательской работой над завершением текста «Философии арифметики». В начале года появилась авторская аннотация к этой книге (Vierteljahresschrift für wissenschaftliche Philosophie, 1891, S. 360–361).

В феврале в письме к К. Штумпфу Гуссерль сообщает: около 200 страниц ФА готовы к печати, а следующие 150–200 страниц он намеревается закончить через 9 недель. [42]

В марте и апреле выходят из печати две небольшие математические и одновременно логические работы Гуссерля, [43] а вторая – это рецензия на книгу Э. Шрёдера, «Лекции по алгебре логики». [44]

А в апреле 1891 Гуссерль пишет Предисловие к ФА. Наконец, в апреле-мае 1891 года I том ФА выходит из печати – и именно в Галле. Работа содержит посвящение: «Моему учителю Францу Брентано с глубоко искренней благодарностью».

После публикации ФА обычная жизнь продолжается – лекции, семинары, хлопоты перед министерством о стипендии и т. д. В исследовательском плане – попытки собрать из соответствующих рукописей и заметок (а их постепенно накапливается немало) заявленный в Предисловии к I тому и в авторской аннотации II том ФА.

Вместе с тем некоторые авторы, с которыми Гуссерль делился своими воспоминаниями, утверждают: после выхода в свет ФА её автор пережил четырех-пятилетний период депрессии: [45] и это же был «инкубационный период» по отношению к «Логическим исследованиям».

Впоследствии мы вернемся к этому периоду. Сейчас же нас интересует «инкубационный период» ФА и теоретический контекст, в каком появилось это произведение.

Важно ещё одно сделанное Гуссерлем post factum разъяснение: «К началу 90-х годов, когда я пытался выбраться из невыносимых трудных для меня теоретико-познавательных вопросов о смысле и значимости (Geltungsart) математического познания, об отношении логического исчисления (Logikkalküls) к остальной аналитической математике и, с другой стороны, к логике, – тогда Больцано, Лотце и Юм оказали мне большую помощь». [46]