На чужой территории - Герантиди Олег. Страница 51
– Лихо вы меня вычислили. Только неувязочка одна есть. Я-то, с ваших слов, работаю на ГРУ, а мотор вышел в серию в Европе.
– Не пори ерунду. Европа давно выпускает то, что Советский Союз либо не может выпустить, либо не видит в том смысла. Поэтому они и передали чертежи «БМВ».
– Ну и когда это было?
– Тебе число нужно? Да легко, в твой последний приезд в Чикаго, на инспекцию филиала. Вот нам ещё неизвестен твой сообщник там, но у нас ты заговоришь, есть такое средство – героин. От него у любого развязывается язык. – «Он говорит не о героине, – подумал Олег, – а о пентотале, что ж, влип по полной программе. Вколют дурь, выспросят все и узнают, что Александр был моим командиром на войне. А потом и Эрику вычислят. И им тоже будет грозить электрический стул, и уже никто не позаботится о моей Мэри, о моих детях! Бля! Что делать? А если эти гады ничего не узнают от меня, то и им ничего грозить не будет, а вот если меня сейчас скрутят, то дело времени, всего пары часов, расколоть до жопы. Надо решаться!»
– Мне положен один телефонный звонок?
– Конечно, мистер шпион. Мы не такие дураки, чтобы упускать тебя из-за юридических крючочков.
– Ладно… влип так влип. – Олег протянул руку к телефону, затем отдёрнул её от него – телефон на прослушке, а как тогда дать знать Чернышкову? Он нажал кнопку селектора.
– Эллис, детка моя, принеси нам три чашки чая, я чувствую, разговор у нас затянется… и передай Мэри, Марии, Машеньке, что я ни в чем не виноват, ни в чем не виноват!!!
К. нему резко прыгнул второй агент, пытаясь сбить со стола селектор, но Олег жёстко встретил его слева в горло, потом через стол в атаку пошёл Майкл и тоже, получив в лицо, откинулся в кресло. В приёмной раздался грохот, женский визг, и вот уже через тамбур в кабинет, протискиваясь в дверях, врываются несколько фэбээровцев в штатском и в униформе. Пилипенко рывком перевернул на них свой тяжеленный рабочий стол и щучкой, сквозь стекло ушёл на улицу. Из окна двадцать второго этажа.
Олег пальцами вытянутых рук проломил двойное стекло, словно шоколад, и, проваливаясь в бездну, всеми фибрами души, как когда-то в юности, ждал, что вот-вот распахнётся белым крылом за спиной купол парашюта и весёлый весенний ветер подхватит его тёплыми руками. Но не было парашюта, забыл, не надел. Молнией пронеслась мысль, что вот так же много лет назад он спас Чернышкова, когда того сбросило с железнодорожного моста взрывом немецкого снаряда, и он, не скинув даже сапог, прыгнул за ним и спас своего командира, вытащив его, контуженного, из тёплых вод голубого Дуная. Станет ли спасением для Чернышкова этот, последний его прыжок?
Земля приближалась, и Пилипенко, зажмурив от страха глаза, прошептал:
– Господи, прости… не для себя… за други своя…
В приёмную Пилипенко ворвался Алекс Шварц. Следом за ним, подобно разъярённой фурии, неслась Эрика. В переполненной комнате столпились агенты ФБР, один из них, тряся девушку за плечи, что-то выспрашивал у Эллис.
Шварц, напряжённым плечом расталкивая людей, прошёл к Эллис.
– Девушка арестована, вы не имеете права с ней общаться, – взял его за локоть один из агентов.
– Руки убери! – Чернышков находился в таком состоянии, что готов был порвать всех этих служителей закона. А ну, покажите-ка мне ордер на арест Алисии Стимсон! Нет ордерочка! Вы, козлы, находитесь на территории детективного агентства, имеющего лицензию федерального правительства! Вы не имеете права здесь хоть кого-то задержать или арестовать. Даю пять секунд на очистку помещения.
– А что ты сделаешь, нацист! – Вперёд выбрался Майкл Джонсон. – Папочке пожалуешься?
– Три, четыре, пять! – Алекс протянул руку к селектору внутренней связи, нажал пару кнопок, и по всем пяти этажам, занимаемым центральным офисом «Джи Эс», из динамиков, спрятанных в системе вентиляции, разнёсся записанный на магнитофонную ленту голос Эрики.
– Внимание – красный цвет, внимание – тревога, нападение на головной офис. Сохраняйте спокойствие, следуйте инструкциям: немедленно забаррикадировать двери кабинетов, закрыть окна и запереть решётки на них. Особо важные документы и важные документы переложить в «ящики уничтожения», запалить факелы. Быть готовыми произвести сжигание документов при попытке сломать двери. Документы «для служебного пользования» приготовить к уничтожению во вторую очередь. Бухгалтерии и кассе опустить решётки, надеть противогазы и привести в готовность спецсредства для отражения атаки. Всему мужскому персоналу, свободному от службы по уничтожению документов, запереть кабинеты и приготовиться к отражению атаки. Заблокировать все выходы и пресечь передвижение по коридорам посторонних лиц. Посетителей перевести в комнаты отдыха и переговорные комнаты и под угрозой применения оружия пресекать панику. Лицам по первому расписанию немедленно перейти на командный этаж и не допустить блокирования действий руководства…
Чернышков стоял, сложив руки на груди, и слушал, как нарастающий топот десятков пар ног его ребят, людей, многих из которых он сам, лично, подобрал на улице, накормил, согрел, дал крышу над головой и надежду на новую безбедную жизнь, приближается к приёмной.
– Напоминаю, территория агентства – суверенная территория, при конфликте, при угрозе жизни сотрудников компании законом разрешено применение оружия на поражение… – механически звучал голос Эрики из динамиков.
Эрика в это время, стоя чуть в стороне, переговаривалась с кем-то по переносной радиостанции, затем отдала приказ:
– Продавайте, прямо сейчас. Да, весь пакет. Ну и что, что семьсот миллионов, пакетом и продавайте. Минут пятнадцать они пойдут вниз, посмотрим, что запоёт комиссия по ценным бумагам.
Майкл Дуглас, наблюдая за таким развитием событий, не мог поверить, что эти люди вот так, на глазах у всех, своё сокрушительное поражение превращают в оглушительную победу, да ещё и делают просто фантастические деньги. Деньги делают на них, на фэбээровцах!
– Заявления для прессы? Нет, не будет никаких заявлений. Как только станет известно, что Центробанк начнёт игру на повышение, сразу же выкупайте весь пакет назад… что… нет, вниз не играть, только сброс, вдруг у Центробанка не окажется таких денег. Тогда я останусь с похудевшим пакетом… ну и что, пусть фондовый рынок рухнет, это не я, это ФБР делает… при чем здесь Великая депрессия… тогда сам играй на понижение, для биржи наступают плохие времена… Нет, только на наличные или векселя… какие векселя? Подойдут векселя Хандкаряна, Баффета и Родригеса… и помаячьте брокеру Хандкаряна и Баффета.
В приёмную ворвались Маккормик, Рубинштейн и ещё несколько ребят. Те, что помоложе, сразу обступили Шварца и прикрыли собой Эрику, Маккормик, обнажив «ствол» и подняв его дулом вверх на уровне глаз, встал впереди своих парней. Рубин вальяжно, несмотря на то, что запыхался от бега по лестницам, тоже встал впереди.
– Проблемы? – спросил Лев.
– Эти индейцы выкинули из окна Фила, Эллис подтвердит. Но они хотят увести её с собой, а вот тогда она уже ничего не сможет подтвердить, – сквозь зубы проговорил Алекс.
– Тогда не отдаём девочку?
– Не имеете права!
– Рот закрой, баран! Документики кому показывали?
– Я их не видел.
– Вот документы! Вот значки агентов!
– Типичная липа! Дай-ка сюда!
– Да вы чё, блин, совсем поохренели! Мы – федеральные агенты!
– Да мы таких агентов на… мотали!
– А ну тихо! – Майкл уже понял, что этот раунд он проиграл и что Шварц специально накаляет обстановку, для того чтобы ситуация вышла из-под контроля. Если прольётся кровь, вся вина ляжет на ФБР, спишут на непрофессиональные действия агентов. И самое поганое, что ничего сделать нельзя, у долбанной демократической Америки такие вот либеральные законы.
– Тихо! Мы уходим! Девочка ваша нам не нужна, трахайте её сами. Все, выходим, пошли!
– Президент, что, так и отпустим?
– Пусть идут! Лев, пресса внизу?
– У подъезда.