Превосходящими силами - Герантиди Олег. Страница 9

У Старикова получалось руководить разгрузкой. Дело шло быстро. К обеду они уже потеряли счет танкам, которые согнали с платформ. С состава, в торец пристыкованного к пандусу, по одному надо аккуратно вывести боевые машины. Механику, сидящему в глубине танка, не видно его габаритов. А сверни чуть вправо или влево, и тяжелая машина может сверзиться с платформы. Платформа и так скрипит и раскачивается, когда танк по ней проезжает. Метр за метром. Игорь, спиной вперед, с вытянутыми в стороны руками, показывает пальцами куда, сантиметр-два, довернуть. И так машина за машиной. Но чем больше танков убрано, тем длиннее становится новый путь по платформам. И вновь все сначала, запинаясь о брошенные проволочные растяжки, перепрыгивая промежутки между платформами.

К обеду они уже со счета сбились. Но состав, вместе с двумя другими офицерами, разгрузили. А рядом, на соседних путях, солдаты все это время разгружали вагоны со снарядами. Выросла рядом с путями гора из тысяч ящиков. К ним подъезжали «полуторки», выгруженные с третьего эшелона, грузились и уезжали в лес. И так нескончаемым потоком, неутомимым конвейером. А лес, словно прожорливый великан, поглощал все это, чтобы когда-нибудь выпустить на волю.

В юго-западном, южном и юго-восточном направлениях от импровизированной станции шли просеки. И эти лесные дороги постепенно заполнялись техникой, накапливали энергию, как сжимающаяся пружина. Игорь, да и Коротков, видели лишь один небольшой кусочек будущего фронта. Они, конечно, как и все другие бойцы и командиры Красной Армии, догадывались, что в соседних округах происходит то же самое. Но они не смогли и никогда не смогут осознать эту мощь, зримо уплотняющуюся сейчас на всем протяжении западных границ СССР. Десятки тысяч танков и самолетов, сотни тысяч грузовиков и стволов артиллерии, миллионы солдат – все это двигалось к границам и упиралось в них, как водный поток упирается в плотину Днепрогэса. Но когда шлюзы будут открыты, этот поток смоет все препятствия, и остановить его будет невозможно.

Незаметно, в суете и заботах, пролетело еще три дня, и поток платформ и вагонов постепенно иссяк. В обед 15 июля из штаба полка передали в батальоны и роты отбой личному составу до 20 часов.

Коротков вызвал к себе в палатку командиров взводов.

– Поняли, зачем вызвал?

– Так точно, как не понять, – ответили взводные.

– У нас сейчас есть еще пара часов времени, чтобы понять, что еще не доделали, не приготовили.

Лейтенанты, напряженно перебирая в голове события последних дней, замолчали.

– Так, давай сначала. Техника в порядке? Хорошо.

– Боеприпасы, горючее? Порядок.

– Задачи взводам, роте, батальону знаете.

– Карты? Есть. Маршруты, порядок движения? Есть.

– Товарищ старший лейтенант! – Невысокий коренастый лейтенант Тимофеев, командир третьего взвода легких плавающих танков поднял руку. – Может, пока не началось, сгонять быстренько на ту сторону? Посмотрим тихонько, что там и как, подходы разведаем…

– Мужики, я чему вас учу все время? – Коротков сморщился и, глядя куда-то в сторону, продолжил: – Думать! Думать не только перед тем, как что-то собираешься сделать, но и перед тем, как собираешься что-нибудь ляпнуть. Вот ты, лейтенант Тимофеев, расскажи нам подробно и толково, что ты на той стороне собираешься увидеть?

– Сначала войти в воду, определить, насколько течение отнесет «утят». При выходе на берег попробовать грунт, не завязнут ли танки…

– Дальше.

– Потом пройти до рокадной дороги, осмотреть маршрут на предмет наличия минных полей и заграждений, расположение пограничных патрулей и их огневых точек.

– Так ведь войны нет еще! Ты что, собрался пограничный конфликт развязать раньше времени!

– Но, товарищ старший лейтенант, пехота уже вовсю тот берег шурудит, а с нами, я так понимаю, разведанными не спешат делиться…

– Так они тихонечко. Молчком, ползком. Если где и снимут часового, то так, что румыны и не в курсе. И ты на своей тарахтелке туда же. Как ты минное поле определишь? Ты что, потомственный сапер? Да ты мины определишь, когда они под тобой рваться начнут. Быстренько! Тоже мне, скороход нашелся! Все! Тему закрыли! У кого еще есть гениальные предложения? Нет? Хорошо. Тогда все по плану. – Он обернулся к Тимофееву. – Можно продолжать, Кутузов ты наш! Итак. Повторяю. Начинаем выдвижение после получения сигнала «Гроза». Наша задача: ротной колонной быстро миновать дефиле у реки Серет. При достижении берега первый и второй взводы расходятся соответственно вправо и влево, занимают оборону по обрыву берега и, при необходимости, поддерживают огнем третий взвод. Третий взвод форсирует реку, совершает маневр влево на глубину в пять километров и атакует вражескую заставу, расположенную у приграничного моста на шоссе Черновицы – Сучава. Особое внимание обратить на сохранение моста в целости. Если будет возможность, то желательно блокировать пограничную заставу. Она есть у тебя на карте, но, в любом случае, самое важное – мост. После форсирования реки пехотными подразделениями, первый и второй взводы, под моим чутким руководством, выдвигаются нашим берегом к мосту. Если мост будет взорван, лейтенант Тимофеев возвращается назад, к плацдарму. Пользование радиосвязью запрещено. Даже на прием рации не включать. Что еще? – Коротков задумался на минуту, перебирая в голове возможные вопросы. – Ну, ладно…

– Итак. Всем спать. В двадцать ноль-ноль – подъем. Общее построение полка. Немного полалакает политрук, а дальше будет поставлена боевая задача. Поэтому, пока не началось, хочу объявить от себя лично благодарность, – он поднял руку, пресекая робкое тактичное несогласие. – Есть за что. Танки все освоили. Экипажи сколотили. Матчасть в полном порядке. Нарушения режима радиомолчания не было. Воинская дисциплина в порядке. Все это прекрасно для мирной службы. Но сегодня ночью вам предстоит переродиться. Умереть молодым безалаберным мальчишкам и родиться взрослым смелым воинам-богатырям. Я, в отличие от вас, нюхал порох. Знаю, что такое горячка боя и как в этой круговерти можно потерять голову. Поэтому возрождайтесь скорее. Хочу всех вас обнять в освобожденном Париже. Помните слона из песни: «малой кровью, могучим ударом…»? Мне сегодня вот какая мысль пришла: мы и есть та самая МАЛАЯ КРОВЬ. Мы все можем погибнуть, ведь воевать-то идём против всей Европы. Так, может, лучше мы ляжем, но враг не ступит на нашу родную Советскую землю. Хотя запрещаю думать о смерти. Никаких «моменте моро». Думать о Победе! Только о Победе!

Румыния. 15 июля 1941 года

– Эти девчата, поселившиеся в соседней гостинице, ой как не просты, – думал Георгий Ионеско, владелец небольшой сельской харчевни, что при городке Сучава. – А как они обхаживают господ немецких офицеров! И все как на подбор – молодые, красивые. Правда, на мой вкус, худоваты. – Поддерживая двумя руками огромную бутыль с вином, он ногой открыл дверь в зал, и его взгляду открылась ужасная картина. – Надо проснуться, – подумал он. – Это может быть только сон. Ведь сейчас около четырех часов утра, и я сплю. – Столы какие разбиты, какие целы, но все они свалены в угол. Это не самое страшное. Страшнее то, что вокруг все в крови – пол, стены, барная стойка (вернее, то, что от нее осталось). И это не самое страшное. Страшно другое. Страшно, что в груду столов, стульев и их обломков прямо-таки вплетены тела. Тела в серых мундирах. Тела с колотыми ранами в области сердца. Тела с рваными ранами у горла. Тела с проломленными головами. Курт, верно, защищался, у него изрезаны все руки. «Видимо, Бог есть, – подумал Георгий. – Вот вино кончилось, и я жив. А не кончилось бы вино, и я бы лежал там, с ножкой стула в груди. А у меня видно что-то с головой, – корчмарь заметил, что излагает мысли вслух, – что это за гул?»

На негнущихся ногах, с ведерной бутылью в руках, Георгий вышел на крыльцо. В уже почти утреннем небе было видно, как с севера в район военного аэродрома заходило несколько десятков самолетов. Они уверенно встали в круг и приступили к маневру, который Георгий сначала принял за посадку. Он думал раньше, что те девчонки – сербки или болгарки, подрабатывающие на жизнь у господ офицеров. Он бы очень удивился, если бы узнал, что девчонки те русские и украинки. Что, уничтожив офицеров в его корчме, они не успокоились. Сейчас одни из них добивают охрану и зенитчиков на аэродроме, а другие режут линии связи вокруг штаба 11-й германской армии.