Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие - Любарский Георгий. Страница 6

В человеческом обществе имеются аналоги «наследственной информации»; это зафиксированные результаты культурной деятельности.

Аналог гена – книга. В то же время очевидно, что целостность человеческого общества много ниже целостности отдельного человека. Развитие человеческого общества, как и сообщества организмов (биоценоза), не является «классическим» онтогенезом, однако многие его аспекты развиваются циклически, эквифинально, а все развитие в целом, несомненно, является целестремительным, направленным.

Итак, когда мы имеем дело с развивающимися системами, выявление цепочек причин и следствий не приводит к пониманию реальности. Явных ошибок причинный метод не дает: у причин имеются следствия, происходящее можно описать как процесс производства следствий причинами. Однако это описание не является достаточно полным, поскольку специфика конечного результата в чрезвычайно слабой степени зависит от специфики причины. Причинное объяснение явлений истории оказывается лишь частично адекватным историческому процессу. В истории есть причины и следствия, однако многие аспекты истории могут быть объяснены только с помощью описания замкнутых циклов явлений, приводящих к эквифинальному результату. Причем именно такие аспекты истории и являются особенно ценными для исторического познания, поскольку самым важным в истории человеческого общества является, несомненно, процесс развития. Найти способ объяснения, проникающий в природу изучаемого явления, способен только корректный сравнительный, морфологический подход. Сам выбор типа объяснения – причинного или иного – является одним из результатов исследования, а не заранее объявленной формой такого результата.

История как наука пока не имеет дела с развернутым морфологическим описанием истории, не оперирует понятиями гомологии и эквифинальности, с легкостью обманываясь причинными объяснениями – тем легче, что все причины, и каждая в отдельности, верны, но не существенны. Вспомним, например, как объясняется тот факт, что в истории России государственные начала преобладают над экономическими и культурными, что в России традиционно имеется сильное государство, потеснившее другие явления.

В ответ на вопрос «почему так» говорится, что все дело в географическом факторе. Россия – страна обширная, не имеющая естественных границ, открытая нападениям агрессивных соседей. Следовательно, она должна содержать большую постоянную армию и быть централизованным государством (почему? величина границ растет как корень площади; чем обширнее страна, тем меньшая доля налога на содержание армии выпадает на душу населения – при равной плотности населения, конечно). Кроме того, есть и климатические причины – климат у нас суровый и неустойчивый, земледелие развивается трудно, народ бедный, и содержать большое войско, опять же, не может. У народа надо насильно отбирать последнее на содержание войска, а это может сделать только сильное государство. Из бедности крестьянства вытекает также низкая покупательная способность населения, отсюда выводится неустойчивость внутреннего рынка, а значит, отсутствие капиталовложений. Поэтому экономика сама развиваться не может, ее понукает и понуждает государство, которое ее же и обирает на свои нужды. Такой ход мысли можно встретить достаточно часто, и глубокий смысл подобных рассуждений сводится к положению: экономика у нас в тяжелом положении, потому что народ бедный, а вот если бы народ был богатым, сразу бы и экономика поправилась.

Можно упомянуть фактор заимствования культурного «шаблона»: Русь строила себя по образцу Византии, а Византия была многонациональным государством без естественных границ и в окружении агрессивных соседей. Византии было свойственно на протяжении всей ее истории централизованное мощное государство, подчинившее себе все остальные сферы общественного развития. Например, крупный спад Византии, начавшийся примерно в XII в., был связан с экономическим спадом, вызванным чрезмерным вмешательством в хозяйственные отношения со стороны государства (инфляция, чрезмерные налоги, мелочная опека торговли и ремесла со стороны государственного аппарат). Переразвитие государственной власти сопровождалось своими следствиями: Византия характеризовалась пересечением функций различных административных органов, всеобщим взяточничеством, казнокрадством, покупкой титулов и должностей. Имущественная и социальная неустойчивость порождали произвол властей и эгоизм, индифферентность населения. Возникает особе сочетание индивидуализма населения без свободы личности. Этот культурный шаблон и заимствовала Россия.

Далее можно сказать о нространственном и демографическом факторах – поддерживать единое общество на наших просторах, весьма редко заселенных, могло только сильное централизованное государство. Известна закономерность: чем беднее и обширнее страна, тем крупнее в ней столица, сильнее централизаторские тенденции. Россия не просто обширная страна, она росла всю свою историю (с XV до конца XVI вв. ее территория увеличилась в 10 раз, к концу XIX – еще примерно в 10 раз). Население России на протяжении большей части истории растет значительно медленнее, чем территория. Однако столица – Москва – в XVI в. населена примерно 100 тысячами человек (наравне с Лондоном, Римом и Амстердамом), обгоняют ее только Париж и Неаполь (200 тыс.). При этом остальные города России XVI в. имеют население в среднем 3–8 тысяч человек, а средний город Европы – 20–30 тысяч. Столица «пухнет с голоду»: население столицы особенно велико в бедной стране. По мере увеличения территории, уменьшения плотности населения централизаторская тенденция государственного строительства проявляется все сильнее; при плохой связи между регионами страны только сверхцентрализация может удержать ее от распада. Кстати, сходной была ситуация и в Византии: в этой «стране городов» юридические и административные границы между городом и деревней были очень нечеткими, города имели аграрный характер, так что внутри города располагались огороды и виноградники.

Помимо этого, существует системная причина: раз образовавшись, сильное государство будет отбирать у бедного населения значительную долю имущества для существования сильной армии и поддержания самого государства, и оттого население богатеть отнюдь не будет, и поддерживать такое сильное государство ему придется силком, для чего и нужно мощное государство. Кроме того, сильное государство фактом своего существования создает напряженность на границах, приобретая агрессивных соседей, что требует усиления государства. Образуется положительная обратная связь: доминирующее государство угнетает экономику, провоцируя комплекс причин, вызывающих усиление государственности.

Системная причина есть один из факторов эквифинальности: раз возникнув, сильное государство самоподдерживается и само создает причины для того, чтобы быть необходимым и возрождаться при нарушениях. Образуется круг причин, который делает неважными все остальные (предположительно исходные) причины. Таким образом эквифинальность делает неважными причинные объяснения. Но если причина события не важна, что же важно для понимания явления? Может быть, важно увидеть, что более высокое, чем одна страна, общественное образование – Европа в целом – дает весь спектр форм от обществ с приматом государственности (Россия на Востоке) до обществ с явственным приматом экономической жизни (Англия на Западе; вне Европы, еще западнее – США). Таково устройство этого общественного целого, его морфологическое сложение. Характер же обеспечения причинами отдельной черты такого членения представляет интерес только для механики развития. Нам может быть интересно, какие причины привели к такому членению Европы. Но надо сознавать, что если бы не сработали эти причины, выступили бы другие группы причин – мы уже видели, что их много, лежат они в разных плоскостях и дублируют друг друга.

Итак, история как поиск причин явлений сталкивается с трудностями методологического характера, потому особую ценность приобретает сравнительно-исторический метод, столь прочно забытый за последние сто лет. В результате работы сравнительного метода мы получаем выделенные объекты – исторические явления – которые выстроены в ряды по степени сходства. Анализ таких последовательностей также представляет собой предмет морфологии истории.