Разыскания истины - Мальбранш Николай. Страница 16

Вот мы и получили пример такой истины, которая очевидна, но не такова, что в ней нельзя усомниться. Интересно, что все

28 Декарт Р. Указ соч. Т. 1.

29 Там же. С.316.

ФИЛОСОФИЯ Н. МАЛЬБРАНША

607

остальные очевидные истины, которые находит в дальнейшем Декарт, тоже не несомненны. Кроме того, все они оказываются в зависимости не только от первой истины, «cogito ergo sum», но и от второй — «Бог есть». Истины эти суть законы геометрии, логики, арифметики и всех наук, входящих, согласно Декарту, в «mathesis universalis». Все эти истины Декарт, как мы видели выше, подверг сомнению в процессе методического сомнения. Теперь же, в силу всесовершенства и всеблагости Бога, они становятся очевидными. В «Размышлениях о Первой философии» Картезий пишет: «Прежде всего я признаю невозможным, чтобы Бог когда-либо меня обманул:

ведь во всякой лжи, или обмане, заключено нечто несовершенное;

и хотя существуют доказательства проницательности и могущества Бога, свидетельствующие о том, что он может меня обмануть, он несомненно этого не желает и не выказывает никакой злокозненной хитрости, что и не подобало бы Богу. Далее, я ощущаю в себе некую способность суждения, которую я несомненно, как и все прочие мои свойства, получил от Бога; и, так как он не желает меня обманывать, он, конечно, не дал мне способность такого рода, чтобы, правильно ею пользуясь, я в то же время заблуждался».30 Таким образом, очевидность законов логики, математики и всей природы целиком и полностью зависит от существования всеблагого и всесовершенного Бога. Если бы его не было, а вместо него существовал придуманный Декартом в качестве философской гипотезы некий Бог-обманщик, то все эти законы вовсе не были бы очевидными истинами, а были бы просто ложными высказываниями. Более того, даже само «правило очевидности» теряет свою всеобщность и изначальность, если относится к подобного рода истинам;

правомерность его применения к ним попадает в зависимость от существования Бога. В «Рассуждении о методе» читаем: «Ибо... само правило, принятое мною, а именно что вещи, которые мы представляем вполне ясно и отчетливо, все истины, имеет силу только вследствие того, что Бог есть, или существует, и является совершенным существом, от которого проистекает все, что есть в нас. Отсюда следует, что наши идеи и понятия, будучи реальностями и происходя от Бога, в силу этого не могут не быть истинными во всем том, что в них есть ясного и отчетливого».31

Таким образом, получается, что очевидность у Декарта, если можно так выразиться, неоднородна. Можно выделить по крайней мере три ее уровня. На первом уровне находится положение «cogito ergo sum»; ему присуща очевидность максимальной силы. Не столь сильна очевидность положения «Бог есть», находящегося на втором уровне. Третий уровень занимают законы логики, математики и природы, очевидность которых еще менее сильна. Ясно, что нельзя приравнивать очевидность разных уровней друг другу. Они находятся

30 Декарт Р. Указ. соч. Т, 2. С, 44.

31 Там же. Т. 1.С.272.

608

Я. А. СЛИНИН

в отношении субординации: второй уровень очевидности подчинен первому, а третий — второму. Нельзя прийти к очевидности существования Бога, не установив предварительно очевидность существования я мыслящего, а к очевидности существования упомянутых законов можно прийти только через посредство очевидности существования Бога. Тут не все равно, с чего начинать. Если бы очевидность была однородной, если бы было все равно, с какого положения начать ее установление, опираясь исключительно на внутреннюю убежденность, подкрепленную отсутствием «внутреннего страдания и тайных укоров разума», то незачем было бы городить огород с процедурой методического сомнения. Оно было бы попросту не нужно.

Так, по сути дела, и выходит у Мальбранша. Для него и «cogito ergo sum», и «Бог есть», и «2х2= 4» очевидны в совершенно равной степени. Поэтому принцип методического сомнения и не играет существенной роли в его философии. Вот что мы можем прочитать в «Разысканиях истины»: «Итак, столь же очевидно, что есть Бог, как очевидно для меня, что я существую».32 Здесь очевидность «cogito ergo sum» уравнивается с очевидностью положения «Бог существует». Возьмем еще одну цитату: «Если бы даже я предположил существование такого Бога, которому нравилось бы обманывать меня, то и тогда я был бы убежден в том, что Он не может обмануть меня в том моем познании, которое основывается на простом созерцании, каково, например, познание: я существую, ибо я мыслю; дважды 2 есть 4. Каким бы могущественным ни представлял я себе подобного Бога, допустив Его действительное бытие, то, даже и при этом нелепом предположении, я чувствую, что я не мог бы сомневаться в том, что я существую или что дважды 2 равняется 4, так как эти вещи я постигаю одним созерцанием без участия памяти».33 Здесь очевидность «cogito ergo sum» уравнивается с очевидностью арифметической истины «2х2= 4». Кстати сказать, соответствующее место в «Размышлениях о Первой философии» Декарта выглядит не так. Сделав допущение, что существует «не всеблагой Бог, источник истины, но какой-то злокозненный гений, очень могущественный и склонный к обману»,34 Картезий рассуждает затем следующим образом: «Но существует также некий неведомый мне обманщик, чрезвычайно могущественный и хитрый, который всегда намеренно вводит меня в заблуждение. А раз он меня обманывает, значит я существую; ну и пусть обманывает меня, сколько сумеет, он все равно никогда не отнимет у меня бытие, пока я буду считать, что я — нечто. Таким образом, после более чем тщательного взвешивания всех „за" и „против" я должен, в конце концов, выдвинуть следующую посылку: всякий раз, как я

32 Мальбранш Н. Указ. соч. Т. 2. С. 145.

33 Там же. С. 369—370.

34 Декарт Р. Указ. соч. Т. 2. С. 20.

ФИЛОСОФИЯ Н. МАЛЬБРАНША

609

произношу слова Я есмь, я существую или воспринимаю это изречение умом, оно по необходимости будет истинным».35 Видим, что Декарт говорит тут только о положении «я есмь, я существую» и отнюдь не приплетает сюда никакого «2х2= 4». Это существенно;

Картезий в отличие от Мальбранша никоим образом не склонен уравнивать очевидность положения «я существую» с очевидностью математических истин. Однако Спиноза, Локк, Лейбниц, да, как кажется, и все другие ведущие философы XVII—XIX вв. считали, подобно Мальбраншу, очевидность чем-то единым, не различая в ней степеней и уровней. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они полагали декартовское «sum cogito» истиной очевидной, но тривиальной, из которой нельзя извлечь ничего существенного. Из этого следует, что едва ли будет ошибочным суждение, сводящееся к тому, что в последекартовской западноевропейской философской традиции вплоть до XX в. как методическое сомнение, так и истина Я мыслю, следовательно, существую, к которой оно ведет, не были оценены по достоинству.

Учение Декарта весьма многосторонне и многопланово, оно содержит стимулы для развития самых различных философских направлений. Все зависит от того, какую из граней его учения положить в основу своего философствования. Пожалуй, первым, кто по достоинству оценил декартовское методическое сомнение, был Эдмунд Гуссерль. Метод сомнения Декарта был преобразован им в феноменологическую редукцию, которая в соединении с учением об интенциональном строении сознания и учением о внутреннем сознании времени повела к обнаружению трансцендентального эго, включающего в свой состав изначальный аподиктически данный мир феноменов, и созданию трансцендентальной феноменологии как науки об этом эго (эгологии). Первым вариантом трансцендентальной философии была, как известно, критическая философия Канта, и Гуссерль, разрабатывая свои феноменологические поступления, разумеется, принимал ее во внимание. Но Кант не обращался к декартовскому методу сомнения; он шел к трансцендентализму своим путем. Что касается Гуссерля, то он видел смысл своей философской деятельности в борьбе с релятивизмом и скептицизмом. Ему хотелось разгрести нагромождения относительных, проблематических и сомнительных истин и найти истины абсолютные, аподиктические и несомненные. По рецепту Декарта, он решил подвергнуть сомнению все, что только можно, с тем чтобы посмотреть, не останется ли чего-либо такого, в чем усомниться нельзя. Гуссерль внес некоторые уточнения в процедуру методического сомнения Декарта. Как и