Разыскания истины - Мальбранш Николай. Страница 49

Относительно же средних ощущений душа находится в весьма большом затруднении. Ибо, с одной стороны, она стремится следовать непроизвольным суждениям чувств и потому отдаляет от себя, насколько может, этого рода ощущения с целью приписать их предметам; с другой же стороны, она не может не чувствовать в глубине самой себя, что эти ощущения принадлежат ей, особенно в том случае, когда они приближаются к тем, которые я назвал сильными и яркими. Поэтому в своих суждения о них она поступает обычно следующим образом: если ощущение сильно действует на душу, то она решает, что оно находится как в ее собственном теле, так и в предмете; если оно на нее очень незначительно действует, то она относит его только к предмету; а если это ощущение составляет действительно середину между сильными и слабыми, тогда душа, пользуясь одними только чувствами, ничего не может решить относительно него.

Например, если мы смотрим на свечу издали, то решаем, что свет находится только в предмете; если поднести свечу совсем близко к глазам, душа решит, что свет находится не только в свече, но и в ее глазах; если же ее отодвинут приблизительно на фут от нас, то душа некоторое время колеблется относительно того, в предмете ли только будет находиться этот свет. Но никогда и не помыслит она, хотя должна была бы это сделать, что свет не есть и не может быть свойством или модификацией материи и что он находится лишь в ней самой; ибо она не думает пользоваться своим рассудком, чтобы знать истину относительно этого, а пользуется одними чувствами, которые никогда не открывают истины и даны лишь для сохранения жизни.

Причина же, по которой душа не пользуется своим рассудком, т. е. своим чистым мышлением, рассматривая предмет, который может быть воспринят чувствами, лежит в том, что душу очень слабо затрагивают вещи, созерцаемые чистым мышлением, и, обрат-

' См. главу седьмую второй части третьей книги.

106

но, на нее очень сильно действуют вещи чувственные; ибо душа много занимается тем, что сильно на нее действует, и пренебрегает вещами, ее не затрагивающими. Таким образом, она почти всегда согласует свои произвольные суждения с непроизвольными суждениями своих чувств.

Итак, чтобы здраво судить о свете и цветах, точно так же, как и о всех остальных чувственных свойствах, должно тщательно различать ощущение цвета от движения оптического нерва и признать рассудком, что движения и импульсы суть свойства тел, а потому они могут встретиться и в предметах, и в наших органах чувств; но свет и цвета, видимые нами, суть модификации души, весьма разнящиеся от остальных, причем идеи всех их также весьма различны между собою.

Ибо несомненно, что простолюдин, например, прекрасно видит цвета и отличает их от всего, что не есть цвет; точно так же несомненно, что он не замечает движения ни в окрашенных предметах, ни внутри своих глаз. Следовательно, цвет отнюдь не есть движение. Точно так же простолюдин прекрасно чувствует тепло и имеет настолько ясное представление о нем, что отличает его от всего, что не есть тепло; между тем, он и не думает, что при ощущении тепла фибры его руки приводятся в движение. Итак, тепло, ощущаемое человеком, не есть движение, потому что идеи тепла и движения различны, и он может иметь одну, не имея другой. Ибо нет иного основания утверждать, что круг не есть четырехугольник, кроме того, что идея круга различается от идеи четырехугольника, и можно мыслить об одном, не мысля о другом.

Не требуется большого внимания для понимания того, что причина, под влиянием которой мы чувствуем ту или другую вещь, отнюдь не должна необходимо содержать эту вещь в себе. Подобно тому как нет необходимости, чтобы свет находился в моей руке для того, чтобы я видел свет, когда ударяю себя по глазам, так нет необходимости и теплу быть в огне для того, чтобы я ощущал его, когда подношу к нему свои руки, так нет необходимости и в том, чтобы все остальные чувственные свойства, ощущаемые мною, находились в предметах; достаточно, если они вызовут некоторое колебание в фибрах моего тела; достаточно, чтобы душа, которая соединена с телом, была модифицирована каким-нибудь ощущением. Правда, нет никакого сходства между движениями и ощущениями;

но его нет и между телом и духом; а раз природа или воля Создателя соединяет эти две субстанции, как бы они ни были противоположны по своей природе, то нечего удивляться, если между модификациями их существует соответствие. Это необходимо должно быть, чтобы они составляли обе вместе одно целое.

Следует заметить, что так как назначение наших чувств служит только для сохранения нашей жизни, то наши суждения о чувственных свойствах, основывающиеся исключительно на них, представляют для нас большое благо. Для нас гораздо полезнее чувст-

107

вовать боль и теплоту находящимися в нашем теле, чем думать, что они находятся только в предметах, причиняющих их; так как боль и теплота способны повредить нашим членам, то нам следует наперед знать, когда они подвергаются боли или теплоте, дабы иметь возможность предотвратить угрожающую опасность.

Но это не относится к цветам. По большей части они не могут повредить внутренней части глаза, где сосредоточиваются, а потому нам бесполезно знать, что их изображения там получаются. Эти цвета нам необходимы только для того, чтобы иметь более отчетливое представление о предметах, поэтому-то наши чувства заставляют нас приписывать их только предметам. Итак, суждения, к каким приводят нас наши чувства, очень верны, если их рассматривать по отношению к сохранению нашей жизни; но вообще они совершенно нелепы и крайне далеки от истины, как мы это отчасти уже видели и увидим еще лучше впоследствии.

ГЛАВА XIII

I. О природе ощущений. — II. Мы их знаем лучше, чем думаем. — III. Возражение и ответ на него. — IV. Почему мы воображаем, что не знаем ничего о своих ощущениях. — V. Ошибочно думать, что одни и те же предметы вызывают во всех людях одинаковые ощущения. — VI. Возражение и ответ на него.

I. Третий акт, входящий в каждое наше ощущение, или то, что мы чувствуем, например, стоя у огня, есть модификация нашей души соответственно тому, что происходит в теле, с которым она связана. Эта модификация приятна, если происходящее в теле способно содействовать циркуляции крови и другим функциям жизни: ее обозначают неточным словом «теплота»; эта модификация тягостна и совершенно отлична от первой, если происходящее в теле способно повредить ему или обжечь его, т. е. если движения, происходящие в теле, способны порвать в нем некоторые фибры;

эта модификация называется обыкновенно болью или ожогом; таковы и остальные ощущения. Однако изложим обычные воззрения на этот предмет.

II. Первое заблуждение заключается в убеждении, что наши ощущения нам совершенно неизвестны. Постоянно встречается масса людей, которые много трудятся над вопросом, что такое страдание, удовольствие и другие ощущения; они не согласны с тем, что ощущения существуют только в душе и представляют собою лишь ее модификации. Правда, подобные люди достойны удивления, так как они хотят открыть то, чего они не могут не знать; ведь человек не может совершенно не знать, что такое боль, раз он ее чувствует.

108

Человек, например, обжегший руку, очень хорошо отличает боль, ощущаемую им, от света, цвета, звука, запаха, вкуса, удовольствия и от всякой иной боли, чем та, которую он чувствует; он прекрасно отличает ее от восхищения, желания, любви; отличает от четырехугольника, круга, движения, — словом, признает ее весьма отличной от всего, что только не есть боль, ощущаемая им. И я очень хотел бы знать: каким образом этот человек, если бы он не имел никакого понятия об этой боли, мог бы знать с очевидностью и достоверностью, что чувствуемое им не будет ничем названным выше?

Итак, нам некоторым образом известно то, что мы чувствуем непосредственно, когда видим цвета, или имеем какое-нибудь другое ощущение; несомненно даже, что если бы мы этого не знали, то мы не знали бы и никакого чувственного предмета; ибо, очевидно, мы не могли бы отличить, например, воды от вина, если бы мы не знали, что ощущения, получаемые от одного, различаются от ощущений, получаемых от другого; то же относится ко всему, что мы познаем чувствами.