Диалектический материализм - Митин Марк Борисович. Страница 8

Таким образом величайшая заслуга Маркса и Энгельса и продолжившего их работу Ленина состоит в создании и дальнейшем развитии диалектического материализма как целостного, последовательно-революционного мировоззрения, охватывающего мёртвую природу, органическую жизнь, мышление и человеческое общество. Марксизм в своём развитии строится как такое целостное мировоззрение, содержащее «последовательный материализм, охватывающий и область социальной жизни, диалектику как наиболее всестороннее и глубокое учение о развитии, теорию классовой борьбы и всемирно-исторической революционной роли пролетариата, творца нового коммунистического общества»^[26]. Сосредоточение внимания на политике даёт возможность Марксу и Энгельсу преодолеть чисто созерцательный характер предшествующего материализма и объединить философский материализм с научным коммунизмом. Осуществление коммунизма — конечная цель деятельности Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина и созданной ими партии практического материализма, т. е. коммунизма.

Марксизм изгоняет идеализм из его последнего убежища — из познания человеческого общества; он противопоставляет одностороннему, половинчатому, мертвенному материализму прошлого диалектический материализм. Марксизм ставит перед собой задачу сорвать «воображаемые цветы с цепей» не за тем, чтобы угнетённое классовым рабством человечество носило «трезвые, безнадёжные цепи»^[27], а затем, чтобы оно сбросило эти цепи в революционной борьбе.

Но материальные цепи могут быть сброшены окончательно материальной же силой. Марксизм, вскрыв законы развития человеческого общества и его классовую структуру, открыв специфический закон капиталистического способа производства, закон производства прибавочной стоимости, — находит такую силу в лице класса пролетариев. Эта сила, в противоположность всем исторически предшествовавшим классам, стремясь под влиянием «ничем не прикрашенной, неумолимой, абсолютно властной нужды, этого практического выражения необходимости», — к освобождению от своих бесчеловечных жизненных условий, не может освободить себя через упразднение своих собственных жизненных условий, не упраздняя «всех бесчеловечных жизненных условий современного общества, сосредоточившихся в его собственном положении»^[28]. Марксизм вскрывает все антагонизмы современного общества, прослеживая их эволюцию, доказывая их преходящий характер. В то время как социалисты-утописты рассматривали пролетариат только как наиболее страдающий класс, марксизм своей задачей прямо ставит осуществление классовых целей пролетариата и руководство пролетариатом в его борьбе, так как только пролетариат есть единственно до конца революционный класс современного общества. Марксизм есть диалектико-материалистический итог переработки всей истории человечества и особенно исторической практики развития и борьбы самого пролетариата.

Марксизм, как теория по самому существу своему критическая и революционная, соединяет в себе внутренне и неразрывно строгую и высшую научность с революционностью. И это потому, что он есть прежде всего единое и единственное миропонимание пролетариата — класса, призванного историей ликвидировать отрыв теории от практики и практики от теории в процессе революционного изменения мира. Выражая это стремление, марксизм с самого начала выступает не только как критика мира и его объяснение, а как теория и практика его изменения, включающая критику и объяснение как свои подчинённые моменты.

«Не критика, а революция — движущая сила истории, а также религии, философии и всякой иной теории»^[29].

«Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, — писал Маркс в 1845 г., — чтобы изменить его»^[30]. Это ни в коей мере не означает, что возможно революционное изменение без теоретической критики и объяснения мира. Это только означает требование освободить теорию от фетишистских покровов, избавить её, с одной стороны, от субъективистских иллюзий, что она «всё может, что ей всё нипочем», с другой стороны, от ползучего эмпиризма, от «объективизма», который обрекал теорию на «хвостическое» ковыляние вслед за событиями и превращал её в орудие защиты существующего старого мира. Таким образом это «только» — целая революция, освобождающая теорию от иллюзий и придающая ей неизмеримую мощь и силу.

Уже в начале своего развития марксизм, защищая диалектическое понимание единства теории и практики, вёл беспощадную борьбу и с субъективистским и с объективистским извращениями этого взгляда. Он боролся против субъективистской «критической критики» идеалистов младо-гегельянцев, братьев Бауэров и К°, сводивших историю к воображаемой деятельности воображаемых субъектов, ставивших эту деятельность личностей превыше интересов и движения масс. Он вёл борьбу и против эмпиризма и объективизма и т. п. «истинных социалистов» и историков, рассматривавших исторические отношения отдельно от деятельности, сводивших историю к коллекции мёртвых фактов, игнорирующих политическую деятельность, витавших в своём партийном «беспристрастии» выше всякой борьбы классов.

Против этих чуждых пролетариату учений марксизм-ленинизм выдвинул теорию, опирающуюся на «революционно-практически-критическую деятельность». Теоретическая критика Маркса и объяснение им исторической действительности ставят задачи, для разрешения которых имеется только одно средство — революционная практика. «Мы видим, — писал Маркс, — что решение теоретических противоположностей возможно только практическим путём, только благодаря практической энергии человека, и что поэтому решение их отнюдь не является задачей только познания, а действительно жизненной задачей, которой философия не могла решить именно потому, что она видела в ней только теоретическую задачу»^[31]. Истинная практика, — а таковой она является прежде всего как чувственно-предметная деятельность, — лежит в основе действительной и положительной теории, она — её движущий импульс и критерий истинности. В постоянных идейных схватках с «друзьями» и с открытыми врагами, в ожесточённой борьбе со всеми пережитками «социализирующих» мелкобуржуазных теорий развивался марксизм, защищая в теории и реализуя на практике диалектическое единство теории и практики на основе предметной деятельности. Марксизм вскрывает корни современной практики в экономических условиях классового общества, а потому и мобилизует подлинную теорию и истинную революционную практику на ниспровержение буржуазной практики. В массах, в практике масс ищет марксизм путь к ликвидации этого отвратительного разрыва.

Теория, чтобы стать силой, должна овладеть массами. Массы же, чтобы стать способными к правильному революционному действию, должны овладеть истинной теорией.

Но не всякая теория способна овладеть массами. Теория может сделать это только тогда, когда «в позитивное понимание существующего она включает в то же время понимание его отрицания, его необходимой гибели, каждую осуществлённую форму рассматривает в движении, следовательно также и с её преходящей стороны, так как она ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему критична и революционна»^[32], т. е. когда она доводит объективное познание до диалектического материализма, познающего вещи объективно и по существу, в их революционном изменении и развитии.

Из этого же соотношения теории и практики следует и тот вывод, что теория угнетающих классов, в частности буржуазная теория, по существу не может находиться в единстве с практикой угнетённых масс. Причины этой невозможности лежат в условиях жизни буржуазии и её эксплоататорской сущности. Углубляя антагонизм между теорией и практикой, класс эксплоататоров старается и угнетённым массам привить суррогаты своих теорий. Одной из таких форм буржуазного воздействия является теория надклассовости и беспартийности. Марксизм-ленинизм открывший, что классовая борьба пронизывает всё общественное целое, экономику, политику и теорию, разоблачивший ложь буржуазной теории, прямо и открыто объявляет себя единой и единственной пролетарской партийной теорией.