Философия. Книга третья. Метафизика - Ясперс Карл Теодор. Страница 19

Если трансценденция мыслится хотя и как иное, но в категориях действительности, то при простом переносе категорий на нее она на самом деле остается лишь некоторой иной действительностью, как вторым существованием. Это удвоение мира было бы несостоятельно для познания, потому что остается лишенным эмпирического подтверждения, — избыточным, потому что не открывает подлинного бытия, обманчивым, потому что скрывает для нас трансценденцию.

Если, напротив, в акте трансцендирования мы игнорируем действительность, как если бы действительность была ничто и как если бы только трансценденция обладала бытием, то мы оказываемся в пустоте.

Трансцендирование в категориях действительности имеет поэтому такую же форму, как и всякое категориальное трансцендирование: если оно желает пережить истинный крах в своем качестве мышления, оно должно схватывать как тождественное то, что в то же время невозможно мыслить тождественным. Суровость существования нельзя обойти, только в ней можно уловить трансценденцию.

1. Время

— Время есть само по себе ничто. Оно есть форма существования всякой действительности в невыводимых одна из другой модификациях:

Время, как физическое время, есть объективность, коренящаяся в предназначении быть единицей измерения времени и остающаяся каркасом для всякого другого действительного времени.

Как психологическое время, оно подлежит исследованию в феноменологии сознания времени, путем описания изначальных свойств переживания времени, так же как и в психологии оценки времени и временных иллюзий — путем сравнения субъективного восприятия времени с объективным временем.

Как экзистенциальное время, оно подлежит просветлению в решении и мгновении, в сознании того, что уже необратимо, в избрании начала и конца.

Как историческое время, оно существует, как хронология, на каркасе объективно измеримого времени. Как таковое оно есть возможность экзистенциального запроса, исходящего от решения, эпохи, кризиса или исполнения: время, которое, будучи всегда структурировано в себе, имея начало, середину и конец, не есть простой количественный ряд.

Эти модификации времени, отделенные одна от другой скачками, связаны одна с другой, потому что существуют только друг через друга; они проясняются для нас одна из другой; но они не заключены в некоем времени вообще, которое бы поддавалось определению и которым была бы каждая из модификаций. В свою очередь, все эти модификации вместе взятые — время в его модификациях как форма действительности и как форма экзистенции, — не объемлют собою всего бытия. Уже в имманентном опыте время находит свою границу. Правда, с объективной точки зрения, я живу только и исключительно во времени (zeitlich), и все же субъективно я могу жить вне времени в созерцании, если я «забываю время», будучи устремлен к миру вневременного и сам становясь в нем как бы вневременным. Но в действии из изначальной свободы, во всякой форме абсолютного сознания, во всяком акте любви, не забытая, а скорее напротив акцентированная в нем временность, как решение и выбор, в то же самое время разбивается ради вечности: экзистенциальное время, как явление подлинного бытия, становится вместе и неумолимым временем как таковым, и трансценденцией этого времени в вечности (die existentielle Zeit wird als Erscheinung eigentlichen Seins In einem die unerbittliche Zeit schlechthin und die Transzendenz dieser Zeit in der Ewigkeit).

Мысленное трансцендирование по ту сторону времени ищет этой вечности как подлинного бытия. Оно исходит из эмпирического времени, и кончает парадоксальными положениями, которые называют тождественным то, что для рассудка несоединимо:

Время — это «теперь» (das Jetzt). Если я хочу схватить его в этом «теперь», оно есть другое «теперь». Я обращаю взгляд в уже не существующее, как прошлое, и еще не существующее, как будущее, и между тем переменил место, с которого я смотрю. Непрестанно скользя без остановки вперед, я получаю представление о времени как нескончаемом, в смысле начала и конца, прогрессе. Я перехожу в своем представлении в обоих этих направлениях каждый раз к другому времени. Всякое начало есть только начало в ряду, и ему предшествует другое, за всяким концом лежит другой конец, так что я не могу помыслить себе конец будущего. В этом прогрессе сквозь времена, узнающем в монотонном повторении тождественного сугубо отрицательным образом, что нет ни конца, ни начала, и в котором ищут все-таки начало и конец, — рассудок убеждается в том, что он не может реально совершить нескончаемого времени, не может превратить время в вечность. Доверяясь рассудку, я тону в беспочвенности.

Крах рассудка становится пробуждением экзистенции. Наперекор нескончаем ости распространения во времени выступает бытие (Das Scheitern des Verstandes wird Erweckung der Existenz. Die Ausbreitung in der Zeit hat quer zu ihrer Endlosigkeit das Sein). Если через имманентность сознания пробивается экзистенция, то она преодолевает время. Экзистенции, пребывающей в мгновении, открывается, вместо лишь скользящего мимо «теперь» как атома времени, полнота бытия трансценденции.

Эта трансценденция есть для нее подлинное бытие, благодаря которому существует она сама. Она есть «теперь», которое не имеет после себя никакого «прежде» и «после», но заключает свое прошедшее и будущее в себе самом, и которое все же действительно, и потому не вневременно, но должно быть в то же время мыслимо временным образом. Ее присутствие как настоящее не находится в конце времени. Она не была однажды в прошедшем и не начнет быть только в будущем, но есть теперь как «теперь», за которым не следует никакое «после», потому что ничто уже не течет, но все пребывает вечно.

Вечность метафизического времени была бы высказана неистинно, будь она высказана как простая длительность (Dauer). Время как существование есть нескончаемо повторяющееся возникновение и исчезновение, порождение и поглощение, в котором нет бытия. Все лишь временное незавершенно и, как временное, должно исчезнуть. Продолжаясь, оно не есть уже более то, в качестве чего оно было самим собою во времени. То, что имело конец, как нечто определенное, то как переживающее свой конец существование подобно лемурам. Нескончаемая длительность бывшего должна стать безразличной. В ней нет больше ни прошедшего, ни будущего, нет ни события, ни решения. Оно есть не истинное время, а только постоянство ненастоящего, чистое угасание без бытия, время, которое никогда не может стать по-настоящему живым присутствием, поскольку оно всегда или уже миновало, или еще не есть. Мнится, будто время умерло от себя самого, потому что оно уже не имеет подлинной действительности там, где преодолевается мгновением.

От вечного настоящего, как бытия трансценденции в немыслимом единстве времени и вневременное™, отличается, далее, уклонение мысли к блуждающему исканию вечности в образе вневременности. Ибо эта вневременность имманентно дана в наличной значимости правильного, а кроме того, как то всегда сущее, неизменное, что как подчиненная законам природы наличность вместе со временем как сугубо количественным измерением составляет безжизненный объект естественных наук. Поэтому вечность метафизического времени будет высказана неистинно, если она будет выражена как вневременность. Исключение времени привело бы нас к понятию, лишенному действительности, к бытию без присутствия в настоящем. В то время как для экзистенции вневременное есть лишь средство ориентирования и мерило для проверки, надутость лишь возможной экзистенции, цепляющейся за обладающие значимостью объекты, облечет вневременно сознаваемое ореолом некоторого посвящения. Но, задержавшись на мгновение в покое вневременного бытия, сам я тут же делаюсь пустым, потому что покинул действительность, и вновь ищу истинного пути трансцендирования. Мысленное трансцендирование времени ищет не вневременности, но в историчной временности экзистенции, превосходя ее, оно ищет вечности.