Дети Дюны - Герберт Фрэнк Патрик. Страница 3

В передней висели ярко светящиеся шары, глоуглобы, и мягкий желтый свет через открытый дверной проем проникал в спальные помещения. Близнецы, освещаемые мягким светом, быстро оделись, при этом каждый очень хорошо слышал другого. Они, будто договорившись, надели стилсьюты, чтобы уберечься от горячих ветров пустыни.

Вскоре королевская пара близнецов встретилась в передней, заметив необычное спокойствие прислуги. На Лито поверх блестящего серого стилсьюта был надет рыжевато-коричневый капюшон, отороченный по краям черной материей. На его сестре — зеленый капюшон. У обоих капюшон крепился к стилсьюту специальной застежкой в виде ястреба — герба Атридесов золотого с красными драгоценными камнями вместо глаз.

Видя этот раскрашенный наряд, Хара, одна из жен Стилгара, сказала:

— Я вижу, вы оделись, чтобы поторжественнее встретить бабушку.

Лито сначала принял у Читы завтрак, а потом посмотрел на темное обветренное лицо Хары. Он покачал головой. Потом промолвил:

— Откуда ты знаешь, может, мы себя приветствуем?

Хара встретила его насмешливый взгляд, который он даже и не подумал отвести, и сказала:

— У меня такие же голубые глаза, как у тебя!

Ганима громко рассмеялась.

Хара всегда была большим знатоком шутливо-вызывающей манеры разговора Свободных, и она немедленно оборвала его:

— Не насмехайся надо мной, мальчик. Возможно, ты и королевской крови, но оба мы несем клеймо, которое оставило на нас употребление меланжа. Глаза без белков. Что еще нужно Свободным более роскошного и более почетного, чем это?

Лито улыбнулся, уныло покачал головой.

— Хара, любовь моя, если бы ты была помоложе и еще не была женой Стилгара, я бы сделал тебя своей.

Хара без малейшей обиды приняла эту маленькую победу, давая знать прислуге, чтобы они готовили помещение в честь этого знаменательного события, которого все ждали в тот день.

— Завтракайте, — сказала она. — Вам сегодня потребуется много сил.

— Значит, ты считаешь, что мы недостаточно хорошо выглядим, чтобы предстать перед своей бабушкой? — спросила Ганима, с трудом произнося слова из-за битком набитого рта.

— Не бойся ее, Гани, — сказала Хара.

Лито проглотил овсяную кашу, проницательно поглядывая на Хару. Женщина от природы была дьявольски мудра, очень быстро улавливая смысл в этой игре слов. — Неужели она действительно поверит, что мы боимся ее? — спросил Лито.

— Она была нашей Преподобной Матерью, ты это знаешь. А я знаю ее методы.

— Как оделась Алия? — спросила Ганима.

— Я не видела ее, — коротко ответила Хара, отворачиваясь.

Лито и Ганима быстро переглянулись, зная о каком-то секрете, и быстро склонились к своим чашкам с завтраком. Вскоре они вышли в большой центральный зал.

Ганима заговорила на одном из древних языков, который сохранила их генетическая память:

— Итак, сегодня мы увидим нашу бабушку.

— Алию это очень беспокоит, — сказал Лито.

— Кто же захочет отказываться от такой власти? — спросила Ганима.

Лито тихо засмеялся, необычно взрослым смехом.

— Более того, глаза ее матери видят также, как и наши?

— Почему бы и нет? — спросил Лито.

— Да… Возможно, этого и боится Алия.

— Кто знает Мерзость лучше, чем сама Мерзость, — спросил Лито.

— Может быть, мы не правы, ты же понимаешь, — сказала Ганима.

— Но это не так. — И он процитировал из Книги Азхар Бене Джессерит: -Исходя из причины и жуткого опыта мы называем наперед рождение Мерзости. Потому что тот, кто знает о том, что утрачено и проклято, тот может воплотить в жизнь все самое ужасное из прошлого.

— Я знаю, как это было, — сказала Ганима. — Но если это правда, почему мы не страдаем от такого же внутреннего приступа.

— Наверно, наши родители охраняют нас от этого, — сказал Лито.

— Тогда почему никто не охраняет Алию?

— Я не знаю. Это, возможно, потому, что один из ее родителей остался среди смертных. Может быть, это все просто, потому что мы молодые и смелые. Возможно, когда мы станем старше и более циничными…

— Мы должны быть очень осторожны с нашей бабушкой, — сказала Ганима. — И не обсуждать этого Проповедника, который бродит на вашей планете и говорит ересь?

— Ты не думаешь, что он на самом деле наш отец?

— Я не делаю по этому поводу никаких заключений, но Алия боится его. Ганима покачала головой.

— Я не верю в то, что называют Мерзостью. Это — чушь!

— Ты хранишь в себе такое же огромное количество воспоминаний, как и я, — сказал Лито.

— Ты можешь верить во что тебе хочется.

— Ты думаешь, это из-за того, что мы не осмелились впасть в состояние экстаза от этого меланжа, а Алия это сделала? — спросила Ганима.

— Я думаю точно так же, как и ты.

Они замолчали, вливаясь в толпу людей в центральном зале.

В Съетче Табр было прохладно, но стилсьюты были теплыми, и близнецы скинули со своих рыжих волос капюшоны. Их лица выдавали породу: большой рот, широко посаженные глаза, от меланжа они были синими-в-синем. Лито первым заметил приближение их тети Алии.

— Вот, она идет, — сказал он, переходя на военный язык Атридесов, как бы предупреждая. Ганима кивнула своей тете, когда Алия остановилась перед ними, и сказала:

— Военный трофей приветствует свою знаменитую родственницу. -Используя тот же самый язык Чакобса, Ганима подчеркнула значение ее собственного имени — «Военный трофей».

— Видишь ли, любимая тетя, — сказал Лито, — мы приготовились к сегодняшней встрече с твоей матерью.

Алия, единственный человек из всей королевской свиты, которую совершенно не удивляло взрослое поведение этих детей, перевела взгляд с одного на другого. Потом сказала:

— Попридержите ваши языки, оба!

Бронзовые волосы Алии были зачесаны назад и образовали два золотистых кольца. Ее овальное лицо было угрюмым, губы плотно сжаты. В уголках синих глаз появились морщинки.

— Я предупреждала вас обоих, как надо вести себя сегодня, — сказала тетя Алия. — И вы, также как и я, все знаете, но какие-то соображения…

— Мы-то знаем, а вот ты, возможно, не знаешь о наших соображениях, перебила ее Ганима.

— Гани! — сердито произнесла тетя Алия.

Лито посмотрел на тетю и сказал:

— Сегодня — тот день, когда мы не будем притворяться глупыми младенцами!

— Никто не хочет, чтобы вы притворялись, — сказала Алия. — Но мы думаем, что неразумно с вашей стороны вызывать у моей матери опасные мысли. Ирулэн согласна со мной. Кто знает, какую роль должна сыграть леди Джессика.

Лито встряхнул головой и удивился. «Почему Алия не видит, что уже обо всем догадались? Или она слишком далеко зашла?» И он обратил внимание на особые родовые приметы на лице Алии, которые выдавали присутствие в ней генов деда по материнской линии. Изучая ее лицо, он почувствовал в себе смутное волнение и подумал: «Он и мой предок тоже».

Потом Лито сказал:

— Леди Джессика была обучена управлять.

Ганима кивнула головой:

— Почему она выбирает именно это время, чтобы вернуться?

Алия сердито взглянула на нее. Потом сказала:

— Возможно, она просто хочет увидеть своих внуков. Ганима подумала: «Вот на что ты надеешься, моя дорогая тетя. Но это далеко не так».

— Она не может править здесь, — сказала Алия, — у нее есть Келадан. Этого должно быть вполне достаточно.

И Ганима умиротворенно заговорила:

— Когда наш отец ушел в пустыню, чтобы умереть, он оставил тебя в качестве Регента. От…

— У тебя есть какие-нибудь жалобы? — спросила Алия.

— Это был мудрый выбор, — сказал Лито, стараясь быть единодушным с сестрой.

— Ты была единственным человеком, который знал, что такое родиться так, как мы.

— Ходят слухи, что моя мать вернулась к Сестрам, — сказала Алия, — и вы оба знаете, что думает Бене Джессерит о…

— Мерзости, — сказал Лито..

— Да! — Алия не произнесла этого слова.

— Ведьма — она всегда ведьма, так ведь говорят? — сказала Ганима.