Дети Дюны - Герберт Фрэнк Патрик. Страница 47

Преодолев канал, они разделись до стилсьютов и надели новые одежды. Оставив прежнее одеяние Свободных позади, они взобрались по другой инспекционной трубе, переползли через дюну на ее другую сторону. Там они присели, заслоненные от съетча, извлекли свои маулы и крисножи, надели упакованные фремкиты на плечи. Музыки им больше слышно не было.

Лито встал и направился по ложбинке между дюнами.

Ганима шаг в шаг пошла за ним, тренированно, аритмично и тихо перемещаясь по открытому песку.

Под гребнем каждой дюны они пригибались и прокрадывались к укромному местечку, где делали паузу и оглядывались назад — нет ли погони. Никаких преследователей не возникло в пустыне к тому времени, когда они достигли первых скал.

В тенях скал они пробрались вокруг Спутника к выступу, смотревшему на пустыню. Далеко-далеко, где был БЛЕД, мерцали цвета. Темнеющий воздух казался хрупким, как тонкий хрусталь. Пейзаж, открывавшийся их взору, был превыше жалости, и растекался он беспрепятственно — ровная уверенность в себе. Шаря по безбрежным пространствам, взгляд не находил ни одной для себя зацепки.

Это горизонт вечности, подумал Лито.

Ганима присела на корточки рядом со своим братом, думая: «Скоро состоится нападение». Она прислушивалась к малейшему звуку, все ее тело превратилось в сгусток напряженно-пытливого ожидания.

Лито был не менее насторожен. Он владеет теперь в высшей степени тренированностью всех тех, чьи жизни живут внутри него. В пустыне приучаешься твердо полагаться на свои чувства, на ВСЕ чувства. Жизнь становится запасом накопленных восприятий, каждое из которых нацелено лишь на мгновенное спасение жизни.

Вскоре Ганима вскарабкалась наверх и поглядела через выемку в скале на путь, по которому они пришли. Казалось, целая жизнь отделяет их от безопасности съетча, грудой немых круч высившегося за коричнево-пурпурным пространством, с подернутыми пылью краями очертаний, где серебряными стрелками посверкивали остатки солнечного света. Погони так и не было видно на отделявшем их от съетча пространстве. Она вернулась и присела рядом с Лито.

— Это будет хищник, — сказал Лито. — Таково мое теоретичное вычисление.

— По-моему, ты слишком быстро остановился в своих вычислениях, сказала Ганима. — Это будет не один хищник. Дом Коррино знает, что не надо складывать свои надежды в один мешок.

Лито кивнул в знак согласия.

Его ум внезапно ощутил тяжесть всего того множества жизней, которые влила в него его НЕПОХОЖЕСТЬ — всех жизней, ставших его собственными еще до его рождения. Он был перенасыщен живыми и хотел сбежать от своего сознания. Внутренний мир был тяжким зверем, способным его сожрать.

Он обеспокоенно поднялся, вскарабкался к той выемке, через которую смотрела Ганима, поглядел на кручи съетча. Там, под кручами, ему был виден канал, проводивший линию между жизнью и смертью. Виднелись на краю оазиса верблюжий шалфей, луковая трава, трава «перья гоби», дикая алфалфа. В остатках света ему видны были черные движущиеся пятнышки — птицы, с полу лета клевавшие алфалфу. Далекие колосья зерновых были взъерошены ветром, гнавшим двигавшиеся прямо на сад тени. Движение теней вывело Лито из забытья — он увидел, что тени скрывают внутри своей текучей формы больно перемену, и эта большая перемена высвободит изгибы радуг по подернутому серебряной пылью небу.

«Что здесь произойдет?» — спросил он самого себя.

Он знает, что это будет либо смерть, либо игра со смертью, целью которой станет он сам. Ганима — вот кому суждено вернуться, веря в реальность его смерти, увиденной ею. И под допросом в глубоком гипнозе она со всей искренностью покажет, что брат ее, разумеется, задран зверем. Неизвестности этого места бередили его воображение. Он подумал, как легко поддаться призыву погрузиться в предвидение, рискнуть послать свое сознание в неизменяемое, абсолютное будущее. Хотя и малое видение его сна было достаточно дурным. Он знал, что не отважится увидеть больше.

Вскоре он спустился и присел рядом с Ганимой.

— Погони все еще нет, — сказал он.

— Звери, которых они на нас нашлют, будут большими, — проговорила Ганима. — Может, у нас будет время разглядеть их приближение.

— Нет, если они появятся ночью.

— Стемнеет очень скоро, — заметила она.

— Да. К этому времени нам надо будет уже находиться в НАШЕМ месте, он указал туда, где слева от них, внизу, ветер песков выточил крохотную расщелинку в базальте. Она была достаточно велика, чтобы вместить их, и достаточно мала, чтобы в нее не пролезли большие твари.

То место, которое он указал Стилгару.

— Они и в самом деле могут нас убить, — сказал он.

— Мы должны пойти на это, — возразила она. — Ради нашего отца.

— Я и не спорю.

И поймал: «Это правильный путь. Мы правы, так поступая». Но он знал, как опасно в этом мире быть ПРАВЫМ. Выживут ли они — это теперь зависит от постоянной сосредоточенности и контроля над собой, в любой момент времени надо быть готовыми к испытанию. Их лучшие доспехи — навыки Свободных, а знание Бене Джессерит — та сила, что у них в резерве. Оба они мыслят теперь как закаленные в битвах ветераны-Атридесы, не имеющие другой защиты, кроме суровой стойкости Свободных, хотя ни намека на нее нет в их детских телах и их внешнем обличьи.

Лито нашарил рукоять крисножа с отравленным лезвием у себя на поясе. Ганима повторила его жест.

— Не спуститься ли нам теперь? — спросила она. Произнося это, она заметила движение далеко внизу, легкое движение, на расстоянии казавшееся не таким угрожающим. Она замерла — и Лито все понял еще до того, как она предупредила его вслух.

— Тигры, — сказал он.

— Лазанские тигры, — поправила она.

— Они нас видят, — сказал он.

— Лучше нам поспешить, — сказала она. — Маула никогда не остановит таких созданий. Они наверняка хорошо на нее натасканы.

— Где-то поблизости — человек-наводчик, — и Лито первым начал спускаться, быстро и вприпрыжку, к скалам слева.

Ганима с ним согласилась, но вслух ничего не сказала экономя силы. Где-то поблизости должен быть человек. Этим тиграм не позволили бы разгуливать на свободе до нужного момента.

Тигры быстро передвигались в последних остатках света, перепрыгивая со скалы на скалу. Их ум был — в их глазах, и скоро наступит ночь, время для таких, как они. Колокольчиковая трель ночной птицы донеслась со Спутника, подчеркивая перемену. Порождения тьмы уже ожили в тенях выщербленных расщелин.

Бегущие близнецы продолжали видеть тигров. От зверей веяло налитой силой, в каждом их движении было струящееся чувство золотой уверенности.

У Лито появилось ощущение, что он допустил ошибку, сунувшись сюда, и что здесь его жизнь окончится. Он бежал с твердым знанием, что и он, и Ганима вовремя достигнут узкой расщелины, но он не мог то и дело не оглядываться с восхищением на приближающихся зверей.

?Один раз споткнешься — и мы пропали», — подумал он.

Эта мысль поубавила в нем уверенности, и он побежал быстрее.

Глава 25

В предрассветный час, Джессика неподвижно сидела на потрепанном коврике из спайсовой ткани. Вокруг нее были голые скалы старого и бедного съетча, одного из первоначальных поселений. Располагался он под Красным ущельем, заслоняемый от западных ветров пустыни. Ее доставили сюда ал-Фали и его собратья — и теперь они ждали слова Стилгара. На всякий случай федайкин проявил меры предосторожности, налаживая с ним связь. Стилгару не узнать, где они находятся.