Философия. Книга первая. Философское ориентирование в мире - Ясперс Карл Теодор. Страница 57

Подлинная догматика устремлена к целому существования и экзистенции с ее трансценденцией. Наименование «догматики» присваивают также в силу рационально аналогичной формы, при совершенно отличном содержании, относительным или касающимся партикулярных жизненных отношений положительным констатациям (positive Festsetzungen). Такие определения есть в самых разнородных областях: в правилах спортивных игр; в нормах ведения хозяйства; в нормах академически правильного языка, и в опытах, утверждающих для искусства нечто правильное или классическое как меру.

Догматика, таким образом, составляет всегда границу исследующих наук о духе, или как фиксированное мыслительное образование, или как философски свободная изначальность. В то же время она есть предмет наук о духе, которые исторически прослеживают ее в ее возникновении, знакомятся с нею в ее внешнем содержании и эмпирически наблюдают ее в ее некогда бывшей значимости. Но свой смысл она открывает только тому, кто в свою очередь приступит к ней изначальным образом; ибо в самой фиксации этой догматики был утрачен ее корень. И, стало быть, догматика, как таковая, никогда не бывает частью эмпирических наук о духе, но составляет или их предмет, или их границу. Ясное понимание ее возможностей - это условие познания в науках о духе и условие исторически обоснованного философствования.

Формальная логика не принадлежит к догматике: ни к абсолютной, ни к относительной догматике. Ибо логика хочет избежать всякой положительности, всякого содержания, которое она получает только от материала и опыта в науках и в философствовании. По смыслу своему она пуста и вневременна. Поэтому логика может, чтобы сделать возможной догматическую картину мира, перейти положенную ей границу и подвести мысль к объективной метафизике, представляющей взгляду систему мира, подобная которой долгое время догматически господствовала в истории. Сегодня мы недогматически совершаем ориентирование в мире, сознавая, что круг этого ориентирования не замыкается в себе, поскольку то, от чего зависит оно само в своем существовании: экзистенция и трансценденция, доступно для него лишь в явлении, неотличимом для него от другой объективности.

Таким образом, науки, как ориентирование в мире, и наука, как догматика, остаются принципиально противоположными друг другу. Проведение различия между ними - это условие чистоты ориентирования в мире, но это различие никогда не бывает абсолютным, и оно может остаться отчетливым лишь там, где живо сознаются и равно известны оба способа мыслящего познавания. Каждый из них становится тем яснее, чем более обособляется от другого способа. Поэтому первое фундаментальное различие, проводимое при классификации наук ориентирования в мире, означает некоторое исключение, которое, однако, всегда бывает в то же время лишь относительным и никогда не может стать окончательным исключением.

3. Частная наука и универсальная наука.

- Если все знание внутренне взаимосвязано и постольку есть единое знание, сама собою напрашивается неопределенная мысль об одной-единственной универсальной науке. В таком случае, насколько вообще возможно деление, имело бы силу некое изначальное деление этой универсальной науки на множество частных наук, а эти последние вливались бы в универсальную науку.

Однако подлинное знание всегда выступает как отдельное знание. Тот, кто действительно знает, владеет посредством знаний и умений некоторой специальностью (Fach). Благодаря знаниям он охватывает мысленным взором то, что видят, мыслят, чего достигли в известной области; благодаря умению он владеет средствами понимания, применения, движения вперед (например, благодаря упражнению в языках, в технических навыках, в способности осмысленно видеть, наблюдать, уверенно пользоваться сложными формами мышления). - Результаты знания и умения возникают из всякий раз специфических методов. Хотя эти методы коренятся в фактической жизни, но в ней еще несистематически и, при всевозможной точности в деталях, в целом все же лишь весьма неясно делается то, что методически развивается и доводится до чрезвычайно совершенного умения только в науках. - Этому есть немало примеров: чтение и понимание становятся филологией, как критическим постижением языковых документов; ибо обращение с книгами - от справок и отыскания слов вплоть до уверенного понимания каждого слова и литературного создания в его целости, - хотя и бывает поначалу чем-то вполне самоочевидным, что может делать каждый, но только в сознательном методическом развитии становится возможно такое проникновение в творения языка, которое, рассеяв сугубо приблизительные мнения, осязаемо показывает нам в непосредственной близости самую вещь. - Опрос свидетелей во всякой ситуации, когда необходимо установить нечто прежде случившееся, - в наиболее развитой форме - в судебном процессе, -отделяется от своих ограничивающих форм и становится методом исторической науки. Кого опрашивать, что спрашивать, как следует оценивать ответ, как этот ответ становится основанием для новых вопросов, - все это хотя и можно, при соответствующей сноровке и удаче, исчерпывающе понять в конкретном частном случае, но только тренировка и критическое сознание возводят все это на статус метода. - Установление мнений воли, их выражений и обстоятельств в человеческих отношениях, в отношениях между людьми и отношениях к вещам, - это конструкция истолкования, характер которой всюду, где только люди вступают в соглашения друг с другом о взаимных услугах, решающим образом определяет действительность. Но только в юридической конструкции вещей эта конструкция становится просветляющим, одновременно упрощающим и, в самой ясности, все же вновь усложненным мышлением, которое, казалось бы, вновь порождает дела человеческие из их действительности. - Счет и вычисление, измерение и сравнение становятся истоком математического мышления. Это последнее, в сочетании с наблюдением, становится в свою очередь истоком точного, экспериментального естествознания. - Непосредственное видение вещей в их внешних очертаниях получает подлинное развитие только в методах морфологии, как, например, в морфологии минералов, растений и животных, и в анализе зримой формы (Sichtbarkeit) произведений искусства. - Во всех этих примерах методы познания дают осознать, что ничто не предстает человеку с первого же взгляда, но что только метод приносит нам познание того, что этот метод обуславливает и что, однако, не просто порождается этим методом, но открывается с его помощью. Каждый подлинный метод - более всякого отдельного знания - рождает энтузиазм всюду, где его узнают и применяют в первый раз. Он кажется тогда ключом, с помощью которого можно открыть двери бесконечного множества еще скрытых от нас познавательных возможностей. Во всех методах есть нечто родственное. Хотя все они столь разнородны по характеру, они взаимно поясняют друг друга. Рассказывают, что на семинары филолога Ричля³¹ приходили медики и естествоиспытатели, «чтобы научиться методу». В содержании метода, если только под методом понимается не просто игра формального мышления, есть нечто привлекательное, одинаково впечатляющее повсюду, где только решительно применяется к действительности некоторый метод.

Однако один метод еще не составляет науки. Частная наука конституируется благодаря идее, которая, как неопределимая объективность, косвенно проявляется в развитии (Entfaltung) науки. Она не есть исходящий от мирового целого аналог этого целого, рождающий себя как некий мир в мире. Идея дает науке систематику, в которую она уловляет свое содержание. Действительность эта наука имеет лишь благодаря методу как специфическому ремеслу, благодаря которому для науки при близости к вещи пробивается источник содержаний знания. Артикуляцию наука получает в категориальном мышлении, делающем возможным для нее отличение от другой науки и различения в ее собственной области. Движима же наука идеей об экзистенциальном интересе, прикасающемся в познанном ею к бытию трансценденции.