Бесконечный Марс - Бакстер Стивен. Страница 17

Поначалу все шло хорошо. А потом он попал в метель, и пришлось несколько миль ехать за снегоочистителем.

Когда он наконец добрался до Твин-Фолс, городок оказался полностью замерзшим. По обе стороны от дороги был лед – старый, грязный, слоистый, такой, что не таял уже несколько лет, – лед, который он скорее мог представить на северном полюсе Марса. А кроме льда вулканический пепел, который остался даже там спустя годы после того, как перестал сыпаться с неба; он сбивался в кучи по углам или уплотнялся вместе со льдом, образуя твердые, шероховатые насыпи по обочинам. В самом центре города виднелись дома, которые обрушились под тяжестью пепла или снега, а то и просто выгорели. И ничего здесь не было ни восстановлено, ни расчищено. Это был Айдахо, и стоял январь. Ему это напомнило посещенные им миры, где шел Ледниковый период.

Он задумался, почему люди вообще оставались здесь жить, – а ведь он знал, что еще оставалось даже несколько населенных пунктов и севернее этого. Упрямство, предположил он, и чистая инерция. Или гордость: люди, как он заметил, были склонны принимать вызов, отказывались терпеть поражение, какими бы малыми ни были их шансы, и возвращались в свои затопленные дома, когда сходила вода, или в район вулкана, когда заканчивалось его извержение. В Твин-Фолс, впрочем, еще можно было жить, и люди здесь жили все в тех же домах.

Он оставил внедорожник на парковке мотеля – при этом пришлось выплатить аванс хозяину, чтобы тот присмотрел за машиной до его возвращения. Хозяин также посоветовал ему слить бензин, прежде чем уйти, а потом попытался выторговать цену выше, чем они уже договорились. Но парень получил от Джошуа резкий отказ – у того и так был скверный характер, а тут еще и головная боль, которая донимала его несколько недель в Верхних Меггерах и после перехода на Базовую только усилилась.

Он прибыл на место встречи с Лобсангом немного раньше назначенного времени, поэтому вышел в центр города и взял себе кофе, заплатив непомерно много за напиток, имевший вкус оскребков, разведенных с опилками. Зато он хотя бы скрасил ожидание тем, что посидел в душной семейной кофейне.

И через час, точно как договаривались, в пасмурном небе появился твен.

Много слов им не требовалось, и Лобсанг пригласил Джошуа на борт. Тот как следует рассмотрел судно.

По сравнению с «Марком Твеном» Лобсанга и могучими коммерческими кораблями, ходившими по Долгой Миссисипи, этот, в двести футов длиной, казался маленьким. Его гондола была не крупнее трейлера. Но, как понял Джошуа, когда Лобсанг завел его внутрь, в гондоле легко можно было разместиться вдвоем. Здесь была просторная гостиная с широкими окнами, диваном, бортовой кухней, небольшим столиком и настенными планшетами, отображавшими анимированные карты и показатели высоты, скорости ветра и температуры.

Как и на всех кораблях Лобсанга, здесь имелись и помещения за закрытыми дверями – Джошуа всегда подозревал, что это были машинные отделения для поддержания его функционирования, аккуратно убранные из виду. Но одна створка двери была открыта, и Джошуа мельком увидел за ней вертикальный цилиндр фута три высотой, затейливо выгравированный – молитвенная мельница? А за ним какое-то святилище, золотой Будда, богато украшенный красной, зеленой и золотистой листвой. Запах ладана. Очередная часть Лобсанга, предположил Джошуа, скрытая из виду.

Был здесь и землеметр, хотя Лобсанг и предупредил Джошуа, что не собирался сегодня переходить в последовательные миры – лишь путешествовать по Базовой Земле. Они должны были пролететь вдоль федеральных трасс – 84-й, 86-й и 15-й, примерно на северо-восток, и посмотреть на новую кальдеру Йеллоустоуна.

– Там такой видок, Джошуа, – заметил ему Лобсанг. – Кальдера. Даже опытным путешественникам из Верхних Меггер нравится. А ведь это здесь, на Базовой. Даже подумать страшно.

Он – или, точнее, его передвижной модуль – сел рядом с Джошуа, в оранжевом облачении, с бритой головой и довольно неподвижным, как заметил Джошуа, лицом. Да и способность к непринужденным разговорам у него не улучшилась. Но тем не менее они встретились.

Джошуа бережно держал кофе, который был бесконечно крепче и душистее, чем тот, что ему подали в Твин-Фолс, и смотрел вниз на чистую трассу – черную полосу, разрезавшую сероватую местность.

Между сохранившимися поселениями двигалось несколько грузовиков и еще – коляски с лошадьми, словно они смотрели на какой-то музей под открытым небом. И велосипеды, по крайней мере, на подступах к городкам. И даже будто бы сани, запряженные собаками, тоже рассекали сугробы.

– Ну и видок, – сказал он. – Лет десять назад в такое бы никто не поверил.

– Действительно. Кажется, климатические пояса вдруг сместились на тысячу миль к экватору, с севера на юг. Так что, скажем, в Лос-Анджелесе теперь климат такой же, как до извержения был в Сиэтле.

– Знаю. Я там был. Местные просто терпеть не могут этих дождей и туманов.

– А сам Сиэтл больше напоминает Аляску. Бо́льшая часть планеты, к северу или к югу от сороковой широты, попросту брошена из-за льдов. Канада, Северная Европа, Россия, Сибирь – везде пусто: страны рухнули, народ перешел, древние города все заброшены, кроме самых стойких. Нельсон Азикиве мне сказал, что в Британии сейчас мало кто есть – только команды собирателей с Ближних Земель, которые пытаются спасти культурные ценности.

– Нельсон Азикиве?

– Один из моих друзей, Джошуа. Ты с ним, кстати, встречался в моем заповеднике в Мэдисоне на Ближней Земле – в день извержения. И вообще-то я хотел бы, чтобы вы с ним вместе участвовали.

Джошуа не ответил. «Друзья» значит «активы». Иногда он чувствовал себя таким «другом» для Лобсанга, каким пешка на шахматной доске была для гроссмейстера. Но и несмотря на это, позже он обычно обнаруживал, что все равно исполняет прихоти Лобсанга.

– Политическая картина Базовой Земли существенно изменилась, – сказал Лобсанг. – Теперь балом правят Южная Европа, Северная Африка, Индия, Юго-Восточная Азия, Южный Китай – даже Мексика и Бразилия, которая эксплуатирует последние остатки тропических лесов, чтобы потом отдать Амазонию под сельское хозяйство и добычу полезных ископаемых. Можете себе представить, какая сейчас идет борьба за позиции в этом новом порядке?

Китай несколько отделен от своих последовательных копий по сравнению с Америкой и ее Эгидой, но на Базовой Земле китайцы весьма сильны.

– Ну и удачи им.

– А вот Базовая Америка повержена. Думаю, тебя это не столь беспокоит, раз уж ты живешь в Черт-Знает-Где.

Джошуа нахмурился.

– Ты чертовски хорошо знаешь, что я там больше не живу, Лобсанг. Я не был там уже несколько месяцев. Ты же посылал Билла Чамберса, чтобы вызвать меня из моего последнего «творческого отпуска», разве нет?

– Я надеялся, что ты мог бы прийти к примирению с Хелен.

– Значит, ты не знаешь Хелен. Думаю, все время, что я провел здесь на Базовой после Йеллоустоуна, стало последней каплей – даже при том, что она знала, что это правое дело. По ее мнению, я никогда не мог найти верный баланс между домом и…

– И зовом Долгой Земли. Двумя сторонами твоей натуры.

– Вроде того.

– А Дэн?

– Ну, я вижусь с ним, когда только есть возможность. Он хороший парень, тринадцать лет, а уже выше меня.

– И все же ты уходишь в свои «творческие отпуска»… Как рука, кстати?

Джошуа поднял протез левой кисти к горлу, сделал вид, будто душит себя и пытается ее оттолкнуть.

– Бывают хорошие дни, бывают плохие.

– Я мог бы сделать тебе что-нибудь гораздо лучше, знаешь ли.

– С тобой внутри? Без обид, Лобсанг, но нет. – Он протянул свою кружку. – У нас что, закончился кофе?

Корабль двигался неторопливо. Лишь вечером они оказались над Айдахо-Фолс, что находился милях в восьмидесяти от кальдеры. Там Лобсанг сказал, что нужно остановиться на ночевку.

По просьбе Джошуа Лобсанг посадил корабль, и они спустились на землю, быстро отойдя от гондолы с ее нагретым воздухом, хотя Лобсанг и настаивал, что стоит вернуться на судно до наступления темноты.