Человек, личность, духовность (СИ) - Грузман Генрих Густавович. Страница 38

Объяснением этому в концепции Несмелова служит то обстоятельство, что противоречие между личностью и человеком осуществляется, прежде всего, динамически и становление объектов сознания Я вовсе не идентично способу явления актов сознания в самосознании, или по-другому, метод действования духа в личностном и человеческом сегментах качественно различен. Личность, разворачиваясь в пространстве, где "сознание определяет сознание" или в режиме яйности, как "свободно-разумное существо", формирует динамику и диалектику, несопоставимую с реальной жизнью, но с врождённой и унаследованной тенденцией к приоритетности, с данными и возможностями установочных функций, чего изначально лишено обусловленное бытие. Несмелов указывает: "В отрицании того, что необходимо есть в человеческой жизни по физической природе организма, и в утверждении того, что должно существовать по действительной природе человеческой личности, выражается основное содержание, так называемого, нравственного сознания, и потому с первым же сознанием этого отрицания и утверждения физический принцип человеческой жизни заменяется принципом нравственности". Непонятое величие этого умозаключения состоит, во-первых, в том, что нравственность в живом виде выводится как производное самой природы человека, а не искусственно придуманное уложение, а потому все категории, связанные с этим природным атрибутом, - законы, нормы поведения, мысли, - обретают статус обязательных естественных образований наравне с так называемыми великими законами природы.

В концепции Несмелова обозначен генетический пункт жемчужины русской духовной философии - нравственной философии В.С. Соловьёва, и тут же устраняется едва ли не наибольшая боль этой философии - генезис нравственности. (В отзыве Н.А. Бердяева на творение В.И. Несмелова последнее названо "Опыт философского оправдания христианства", и в дальнейшем будет показано насколько ошибся Бердяев в отношении христианства, но всю работу Несмелова можно бы определить в качестве опыта философского оправдания нравственности, данной в форме самостоятельного духовного параметра). Во-вторых, для человека выявляется новое и особое пространство, где осуществляются только личные взаимоопределяемые акты и акции, обусловливаемые нравственным специфическим принципом. Наличием данного нравственного пространства предопределено и особое состояние человеческого духа, имеющего себя как абсолют в себе и абсолют для себя. Таким способом в учении Несмелова осуществляется переход к религиозному, чисто духовному полю существования человеческого индивида. Самым важным на этом этапе следует считать положение о том, что отрицание комплексов физической природы организма и утверждение моментов человеческой природы происходит в режиме сосуществования, взаимопроникновения и. возможно, взаимоположения, а это необходимо ставит для каждого индивида норму соотношения этих двух противоречивых модуса, или, можно сказать, что как индивидуальность человеческая особь существует при особо специальном значении данной нормы. При коллективном общежитии условия для соблюдения такого нормирования заведомо исключаются, и потому каждая личность стремится к тому, что она желает, а получает то, что она имеет, - в этом сказывается диктат материи - опорная колонна материалистической парадигмы. Подобное объяснение "распроклятого" вопроса на данный момент кажется более или менее удовлетворительным.

Само собой разумеется, что религиозное опознание человека не возможно вне понятия о Боге, но Бог как таковой не становится основным предметом познания в религиозном разделе сочинения русского философа, иначе последнее стало бы частью какого-нибудь богословского трактата. По существу, богословие, трактующее понятие Бога именно в качестве главного и единственного субъекта духовного обзора, а особенно историческое богословие, никакого отношения к человеку, взятому в любом аспекте, не имеет, как не имеет отношения наука о войне к цветам, гибнущим под гусеницами танков. Бог у Несмелова проходит по человеческому ведомству, и он дан не через человека и не посредством человека, а только в человеке, олицетворяя отличное от всего прочего состояние человека при этом, которое и называется религиозным. Очеловечивание Бога при всей семантической угловатости термина и содержательной расплывчатости понятия обладает несомненным достоинством в том, что выводит на переднюю линию человеческую сущность как исходное первоначало Бога, и Бога, как ведущего метода узнавания религиозного человека. Это суждение, порождённое гением Л. Фейербаха, стало общим гносеологическим основоположением обеих концепций, обеспечив им взаимную преемственность и идейную корреляцию, хотя Несмелов отмечает, что его решение проблемы богосознания лишь "отчасти напоминает собою известную доктрину Фейербаха", и, не говоря о главном, критикует немецкого мыслителя за не совсем понятые фантастические гипотезы, - настолько сильно было в русской философии ослепление мнимым фейербаховским атеизмом. Между тем, в изложении собственного умозрения Несмелов прямо следует по пятам Фейербаха, как в исходных посылках, так и в формировании основного тезиса. Преамбула религиозной части звучит у Несмелова чисто по-фейербаховски: "Все представления и понятия человека о Боге несомненно создаются самим человеком, и даже сам Бог не может вложить в сознание человека готовое понятие о Себе, потому что такое понятие, как не-человеческое, никогда бы не могло служить содержанием человеческого мышления" (1994, с. 248).

Идея основного тезиса Несмелова также принадлежит Фейербаху, но выражена она специфическим образом и, что особенно свойственно русскому философу, конкретно и одновременно более углублённо: "Если бы человеческая личность не была идеальной по отношению к реальным условиям ея же собственнаго существования, человек и не мог бы иметь идеи Бога, и никакое откровение никогда бы не могло сообщить ему эту идею, потому что он не в состоянии был бы понять её. И если бы человек не сознавал идеальной природы своей личности, то он и не мог бы иметь никакого сознания о реальном бытии Божества, и никакое сверхъестественное действие никогда бы не могло вложить в него это сознание, потому что своим человеческим сознанием он мог бы воспринимать только реальность чувственнаго и реальность себя самого, как физической части мира. Но человеческая личность реальна в бытии и идеальна по своей природе, и самым фактом своей реальной идеальности она непосредственно утверждает объективное существование Бога, как истинной Личности". Зато окончательный вывод обретает чеканную форму на базе чисто несмеловского умопостижения о противоречии человека: "Возможность богосознания определяется фактом внутреннего противоречия между условным бытием человека и безусловным характером его личности" (1994, с.с. 256-257, 261). Итак, сознание Бога есть родовой признак самосознания каждого индивида и всякая личность имеет в Боге свои диагностические черты, реализующиеся в причине и целях самого себя, что отличает мир самосознания от иного сознания, а в пределах этой сферы личность становится индивидуумом. Отсюда рождается новое слово в антропософии: Бог есть религиозное тело человека. Это слово завершает оформление русской концепции человека в её самобытности и отличии от европейской модели, но опять-таки не в плане отрицания или опровержения, а единственно в порядке развития и усовершенствования вселенской идеи, данной немецкими мыслителями: человек суть центр мироздания.

Религиозная часть русской концепции в руках Несмелова приобретает зримые контуры некоего структурного образования: показан объект-носитель - Бог как религиозное тело человека, и дано поле деятельности - нравственное пространство как область существования личности. Сведение Бога и нравственности к одному основанию у Несмелова имеет иное значение, чем традиционно толкуемая связь Бога и нравственности, где Бог преподносится как носитель нравственности. Это последнее предполагает раздельное существование Бога-носильщика и несомого нравственного груза, а, как внешне привносимое nervus vivendi (основное начало), эта связка не может не быть принуждением. И тем, что схема Несмелова отвергает подобные рационалистические обороты, конструкция русского философа не попадает в разряд академической научной системы, ибо, по Несмелову, объект-носитель вовсе не носитель, а одновременно и несомое, а несомое формирует своего носителя. Несмелов пишет: "Нравственная деятельность человека не может возникать ни из каких побуждений, кроме идеальных, а идеальныя побуждения к деятельности не могут возникать ни из какого другого основания, кроме живого идеала собственной человеческой личности" (1994, с. 234-235). А абсолютным идеалом человеческой личности есть Бог, и это, кажется, единственное, в чём согласны все иерархи богословия; следовательно, Бог суть актуальная нравственность, а нравственность суть потенциальный Бог: Бог как причина нравственности и Бог как следствие нравственности.