Трудная проблема сознания - Васильев Вадим Валерьевич. Страница 55

Как выйти из этой ситуации без противоречий? В «Сознающем уме» и в других текстах, в частности в статьях «Сознание и его место в природе» и «Двумерный аргумент против материализма», Чалмерс разрабатывает для этого аппарат «двумерной семантики». Суть его программы состоит в допущении двойных смыслов или интенсионалов у целого ряда терминов. Первичный интенсионал позволяет указывать на референт в актуальном мире, вторичный — во всех возможных мирах. Скажем, первичный интенсионал «воды» — «прозрачная жидкость, заполняющая океаны, реки и моря», вторичный — Н₂0. Поскольку в актуальном мире прозрачная жидкость, заполняющая океаны, реки и моря — это Н₂0, то свойство «быть сочетанием двух атомов водорода и одного атома кислорода» входит в понятие воды и распространяется на все возможные миры. Но если бы в актуальном мире прозрачная жидкость, заполняющая океаны, реки и моря, имела другой химический состав, все было бы иначе.

Соответственно, можно говорить о двух видах представимости: сообразно первичному интенсионалу и сообразно вторичному. Так, в одном смысле воду можно представить как нечто отличное от Н₂0 (если внешние свойства воды могут дублироваться веществом с другой химической формулой), в другом — нет. Так же и с зомби. Зомби, по Чалмерсу, оказываются представимы сообразно первичным интенсиона- лам квалитативных состояний и физических процессов, но они могут оказаться непредставимы во втором смысле в случае расхождения вторичных интенсионалов физического в актуальном и воображаемом мире. Однако в чем может состоять это расхождение? Воображаемый зомби — мир, по определению, обладает той же внешней физической структурой, что и актуальный мир, и если между ними вообще могут быть отличия, они должны касаться внутренних свойств физического. Причем мыслить эти свойства различными с необходимостью можно лишь при предположении, что они совпадают с квалитативными или протоквалитативными состояниями. В этом случае, представляя зомби- мир, мы действительно мыслим мир, физически отличный от нашего (поскольку он мыслится с иными, неквалитативными внутренними физическими свойствами), а значит, не выполняем условия мысленного эксперимента с зомби, т. е. не мыслим мир, физически тождественный нашему, но без квалиа. И тогда зомби действительно оказываются непредставимы. Но это же означает истинность неорасселовского монизма.

Таким образом, Чалмерс утверждает, что его выводы можно интерпретировать следующим образом: либо зомби представимы во всех смыслах, и тогда материализм ложен и, соответственно, истинен тот или иной дуализм, либо истинен нео — росселовский монизм. В принципе этот монизм можно истолковать в материалистическом ключе, так как квалитативные или «феноменальные» состояния оказываются внутренними свойствами материи. С другой стороны, сам Чалмерс подчеркивает, что неорасселовский монизм лишь номинально соответствует критериям материализма. Что же касается духа этой философии, то он скорее имма — териалистический, так как основой внешних физических свойств оказываются ментальные сущности.

В общем, может показаться, что Чалмерс находит приемлемое для себя решение: материализм в любом случае ложен, и истинен либо дуализм свойств эпифеноменалистского толка, либо имматериалистический монизм. Но здесь возникает новая сложность. Дело в том, что если мы вместе с Чалмерсом (дабы избежать противоречий внутри его системы) допускаем возможность помыслить внешне тождественный нашему мир, обладающий, однако, иными, а именно нефеноменальными, внутренними свойствами, то это закрывает перспективу решения «трудной проблемы». Ведь неорасселовский монизм, подразумевающий возможность интерпретации квалиа как основы внешних физических свойств, может выступать как вариант ее решения только когда эти квалитативные свойства являются безальтернативными, если другие внутренние свойства попросту невозможны. Если же это не так, то «трудная проблема» воспроизводится на новом уровне: почему функционирование нашего мозга связано именно с протофеноме — нальным базисом? И неясно, как решать ее.

Чтобы сохранить хотя бы перспективу решения этой проблемы, надо поэтому выбирать другой вариант: признать, что внутренними могут быть только протофеноменальные свойства, но при этом утверждать, что подобные свойства (1) качественно отличны от квалитативных состояний и (2) неизвестны нам. При таком толковании видимость представимости зомби оказывается связанной с неполнотой нашего знания о внутренних свойствах материи. Именно к этому варианту, который, в отличие от теории, не признающей качественного различия квалитативных и протофеноменальных свойств, все же может рассматриваться как разновидность теории тождества или «нейтрального монизма» (так как протофеноменальные свойства выступают в нем в качестве особой реальности, сводящей воедино физическое и ментальное), судя по всему, и склонялся Чалмерс на рубеже XX и XXI вв. Любопытно в этой связи, что в статье «Сознание и его место в природе» он прямо говорит, что такой подход сближает его взгляды с мистерианской позицией Макгинна, разобранной в одной из предыдущих глав. Само по себе это еще ничего не значит, хотя Макгинн, напомним, считает «трудную проблему сознания» нерешаемой, а выгоды, которые можно получить от субстантивации ментального, связаны, в частности, с возможностями решения этой проблемы. В самом деле, если протофеноменальные данности качественно отличны от состояний человеческого сознания, то возникает резонный вопрос: почему и как эти протофеноменальные данности или качества порождают квалитативный опыт? Решение «трудной проблемы» все равно остается чем‑то совершенно неопределенным.

Чалмерс и сам крайне озабочен этим скачком от протофе- номенальных качеств к феноменальным, и он объявляет проблему объяснения трансформации одних в другие главной трудностью неорасселовской модели, которой он так симпатизирует. Он, правда, зачастую смещает акценты, утверждая, что основным препятствием здесь, собственно, является понимание того, как хаотичный протоопыт превращается в унифицированное человеческое сознание. Если бы все сводилось только к этому, трудности были бы устранимы. С одной стороны, мы знаем, что сознание далеко не так унифицированно, как может показаться: скорее уж оно модульно, с другой — та относительная унифицированность, которая в нем все же имеется, вполне объяснима функциональным единством организма. Другое дело, если речь идет о скачке от неизвестных протофеноменальных качеств к квалитативным состояниям, — здесь трудности его объяснения действительно могут оказаться непреодолимыми.

Между тем можно попробовать показать, что если вообще можно отстаивать теорию базовых протофеноменальных свойств, то это можно делать только при условии того, что они непознаваемы. Вариант, когда они признаются познаваемыми и родственными квалитативным состояниям, просто несостоятелен. Ведь если допустить, что физические свойства несамодостаточны в силу своей релятивности и бессубстанциальности, то нетрудно убедиться, что это должно быть справедливо и относительно квалитативных состояний. Физические свойства известны нам из опыта, а все опытные данности могут быть интерпретированы как особого рода квалиа. А это означает, что не только физические, но и квалитативные свойства и состояния нуждаются в какой‑то основе. Ей могут быть неизвестные протофеноменальные качества, но никак не сами квалитативные состояния.

Можно, таким образом, заключить, что движение Чалмерса в сторону мистерианства Макгинна — закономерный процесс. Проблема, однако, в том, что мистерианская позиция, как мы видели, сама не является логически безупречной. Рассуждения о непознаваемых данностях вполне могут оказаться лежащими за гранью осмысленного.

Так или иначе, теперь мы уже не будем удивляться осторожному отношению Чалмерса к перспективам обсуждавшейся выше онтологической модели, как и тому, что он в какие‑то минуты признает, что все решения плохи, но если выбирать из них самое вероятное, то выбор может пасть на эпифеноменализм, который, казалось бы, преодолевается неорасселовской моделью, признающей каузальную релевантность внутренних состояний на том основании, что без них, в частности, была бы невозможна физическая причинность. Внутренние проблемы этой модели нейтрализуют ее достоинства.