Сверхъестественное в первобытном мышлении - Леви-Брюль Люсьен. Страница 51

Глава VI. Религиозно-магические институты низших обществ, основанные на коллективных представлениях, управляемые законом сопричастия

Исследование коллективных представлений и их сочетаний в низших обществах привело к констатированию мистического и пра-логического мышления, которое в существенных пунктах отличается от нашего логического мышления. Это заключение как будто подтверждается анализом некоторых черт, свойственных языкам, на которых говорят в низших обществах, а также употребляемому там счислению. Необходима, однако, дополнительная проверка данного факта. Остается показать, что образ, способы действия и поведения первобытных людей находятся в полном соответствии с их образом мышления в том виде, в каком они были нами анализированы, что в их учреждениях находят выражение их коллективные представления мистического и пра-логического характера, который мы за ними признали. Такое рассмотрение дало бы двойной результат. С одной стороны, теория получила бы весьма ценное подтверждение; с другой стороны, ввиду того что психологическое и просто правдоподобное «объяснения», чаще всего даваемое первобытным учреждениям, должны быть отвергнуты, мы были бы направлены по пути, который смог бы привести нас к лучшему истолкованию этих фактов. Истолкование должно, прежде всего, считаться с мышлением, свойственным рассматриваемым общественным группам.

Я выбрал в качестве примеров некоторое количество учреждений, держась предпочтительно либо самых простых, либо тех, которые на нынешнем уровне наших знаний казались мне наиболее подходящими для того, чтобы выявить особенности пра-логического мышления. Я, однако, отнюдь не пытался предлагать «объяснение» социальных институтов или сводить его к общему принципу, который был бы в состоянии их охватить одинаково удовлетворительным образом. Каждый из обычаев или институтов потребовал бы для надлежащего «объяснения» подробной монографии: нет нужды говорить, что здесь не будет дано даже наброска подобной монографии. Моя цель иная и гораздо более общая. Я хотел только показать, что для того, чтобы быть понятыми, эти институты и обычаи должны быть поставлены в связь с пра-логическим и мистическим мышлением, которое свойственно низшим обществам и чьи основные законы я пытался определить выше. Допустив, что эти законы установлены, ученый ставит пред собой задачу, заключающуюся в обнаружении условий появления и существования каждого обычая или института в данном обществе; однако отныне он располагает путеводной нитью, которой столь часто не хватало его предшественникам и которая не даст ему заблудиться в изысканиях.

Обратимся к тем действиям, посредством которых общественная группа добывает себе пищу, или, говоря более четко, рассмотрим охоту и рыбную ловлю. Успех зависит от — известного количества объективных условий: наличия дичи или рыбы в определенном месте, предосторожностей, которые дают возможность не вспугнуть их при приближении, силков и западней, расставленных для поимки, метательных снарядов и т. д. Для мышления низших обществ эти условия, будучи необходимыми, не являются, однако, достаточными. Требуется наличие других условий. Если последние не будут соблюдены, то пущенные в ход средства и приемы не достигнут цели, какова бы ни была ловкость охотника или рыболова.

Эти средства и приемы должны, на взгляд первобытного человека, обладать магической силой, быть облечены, так сказать, в результате особых операций мистической мощью, совершенно так же, как-в восприятии первобытного человека объективные элементы включены в мистический комплекс. Без совершения магических операций самый опытный охотник и рыболов не встретит ни дичи, ни рыбы, они ускользнут из его сетей, с его крючков, его лук или ружье дадут осечку, добыча, даже настигнутая метательным снарядом, останется невредимой, наконец, уже будучи раненой, она затеряется так, что охотник ее не найдет. Мистические операции отнюдь не простая прелюдия к охоте или рыбной ловле, подобно, например, мессе св. Губерта (покровителя охотников у католиков), так как в последнем случае существенной считается все же сама охота. Напротив, для пра-логического мышления этот момент не является наиболее важным. Существенны для него мистические операции, которые одни в состоянии обеспечить наличие и поимку добычи. Без этих операций не стоит даже и приниматься за дело.

Эти операции многообразны и сложны. Для удобства изложения я буду рассматривать отдельно те операции, которые должны совершаться до, во время и после охоты или рыбной ловли, а также те, которые совершаются над охотником или рыболовом (над членами его племени или группы), чтобы сделать охотника (рыболова) способным наверняка преуспеть в предприятии, наконец, те операции, которые относятся к добыче охотника (рыболова) и призваны либо помешать ей спастись и защищаться, либо умиротворить ее и получить от нее прощение за умерщвление. Мы обнаружим, что в данных случаях поведение первобытного человека определяется совокупностью известных мистических отношений, зависящих от коллективных представлений общественной группы и управляемых законом партиципации, подобно самим коллективным представлениям.

А. В отношении охоты первое условие — выполнение над дичью магического действия, которое обеспечивает наличие дичи независимо от ее воли и вынуждает ее появиться в данном месте, если она находится далеко. В большинстве низших обществ эта операция считается совершенно необходимой. Она заключается преимущественно в плясках, заклинаниях и постах.

Кэтлин подробно описал «танец бизона», «исполнявшийся с целью заставить бизонов появиться… Приблизительно 5 или 15 манданов сразу принимают участие в пляске. У каждого из них на голове шкура, снятая с головы бизона (или изображающая ее маска) с рогами. В руке туземец держит лук или копье, оружие, которым он обычно пользуется в охоте на бизонов… Танец продолжается без перерыва до тех пор, пока не появляются бизоны: иногда танец затягивается на две или три недели, не прекращаясь ни на минуту. Пляска изображает охоту, во время которой ловят и убивают бизона… Когда один из туземцев устает, он дает об этом знать другим, наклоняясь телом вперед и делая вид, что он падает; тогда другой туземец выпускает в него из лука стрелу с притупленным кончиком. Первый падает как бизон, присутствующие вытаскивают его из круга за пятки, размахивая над ним ножами и жестами изображая обдирание и свежевание бизона. Затем его отпускают, а место в кругу занимает сейчас же другой, который, наряженный в маску бизона, также вступает в танец… Так продолжается до тех пор, пока не появляются бизоны». Это своего рода драма или, вернее, пантомима, изображающая дичь и участь, которой последняя подвергается, когда попадает в руки индейцев. Для пра-логического мышления нет просто изображения, так как изображение сопричастно подлиннику, и, наоборот, оригинал сопричастен изображению; поэтому для индейца обладать изображением означает в известной мере обеспечить себе обладание оригиналом. Мистическая партиципация придает силу и смысл описанным выше действиям.

В других местах эта операция приобретает немного отличную форму. Дело в том, что для обеспечения появления животного считается необходимым добиться его расположения. Так, у сиуксов танец медведя «продолжается в течение нескольких дней подряд перед отправлением на охоту; во время пляски все присутствующие сливают свои голоса в песне, обращенной к духу медведей, который, по воззрениям туземцев, где-то невидимо живет. Считается необходимым, чтобы охотники обратились к этому духу и расположили его к себе, прежде чем отправятся в экспедицию с расчетом на какой-нибудь успех… Один из главных колдунов надевает на тело цельную шкуру медведя… Многие другие, принимавшие участие в пляске, надевают на лицо маску, сделанную из шкуры, снятой с головы медведя. Все руками точно имитируют движения, которые делает медведь, когда он либо бегает, либо сидит на задних лапах, опустив передние и оглядываясь вокруг, не приближается ли враг».