О проблемах языка и мышления - Ленин Владимир Ильич. Страница 9

Не абсолютное плодородие почвы, а ее дифференцированность, разнородность ее естественных продуктов составляет естественную основу общественного разделения труда и сменою тех естественных условий, в которых приходится вести свое хозяйство человеку, способствует умножению его собственных потребностей, способностей, средств и способов труда.

…с вступлением в эпоху варварства мы достигли такой ступени, когда дает себя знать различие в природных свойствах обоих великих материков. Характерным признаком периода варварства является приручение и разведение животных и возделывание растений. Но восточный материк, так называемый Старый свет, обладал почти всеми поддающимися приручению животными и всеми пригодными для возделывания видами злаков, кроме одного; западный, Америка, из всех поддающихся приручению млекопитающих – только ламой, да и то лишь в одной части юга, а из всех культурных злаков – только одним, но зато наилучшим: маисом. Следствием этих различий в естественных условиях было то, что отныне население каждого полушария идет своим особым путем, и пограничные столбы, обозначающие отдельные ступени развития, становятся разными для каждого из обоих случаев.

Буржуазное общество есть наиболее развитая и многосторонняя историческая организация производства. Категории, выражающие его отношения, понимание его структуры, позволяют вместе с тем проникнуть в строение и производственные отношения всех отживших общественных форм, из обломков и элементов которых оно строится, продолжая частью влачить за собой их остатки, которые оно еще не успело преодолеть, частью развивая до полного значения то, что прежде имелось лишь в виде намека… Так как далее буржуазное общество само есть только противоречивая [8] форма развития, то отношения предшествующих формаций встречаются в нем часто лишь в выродившемся или даже замаскированном виде, как, например, общинная собственность. Поэтому, если правильно, что категории буржуазной экономики заключают в себе истину и для других общественных форм, то это надо понимать лишь cum grano salis. Они могут содержаться в ней в развитом, в искаженном, в карикатурном, во всяком случае в существенно-измененном виде. Так называемое историческое развитие покоится вообще на том, что последующая форма рассматривает предыдущую как ступень к самой себе и всегда понимает ее односторонне, ибо лишь весьма редко и при вполне определенных условиях она бывает способна к самокритике.

В понятие экономических отношений включается и географическая основа, на которой эти отношения возникают и существуют, и перешедшие в действительности от прошлого остатки прежних экономических эпох, которые продолжают сохраняться или по традиции, или в силу инерции, а также, конечно, внешняя среда, окружающая эту общественную форму.

Доказав, что обозначаемые именами животных родовые союзы внутри племени американских индейцев по существу тождественны с genea греков, и gentes римлян; что американская форма – первоначальная, а греко-римская – позднейшая, производная; что вся общественная организация первобытных греков и римлян с ее родом, фратрией и племенем находит точную параллель в организации американско-индейской; что род является учреждением, общим для всех варваров вплоть до их перехода к цивилизации и даже еще позднее (насколько простираются до сих пор наши сведения), – доказав все это, Морган одним ударом объяснил труднейшие места древнейшей греческой и римской истории и одновременно с этим дал нам неожиданные разъяснения по поводу основных черт общественного устройства первобытного времени – до появления государства.

В качестве классического образца этого первобытного рода Морган берет род ирокезов, в частности племени сенека… В каждом роде существуют следующие обычаи… Никто из членов рода не может брать жену внутри рода. Таково основное правило рода, та связь, которая его скрепляет; это отрицательное выражение того весьма положительного кровного родства, в силу которого объединяемые им индивидуумы становятся родом.

Род может усыновлять посторонних и этим принимать их в состав своего племени. Военнопленные, которых не убивали, становились таким образом, в силу усыновления родом, членами племени сенека и приобретали тем самым все родовые и племенные права. Усыновление происходило по предложению отдельных членов рода, мужчин, которые принимали чужака, как брата или сестру, и женщин, принимавших его в качестве своего ребенка; для утверждения такого усыновления необходимо было торжественное принятие в род. Часто отдельные, в силу исключительных условий ослабевшие роды заново усиливались путем массового усыновления из другого рода, с согласия последнего.

У очень многих индейских племен, насчитывающих более пяти или шести родов, мы встречаем соединение в особую группу каждых трех, четырех и более родов; Морган называет такое соединение фратрией (братством), точно переводя индейское название соответственно его греческому подобию. Так, у племени сенека существуют две фратрии; первая включает в себе роды 1 – 4, вторая – роды 5 – 8. Более близкое ознакомление обнаруживает, что эти фратрии большей частью представляют собою первоначальные роды, на которые сперва распадалось племя, ибо при запрещении браков внутри рода каждое племя по необходимости должно было охватывать по крайней мере два рода, чтобы самостоятельно существовать. По мере размножения племени, каждый род, в свою очередь, распадался на два или более родов, которые теперь становились самостоятельными, тогда как первоначальный род, включающий в себя все филиальные роды, продолжает существовать как фратрия. У племени сенека и у большинства других индейцев роды одной фратрии признаются братскими родами, тогда как роды разных фратрий считаются друг для друга двоюродными – обозначения, имеющие в американской системе родства, как мы видели, весьма реальное и выразительное значение. Первоначально ни один сенека не мог жениться также внутри своей фратрии, но этот обычай уже давно исчез и ограничивается только родом. Согласно существующей у племени сенека традиции, первоначальными родами, от которых произошли другие, были роды «медведь» и «олень». После того, как укоренилось это новое установление, оно видоизменялось в зависимости от потребности; если вымирали роды одной фратрии, то нередко, для пополнения убыли, в нее переносились целые роды из других фратрий. Поэтому мы видим у различных племен, что роды, носящие одинаковые названия, различно группируются в фратрии.

Как несколько родов образуют фратрию, так несколько фратрий в классической форме родовой организации образуют племя; в некоторых случаях у значительно ослабленных племен не хватает звена, фратрии. Что же отличает отдельное индейское племя в Америке?

1. Своя особая область и особое имя. Каждое племя обладало, кроме места своего действительного поселения, еще значительным пространством для охоты и рыбной ловли. За пределами последнего лежала обширная нейтральная полоса, простиравшаяся вплоть до области ближайшего племени; у племен с родственными языками она была ýже, у племен, чуждых друг другу по языку, шире. Эта полоса аналогична пограничному лесу германцев, пустыне, которую создали вокруг своей области свевы Цезаря, аналогична îsarnholt по-датски jarnved, limes Danicus) между датчанами и германцами, саксонскому лесу и branibor (по-славянски «защитный лес»), от которого Бранденбург получил свое название, между германцами и славянами. Очерченная, таким образом, не совсем определенными границами область составляла общинную землю племени, признавалась таковою соседними племенами, им самим защищалась от посягательств. Неопределенность границ большей частью оказывалась практически неудобной лишь тогда, когда население значительно увеличивалось. Название племени, по-видимому, в большинстве случаев скорее возникало случайно, чем сознательно выбиралось; с течением времени часто случалось, что соседние племена обозначали племя не им самим употребляемым названием, а другим, подобно тому как немцы свое первое историческое общее название «германцы» получили от кельтов.