Линия аллигатора - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 35

«И зачем только они начали эту стрельбу», – с досадой подумал полковник о своих помощниках. Все произошло так быстро, что он не успел их остановить. Хотя его сотрудники знали, что стрелять нужно лишь в крайнем случае. Но после того как бандит выстрелил в самого полковника, оба сотрудника ФСБ справедливо решили, что ждать дальше не стоит. И чисто рефлекторно открыли огонь на поражение.

Он еще раз посмотрел на сидевшего перед ним бандита. Этот уже ничего не скажет. Перед смертью не захочет говорить. Сверху слышался громкий вой Хорьковой. Самойлов сделал последнюю попытку.

– Мне нужно знать, кто давал приказ? Ты меня слышишь?

Раненый закрыл глаза. Двое сотрудников наверху успокаивали разъяренную Хорькову. Третий стоял рядом с убитым, лежавшим на лестничной площадке.

– Здесь удостоверение сотрудника милиции, – сказал он удивленно. Самойлов сделал несколько шагов вниз по лестнице, на ходу бросив водителю:

– Леня, возьми чемоданчик.

Он уже почти дошел до нижней площадки, как вдруг почувствовал сильный удар в спину. Он еще подумал: «Кто это мог так пошутить?» Но ноги уже не держали. Успев обернуться, он упал рядом с убитым, еще услышав, как кричит его водитель.

Это стрелял Равиль Карамов. Пользуясь общей суматохой, он незаметно достал оружие и последним отчаянным усилием нажал на курок. Это было последнее, что он сумел сделать. Больше сил не осталось даже на то, чтобы застрелиться, и он опустил оружие. Стоявший внизу сотрудник ФСБ вытащил свой пистолет и, сделав несколько шагов вверх, хладнокровно выстрелил в голову бандита. Тот дернулся и замер.

– Нет, – простонал Самойлов, – нельзя его убивать.

Он не чувствовал своего тела, и это было самое обидное, что могло с ним случиться за такую длинную сегодняшнюю ночь.

Глава 27

Рано утром, не дожидаясь, пока проснется Сигрид, Дронго оставил на столе записку с просьбой никуда не уходить, потом предусмотрительно запер дверь на ключ и спустился вниз. Сегодняшний день должен был стать решающим и последним в их розыске.

Он предусмотрительно позвонил в номер отеля «Балчуг», где остановился сенатор Роудс, чтобы проверить, как быстро забрали его в американское посольство. Телефон не отвечал, и это его приятно обрадовало. Очевидно, работавшие в Москве сотрудники посольства в полной мере представляли степень опасности для жизни высокопоставленного визитера. Американцы вообще редко недооценивали реальную степень угрозы, это он хорошо знал по предыдущим контактам с представителями их страны. К тому же в Москве они были напуганы всевластием мафиозных структур и не могли недооценивать ту опасность, которая грозит жизни сенатора Роудса.

Убедившись, что с сенатором все в порядке, он поехал в институт, где работал профессор Бескудников. На этот раз он не стал заходить в приемную, где его уже знали. Сначала прошел в отдел кадров и на хорошем русском языке, уже не притворяясь иностранным журналистом, попросил указать, где работает эксперт Полеванов.

– Он так рано утром на работу не приходит, – засмеялась девушка, к которой он обратился с просьбой.

– Нет, – возразила другая, – сегодня он приедет рано. Ты ведь знаешь, как он любит выезжать на место происшествия. Он у нас специалист по авариям. Сегодня как раз его смена.

– Когда он будет в институте? – улыбнулся девушкам Дронго, хотя улыбки после случившегося сегодня ночью давались с большим трудом.

– Минут через тридцать-сорок. Но недолго, – предупредила его первая девушка, – почти сразу уедет. Он даже не отмечается в журнале, когда бывает.

– А где находится его кабинет?

– В левом крыле. Вы, наверное, по вопросам экспертизы? В таком случае он принимает в любое время.

– Нет, – ответил Дронго, – мне он нужен совсем по другому вопросу. Скажите, пожалуйста, он не родственник профессора Бескудникова?

Девушки засмеялись. Потом одна из них спросила:

– А зачем вам это нужно?

– Нужен сам профессор Бескудников, – пояснил Дронго – а мне говорили, что Полеванов его родственник.

– Лучше не ходите к Полеванову, – посоветовала девушка. – Профессор вчера выгнал его с кафедры при всех сотрудниках. Кричал, что тот его опозорил. Но вообще-то он действительно его родственник, самый близкий. Никита женат на дочери Ильи Сергеевича. Хотя что она в нем нашла, я не понимаю.

– Спасибо, – поблагодарил Дронго. Теперь все вставало на свои места. Оставалось узнать некоторые детали. Он решил рискнуть и прошел к приемной профессора, где сидела уже знакомая ему женщина.

– Здравствуйте.

Увидев его, она слегка нахмурилась:

– Профессор же сказал вам, чтобы вы больше сюда не приходили. Он не любит журналистов.

– Я не журналист, – убедительно сказал Дронго, – Наталья Георгиевна, я сотрудник ФСБ и веду важное расследование.

Женщина онемела от неожиданности. Но поверила сразу, так как в прошлый раз этот гость говорил на ломаном русском языке, а теперь шпарил лучше нее.

– Мне нужна ваша помощь, – продолжал Дронго, – я должен задать вам всего два вопроса.

Она кивнула в знак согласия. Потом, быстро спохватившись, сказала:

– Профессор честный человек.

– Я в этом не сомневаюсь, – улыбнулся Дронго. – Вчера он кричал на своего зятя. Вы не знаете почему?

Она махнула рукой.

– Это их семейное дело. Просто Никита часто замещал Илью Сергеевича, подготавливая вместо него акты экспертизы, а профессору это не нравится. Он даже после вашего визита проверил все копии актов своего зятя. Хотя Никите это тоже нужно. Он ведь докторскую готовит. Но их скандал не имеет отношения к вашей работе.

– Конечно, – согласился Дронго, – скажите, а погибший Коротков дружил с Полевановым?

– Да, они дружили. А почему вы спрашиваете?

– Просто мы снова проверяем, как погиб Коротков. Поэтому я хотел бы поговорить с его друзьями. Всего хорошего, Наталья Георгиевна, вы мне очень помогли.

– Пожалуйста, – кивнула на прощание так ничего и не понявшая женщина.

Теперь ему нужен был только Никита Полеванов. Он прошел в левое крыло и сел у кабинета эксперта, намереваясь дождаться зятя Бескудникова.

Молодой самоуверенный человек в темном строгом костюме и красивом галстуке с большим «дипломатом» в руках появился около десяти часов утра. Не обращая внимания на Дронго, он открыл свой кабинет, снисходительно кивнул проходившему мимо пожилому врачу и, наконец удостоив вниманием Дронго, спросил:

– Вы ко мне?

– Да, – кивнул Дронго, – я хотел бы с вами поговорить.

Он уже знал, что именно будет говорить. Поэтому, войдя в кабинет Никиты Полеванова, плотно закрыл дверь. Хозяин кабинета сел за свой стол, положил «дипломат» рядом с собой и начал что-то писать. Потом, не поднимая головы, спросил:

– Что вам нужно?

– Я насчет одной аварии, – торопливо начал говорить Дронго, – мне сказали, что нужно подойти именно к вам. Вы можете помочь?

– Какой аварии? – Полеванов поднял голову. – Кто вам сказал?

– У меня родственник попал в аварию, – с большим кавказским акцентом говорил Дронго, – вы ведь понимаете, это такое дело. Мне говорят, все от экспертов зависит. Он выпил немного, а теперь в деле будет акт, что он был пьяный. Можно ведь и по-другому посмотреть.

– Поменять акт экспертизы? – понял Полеванов, усмехаясь. – Это очень трудное дело. Лучше бы вы сразу приехали ко мне, когда ваш друг сделал аварию. А сейчас поменять акт практически, пожалуй, и невозможно.

– Я с прокуратурой договорился, со следователями, – сказал Дронго, – они возражать не будут. Главное, говорят, чтобы акт экспертизы был нормальный.

– Это трудно, – снова покачал головой Полеванов, – очень трудно. Там ведь их эксперт был.

– Следователь может поменять акт, если вы дадите новый документ, – убедительным голосом сказал Дронго, – я вас очень прошу, помогите моему родственнику. Я согласен заплатить любую сумму.

Полеванов опять склонился над столом и начал что-то писать. Потом, не поднимая головы, спросил: