Создатели небес - Герберт Фрэнк Патрик. Страница 18

«Когда она подойдет к двери, я встану и помогу ей нести ее вещи… нет! Черт побери, мне следовало бы сейчас отправиться в дом. Хотя, надеюсь, она сможет действительно справиться с ним.

Справиться с ним!

Что же это за пара? Почему она вышла замуж за него?»

Фурлоу покачал головой и стал смотреть в другую сторону. Казалось, ночной мрак еще более сгустился за пределами уличных фонарей, и он слегка изменил фокус своих поляризованных линз.

«Почему она так долго задерживается там?»

Неожиданно он подумал о том висевшем в воздухе аппарате, который видел над рощицей. «Должно же быть какое-то логическое объяснение, – подумал он.

– Возможно, если бы я позвонил в ВВС… не называя своего имени… Кто-то бы точно дал простое логическое объяснение.

Но что, если бы у них такого объяснения не нашлось?

Господи! Что, если бы оказалось, что это действительно была летающая тарелка?»

Фурлоу хотел было взглянуть на свои наручные часы, однако вспомнил, что они разбиты. «Проклятье, почему она так долго задерживается!»

Подобно поезду, сворачивающему на запасной путь, в его сознании возник образ отца Рут, его пристальный взгляд. «Позаботься о Рут!»

И та штуковина, парившая у окна Джо. Что же это было?

Фурлоу снял очки, протер их носовым платком, потом снова нацепил на нос. Он вспомнил встречу с Джо Мерфи в апреле, вскоре после того как Джо поднял ложную пожарную тревогу. Каким потрясением для него было столкнуться лицом к лицу с отцом Рут для освидетельствования в грязной маленькой комнатке, расположенной над кабинетом шерифа. И еще большим потрясением стали для него результаты тестов. Сухой, канцелярский язык в заключении не мог хотя бы частично передать, насколько велико было его потрясение.

«Я нахожу, что у обследованного отсутствует внутренний стержень, позволяющий человеку контролировать свои чувства. Это в сочетании с таким опасным фактором, как мания преследования, свидетельством чего и явилась ложная пожарная тревога, следует рассматривать, как предупреждение о возможности новой, более ужасной трагедии – для подобного заключения общее психическое состояние этого человека содержит все элементы».

Официальный язык заключения и стандартные медицинские термины – Фурлоу понимал, как неадекватно передают они его беспокойство, поэтому дополнил его устным докладом:

«Этот человек опасен. Он определенно страдает паранойей в тяжелой форме и в любой момент может сорваться. Он способен на насилие».

Недоверие к его словам испугало его.

– Конечно, это всего лишь экспрессивная выходка. Джо Мерфи! Дьявольщина, он ведь здесь пользуется влиянием, Энди. Ну… может ты порекомендуешь что-нибудь, например психоанализ?

– Он ничего этого не хочет… и я сомневаюсь, что это пошло бы ему на пользу.

– Ладно, что ты хочешь от нас? Неужели ты ничего не можешь нам посоветовать?

– Может, нам удастся сводить его в церковь. Я позвоню отцу Жилю из Епископального прихода и узнаю…

– В церковь?

Фурлоу вспомнил, как разочарованно пожал он плечами и произнес:

– Я, наверное, могу показаться вам странным, предлагая это, но религия часто может помочь там, где психология уже бессильна.

Фурлоу вздохнул. Отец Жиль, конечно, не добился успеха.

«Проклятье! Что задерживает Рут в этом доме?»

Фурлоу потянулся к дверце машины, однако решил подождать еще несколько минут. В доме по-прежнему было тихо. Наверное, она сейчас укладывает вещи в чемоданы.

«Рут… Рут… Рут…»

Он вспомнил, что она с большим вниманием отнеслась к его заключению об отце, чем официальные власти. Но она имела некоторую подготовку в области психиатрии, и она уже некоторое время подозревала, что ее отец не совсем нормален. Фурлоу припомнил, что сразу же после консультации он заехал в госпиталь за Рут. Тогда она выглядела испуганной, погруженной в свои мысли, когда они сидели в почти пустом кафе. Они заказали по чашечке кофе и сели за угловой столик. Он припомнил запах подгоревшей еды, которым было заполнено это заведение, грязный пол, сделанный под мрамор пластиковый верх столика с пятнами засохшего кофе.

С громким стуком она поставила чашку на стол. Несколько секунд он сидел молча, понимая, что ей нужно прийти в себя после всего, что он ей рассказал.

Наконец она кивнула и произнесла:

– Я знала это… догадывалась.

– Рут, я сделаю все, что только в моих силах…

– Нет, – остановила она его и заправила выбившуюся прядь рыжих волос под шапочку. – Ему позволили позвонить мне из тюрьмы… как раз перед твоим приходом. Он был в ярости на тебя. Он не понял ничего из того, что ты ему говорил.

«Наверное, они передали ему мое заключение», – подумал Фурлоу.

– Ну, конечно, он в ярости. Теперь он знает, что ему не удастся выдавать себя за нормального человека, – заметил Фурлоу.

– Энди… ты уверен?

Она коснулась его руки. Он взял ее вспотевшую руку с некоторым смущением – этот жест нес в себе странное чувство интимности.

– Ты уверен, – вздохнула она. – Я видела, как все это начиналось. – Она снова вздохнула. – Я не рассказывала тебе о Рождестве.

– Рождестве?

– Канун Рождества. Мой… Я вернулась домой из госпиталя. Помнишь, у меня тогда было вечернее дежурство? Он расхаживал по комнате, разговаривая сам с собой… он говорил ужасные вещи о матери. Я слышала, что она наверху в своей комнате… плачет. Я… Мне кажется, я стала орать на него, называть лжецом.

Она дважды быстро вздохнула.

– Он… ударил меня, толкнул на рождественскую елку… я свалила ее…

– Рут прикрыла глаза руками. – Он никогда раньше не бил меня… всегда говорил, что не верит в пользу тумаков, хотя его часто били в детстве.

– Почему ты не рассказала мне об этом? – спросил Фурлоу.

– Мы были… Я… я стыдилась… Я думала, что если… – Она пожала плечами. – Я пошла в госпиталь и встретилась с доктором Уили, однако он сказал… у женатых людей часто бывают конфликты…

– Очень похоже на него. А твоя мать что, не знала, что он бил тебя?

– Она слышала, как он, разъяренный, хлопнул изо всех сил дверью. Его не было всю ночь. И это в Рождественскую ночь! Она… слышала шум, спустилась и помогла мне навести порядок.

– Жаль, что я не знал этого, когда говорил с…

– А была бы от этого польза? Все защищают его, даже мать. Ты знаешь, что она сказала, когда помогала мне убирать тогда? «Твой отец очень больной человек, Руги». Она защищала его!

– Но учитывая, сколько времени она его знает, наверное…

– Она не имела в виду психическое расстройство. Доктор Френч полагает, что у него прогрессирующий склероз, однако отец не соглашается лечь в госпиталь на полное обследование. Она знает об этом, и именно это она и имела в виду. Только это!

– Рут… – Он несколько секунд размышлял над только что услышанными словами. – Рут, тяжелые заболевания подобного рода, например склероз Менкеберга, часто сопровождаются искажением личности. Разве ты не знала этого?

– Я… он не хотел обследоваться в госпитале или еще что-нибудь. Я поговорила с доктором Френчем… Уили. Он не мог вообще ничем помочь. Я предупредила мать о насилии и…

– Наверное, если бы она…

– Они были женаты уже двадцать семь лет. Я не могла убедить ее, что он действительно способен причинить ей вред.

– Но ведь он ударил тебя, бросил тебя на пол.

– Она сказала, что я спровоцировала его.

Воспоминания, воспоминания… Маленький грязный уголок кафе в госпитале. Сейчас он столь отчетливо представлял его в уме, как видит сейчас перед собой эту темную улицу, где Рут жила с Невом. Предупреждение относительно Джо Мерфи было вполне ясно выражено, однако мир еще не был готов понять и защитить себя от собственного безумия.

И снова он посмотрел на молчаливый дом, сверкающий огнями сквозь пелену дождя. И пока он смотрел, какая-то женщина в блестящем дождевике появилась между домом Рут и соседним, слева. На несколько секунд ему показалось, что это Рут, и он уже наполовину выбрался из машины, когда она оказалась в свете уличного фонаря, и он увидел, что это – пожилая женщина в плаще, накинутом поверх пижамы. На ней были комнатные туфли, которые шлепали по мокрой траве газона.