Учение логики о доказательстве и опровержении - Асмус Валентин Фердинандович. Страница 18
Общее латинское название всех видов ошибок чересчур поспешного вывода — saltus in concludendo («прыжок в заключении»).
Так называется ошибка, при которой в умозаключении, образующем демонстрацию доказательства, нет посредствующего понятия, так как термин, выражающий это понятие, в одной из посылок относится к одному предмету, имеет одно значение, а в другой — относится к другому предмету п имеет другое значение. Это значит, другими словами, что в умозаключении произошло «учетверение терминов» (quaternio terminorum): вместо трёх терминов (большего, меньшего и среднего) их оказалось четыре. Так как терминов четыре и так как среди них нет термина, который играл бы роль термина, посредствующего между большим и меньшим терминами, то не видная сама по себе связь между предметом большего и предметом меньшего термина, связь, которая должна была быть выяснена из отношения каждого из них к предмету среднего термина, так и остаётся невыясненной, а потому и заключение оказывается логически неоправданным.
Ошибка учетверения терминов выступает в двоякой форме. Первая из них есть ошибка неправильного словесного выражения мысли (fallacia secundum dictionem), вторая — ошибка самого мышления, не зависящая от словесного выражения мыслей (fallacia extra dictionem). Каждая из этих ошибок в свою очередь имеет разновидности, обусловленные различными способами происхождения ошибочного умозаключения.
Так называется ошибка, связанная со смешением различных значений одного и того же слова. Дело в том, что в каждом высокоразвитом и богатом языке имеется множество омонимов, т. е. одинаковых звуковых сочетаний, обозначающих не совсем одинаковые, а иногда и вовсе различные предметы.
Для доказательства не представляют никакой опасности те омонимы, значения которых явно отличаются друг от друга, относятся к предметам или явлениям, совершенно различным. Например, термин «склонение» имеет три значения: 1) грамматическое (изменение флексий имён по падежам), 2) физическое (отклонение магнитной стрелки компаса в зависимости от близости к магнитному полюсу), 3) астрономическое (угловое расстояние светила от небесного экватора). Так как все эти значения слишком различны и относятся к совершенно различным областям реальности и познания, то смешение или отождествление их, конечно, невероятно.
Но есть омонимы, у которых значения хотя и различны, хотя и относятся к различным предметам или явлениям, однако относятся к предметам и явлениям той же самой или близких областей. В этих случаях опасность смешения и учетверения терминов, прикрываемого однозвучностью словесного выражения, безусловно существует.
Яркий пример учетверения терминов, основанного на омонимии, представляет собой ошибка Плеханова в его рассуждениях о национализации помещичьих земель. На объединительном съезде РСДРП в 1906 г. между Плехановым и Лениным шёл спор по вопросу о национализации земли. Возражая против требования большевиков о национализации помещичьих земель, Плеханов выдвинул следующий довод. Национализация земли, считал он, была экономической основой московской Руси допетровской эпохи. Революция 1905 года, как и всякая другая революция, не содержит в себе гарантий от реставрации (т. е. от восстановления старого, дореволюционного порядка). Поэтому в интересах избежания реставрации следует особенно остерегаться именно национализации [41].
Из ленинского опровержения этого довода видно, что, с логической точки зрения, ошибкой рассуждения Плеханова является учетверение терминов, использующее омонимию, или смешение двух различных по содержанию исторических понятий в одном и том же слове «национализация».
«Поскольку в московской Руси была (или: если в московской Руси была) национализация земли,— разъяснял Ленин,— постольку экономической основой ее был азиатский способ производства. Между тем, в России со второй половины XIX века укрепился, а в XX веке стал уже безусловно преобладающим капиталистический способ производства. Что же остается,— спрашивает Ленин,— от довода Плеханова? Национализацию, основанную на азиатском способе производства, он смешал с национализацией, основанной на капиталистическом способе производства. Из-за тождества слов он просмотрел коренное различие экономических, именно производственных, отношений» [42]. «Но такая логика,— продолжает Ленин,— есть именно софизм, а не логика, или игра в слова, без анализа экономической основы явлений или экономического содержания понятий» [43].
Использование омонимии — излюбленный приём, применяемый реакционными политическими деятелями и дипломатами капиталистического лагеря для доказательства ложных положений. Доказывая тезисы, направленные против подлинного социализма, против подлинной демократии, против подлинной свободы печати, деятели эти основываются на учетверении терминов, на смешении различных понятий, мыслимых посредством таких слов, как «социализм», «демократия», «свобода печати». Когда продажная капиталистическая печать называет политический строй современных США или Англии «демократическим», то слово «демократия» понимается не в смысле демократии для трудящихся масс, угнетаемых капиталом, а в смысле «демократии» для верхушки класса капиталистов. Когда капиталистическая пресса называет режим печати в капиталистических странах режимом «свободы печати», то слова «свобода печати» понимаются не в смысле действительной, фактической свободы печати для трудящихся и эксплуатируемых, а в смысле только формальной (да и то донельзя урезанной) свободы, осуществление которой на деле доступно только для той же верхушки господствующего реакционного класса капиталистов.
Во всех подобных случаях обманное, софистическое доказательство пользуется омонимией, прикрывающей логическую ошибку учетверения терминов.
Для устранения и для разоблачения ошибки учетверения терминов необходимо точное определение всех понятий, входящих в демонстрацию в качестве терминов умозаключений.
Ошибка неправильного словесного выражения мысли может проистекать не только из омонимии, т. е. из двусмысленности слова. Двусмысленным или даже многосмысленным может оказаться также и предложение. В этой связи в демонстрации может возникнуть ошибка, называемая амфиболией. Примером двусмысленного предложения может быть 107-й афоризм древнегреческого философа Гераклита: Κακοί μάρτυρες avipamot3tv οφθαλμοί και ώτα βάρβαρους ψυΧα έΧοντων («плохие свидетели глаза и уши у людей, которые имеют грубые души») [44]. Предложение, посредством которого выражен этот афоризм,— двусмысленно. Его можно понимать, во-первых, в том смысле, что глаза и уши (т. е. ощущения) — плохие свидетели для людей, так как люди имеют грубые души. Основывается возможность такого понимания на том, что придаточное предложение βάρβαρου ψυΧας έΧοντων может быть переведено: «так как они (т. е. люди) имеют грубые души».
Во-вторых, предложение, выражающее 107-й афоризм, можно понимать и в том смысле, что хотя глаза и уши (ощущения) способны давать истину, однако люди, у которых грубые души, превратно толкуют свидетельства внешних чувств. Понимание это основывается на том, что придаточное предложение βάρβαρους ψυΧας εΧοντων может быть переведено: «если они (т. е. люди) имеют грубые души».
Оба толкования афоризма ведут к совершенно различным пониманиям взглядов Гераклита на роль и ценность внешних чувств и ощущений для познания. Первое толкование — «плохие свидетели глаза и уши для людей, так как у них грубые души» — ведёт к взгляду, согласно которому Гераклит будто бы считал показания ощущений ложными. Второе — «плохие свидетели глаза и уши для людей, если у них грубые души» — ведёт ко взгляду, согласно которому Гераклит считал ложными не показания чувств вообще и не ощущения как таковые, но лишь показания чувств тех людей, у которых грубые души.