Мистический Атлас - Печорин Виктор. Страница 7

В этом тексте, по существу, излагается в самом общем виде «технология», и более подробно – конечный результат даосской практики.

Начинается психотехнический опыт с выхода за пределы пpостpанства (Поднебесная), материальности (сущее) и жизни, которые являются тремя различными «измерениями» физического мира. Чжуан-цзы подчеркивает, что выход за пределы этого мира и даже за пределы жизни, не означает смерть, но некое особое состояние «ясности», т.е. непосредственного видения сути вещей. По существу это означает вхождение в духовный мир. Об этом, в частности, свидетельствует выражение «узреть одиноко стоящее» (после чего исчезает различие между прошлым и будущим). Отсутствие времени, совпадение прошлого, настоящего и будущего в вечном «сейчас» – характерный признак иного мира, о котором упоминают все мистики. Другим явным признаком иного мира является отсутствие «смерти и рождения», т.е. несотворённость, вечность, бессмертие.

Войдя в иной мир, адепт находится в состоянии единства с Дао, которое переживается как «покой соприкосновения». И здесь он обнаруживает ещё один признак, подтверждающий слияние с Первопричиной всего: Дао предстает пред ним как некое «творящее поле», в котором любая мысль, выраженная словом, становится бытиём, материализуется, точь-в-точь как описано в начале Евангелия от Иоанна.

Текст выдаёт несомненное знакомство автора с тем, о чём он рассказывает – его описание нематериального мира весьма точно и полностью согласуется с информацией, сообщаемой другими мистиками. К сожалению, Чжуан-цзы не даёт описание техники, которой он обязан своему мистическому опыту. Возможно, он испытал этот опыт спонтанно, без применения специальных методов подготовки.

Зато достаточно подробное изложение даосских методов психопрактики можно обнаружить в двух других древних текстах: «Десять вопросов» («Ши вэнь») и «Речи о высшем Дао-Пyти Поднебесной» («Тянь ся чжи дао тань»).

Основными инструментами достижения цели психопрактики, согласно этим источникам, являются:

соблюдение предписаний;

пищевые ограничения;

овладение техникой дыхания и специальные двигательные упражнения;

овладение специальными сексуальными техниками;

овладение навыками концентрации и медитации;

употребление укрепляющих составов и галлюциногенных веществ.

Обязательным условием допуска к собственно психопрактике даосы считали предварительный этап совершенствования в добродетелях и очищения организма посредством правильного питания. Нужно стремиться к тому, чтобы стать добродетельными и достойными, верными и гуманными, почтительными и искренними. Лживые, недостойные люди не могут быть приняты Дао.

Даосы верили, что совершение добрых дел удлиняет жизнь, совершение же злых дел укорачивает ее, приближает смерть, но понимали они этот тезис слишком буквально (впрочем, как и идею бессмертия). Причиной тому была архаичность даосизма, его близость к «первобытному материализму». Той же причиной объясняется отсутствие чётко сформулированного понятия о Боге – Абсолюте как источнике различения добра и зла, что неизбежно приводит к объявлению «мерой всех вещей» (т.е. критерием добра и зла) самого человека. В первобытном обществе основным инструментом регулирования общественных отношений был обычай предков. Он и был использован даосами в качестве критерия различения добрых и злых дел.

Основными добродетелями в древнекитайской системе ценностей считались: почтение к предкам, сыновняя почтительность, верность и послушание по отношению к старшим и к начальникам, участие в общественных работах и т. п. Оценку степени добродетельности простых общинников выносила община (на основании обычая), а стоявшие над общиной чиновники вынуждены были оценивать свои поступки самостоятельно (сообразуясь с тем же обычаем или мнением вышестоящих начальников). Во всех случаях критерий оценки добрых и злых поступков оказывался лежащим в пределах человеческого разумения, был зависимым от человека и относительным, что следует признать недостатком даосизма, являющимся следствием отсутствия в этом учении абсолютной системы ценностей и развитого понятия о трансцендентном Абсолюте. Этот недостаток стал причиной неизбежного формализма, обесценивающего и доводящего до абсурда даосское учение о добродетели.

Так, для учета добрых и злых дел появились специальные таблицы гунгогэ, которые вели многие китайские чиновники. Были установлены количественные показатели добродетельности в зависимости от совершенных человеком добрых дел. Древний текст «Баопу-цзы» (IV в.) гласит, что желающий достичь положения бессмертного на земле (ди сянь) должен совершить 300 добрых дел, а желающий стать бессмертным на небе (тянь сянь) должен совершить 1200 добрых дел. Если при этом он совершит 1199 добрых дел, а затем одно дурное, все добрые дела аннулируются, и надлежит заново приступать к совершению положенного числа добрых дел.

В даосизме возникла своеобразная система запретов и предписаний, весьма напоминающая «десять заповедей» религии Моисея. Она состояла из пяти запретов:

1. не убивать,

2. не пить вина,

3. не лгать,

4. не красть,

5. не прелюбодействовать,

а так же из десяти добрых деяний:

1. почитать родителей,

2. соблюдать верность господину и наставнику,

3. сострадать всем тварям,

4. помогать страждущим даже во вред себе,

5. освобождать на волю животных и птиц,

6. возводить мосты,

7. сажать деревья,

8. строить жилища,

9. строить колодцы у дорог,

10. наставлять неразумных людей.

Эти заповеди представляли собой как бы базовый уровень добродетельности и были адресованы обычным людям, а не только даосам, ищущим бессмертия. Соблюдение этих заповедей само по себе ещё не гарантировало бессмертия, но было необходимым условием его достижения.

После того, как совершенствование в добродетели (оцениваемое по формальным признакам) и очищение организма (оцениваемое по физиологическим признакам) будет завершено, даос может начинать собственно психопрактику.

Правда, и тут мы вынуждены считаться с атавизмами первобытного сознания, в том числе с представлением о бессмертии не как о вечности духа, но как о предотвращении умирания тела, т.е. о телесном бессмертии, что, как мы понимаем, невозможно. Именно на достижение этой нереальной цели, подменившей истинную цель слияния с Абсолютом, ориентируется в своей практике даосизм, чем объясняются некоторые странные и нецелесообразные его рекомендации и методы.

В даосском учении противопоставление смертного тела вечному духу выразлось в попытке преодолеть телесную смерть за счёт причастности к Дао как животвоpящему началу, даpyющему бессмеpтнyю жизнь (юн шэн, шоy y цюн) своему адептy.

Даосы считали смерть явлением противоестественным, противоречащим Закону Дао. По их представлениям, смерть вызывают так называемые «три трупа» или «три червя», которые поселяются в теле человека ещё до его рождения. Живут они в «киноварных полях» (дань тянь). «Старый синий червь» живет во «дворце нирваны» в голове; «белая барышня» – в «пурпурном дворце» в груди; «кровавый труп» – в нижнем «поле киновари». Эти «черви» пытаются сократить жизнь человека, который их приютил, причиняя вред «полям киновари» и стремясь покинуть тело человека, так как чем раньше умрет их хозяин, тем раньше они освободятся, станут «призраками» и выйдут на волю.

Поэтому даосские наставления рекомендуют как можно скорее избавиться от этих «червей», истощить их воздержанием от мясной пищи и злаков, что является основой диетических предписаний и режимов. Одним из элементарных требований, предъявляемых к монаху, совершенствующемуся на пути к конечной цели, было соблюдение пищевых запретов и ограничений. Известна методика, по которой на первом этапе следовало отказаться от употребления мяса, затем постепенно уменьшать количество употребляемой пищи и, в конце концов, удовлетворяться в качестве пищи лишь собственной слюной.