Французская демократия - Прудон Пьер Жозеф. Страница 57

На этотъ вопросъ я даю, не колеблясь, самый утвердительный отвѣтъ, такой отвѣтъ, который, какъ сейчасъ увидимъ, подтверждается очень легко.

Бюджетъ такого государства, какъ Франція, т. е. сильно централизованнаго, осужденнаго на безостановочное развитіе правительственной опеки, подъ страхомъ быстраго и неизбѣжнаго разложенія, бюджетъ такого государства, которое хочетъ браться за все, вездѣ имѣть вліяніе, вездѣ распоряжаться, не можетъ сокращаться, потому что:

1) въ государствѣ, устроенномъ такимъ образомъ, статья непредвидѣнныхъ расходовъ, особенно по дѣламъ внѣшней политики, всегда громадна, и къ обыкновенному бюджету безпрестанно прибавляется бюджетъ чрезвычайный;

2) централизація, давящая и неизбѣжно всепоглощающая, постоянно расширяетъ права Государства въ ущербъ личной, корпоративной, общинной и соціальной иниціативѣ;

3) для удовлетворенія этой двойной потребности, Государство вынуждено обременять все болѣе и болѣе податное сословіе рабочихъ, отчего и происходитъ развитіе дармоѣдства, сокращеніе полезнаго труда, словомъ, возростающая непропорціональность между народнымъ производствомъ и государственными расходами.

Разсмотримъ нѣкоторыя статьи бюджета.

I. Жалованье, пенсіи. Непремѣнное выраженіе монархической системы составляютъ ближайшія къ трону лица, во всемъ ихъ ложномъ блескѣ и величіи. Вотъ почему часть бюджета, которая идетъ на нихъ, совсѣмъ неумѣстная въ соціальной демократіи, остается неприкосновенною въ великой имперіи и представляетъ расходъ почти священный. Какой депутатъ осмѣлится посягнуть на него?

Присяжный, централизаторъ, врагъ сепаратизма, умѣющій ладить съ властями, gentleman вполнѣ, по самому своему положенію, по присягѣ, изъ приличія онъ откажется отъ идеи взаимности, федераціи, уравненія. Если бы онъ даже и вѣровалъ въ эту идею, то не посмѣетъ заявить ее не только дѣломъ, но и словомъ. Это было бы безтактно, грубо, неполитично. Преобразовать общественную службу, разбить эту величественную государственную машину, – сохрани Богъ! Развѣ такой приличный, такой благонамѣренный человѣкъ и съ такимъ умомъ возмется за подобное дѣло? Нѣтъ, онъ слишкомъ патріотиченъ, слишкомъ благоразуменъ для этого. Развѣ онъ не знаетъ, что можетъ вызвать смѣлое слово праведнаго отрицанія! Развѣ онъ не знаетъ, что всѣ статьи расходовъ такъ же солидарны между собой, какъ всѣ разряды государственной службы; что нельзя касаться одной статьи, не трогая другой, и что, сокращая сумму расходовъ съ 20, 18, 17 на 10, на 7 или на 5 процентовъ годового прихода страны, онъ убилъ бы всю систему государственной экономіи! Въ виду такого переворота, у него замираетъ духъ, трясутся ноги; онъ сознаетъ, что между этою чудовищною іерархіей, этимъ обществомъ откормленныхъ тунеядцевъ, этимъ правительствомъ, которое ихъ защищаетъ, этимъ бюджетомъ, который служитъ выраженіемъ всей системы, – между всѣмъ этимъ и имъ самимъ, депутатомъ, существуетъ какой‑то мистическій договоръ, который побуждаетъ его видѣть утопію въ каждой истинной реформѣ; онъ не посмѣетъ нарушить этого тайнаго договора, хотя и не присягалъ ему, какъ присягалъ императору.

Служба депутата, напримѣръ, переводится на языкъ бюджета вознагражденіемъ въ 2,500 фр. въ мѣсяцъ, т. е. въ 15,000 фр. за шесть мѣсяцевъ. Это вознагражденіе еще не единственная выгода, которую извлекаетъ изъ своего положенія каждый депутатъ вообще, а депутатъ Оппозиціи въ особенности. Прежде всего, онъ пріобрѣтаетъ репутацію великаго гражданина, съ ногъ до головы вооруженнаго на защиту общественнаго права, благосостоянія и свободы. Если онъ адвокатъ, – краснобайство его въ Палатѣ даетъ ему многочисленную практику; если онъ писатель, профессоръ или романистъ, – за него чуть не дерутся журналисты и издатели. Такимъ образомъ, настоящій представитель демократіи, который рѣшился бы произнести въ Собраніи рѣчь, въ родѣ вышеприведенной, и отказался бы затѣмъ вотировать бюджетъ, долженъ былъ бы не только неизбѣжно выйдти въ отставку, но, вмѣстѣ съ тѣмъ, и отказаться отъ всѣхъ выгодъ своего депутатскаго званія. Но этого именно и не сдѣлаетъ никогда членъ законодательной Оппозиціи, вовсе не по жадности, можетъ быть, a вслѣдствіе практическаго взгляда на свое положеніе и на тѣ приличія и обязанности, которыя оно налагаетъ на него. Убѣжденный въ пользѣ своего дѣла, онъ сомнѣвается во всемъ, и въ людяхъ, и въ вещахъ, и не вѣритъ въ настоятельность и значеніе реформъ, не вѣритъ ничему и сомнѣвается во всемъ, благодаря опытности, пріобрѣтенной въ парламентѣ и при дворѣ. И рѣшится ли такой человѣкъ бросить государственное судно на волю вѣтровъ и волнъ? Оставитъ ли онъ правительство безъ надзора, а народную идею безъ выраженія? Нѣтъ, нѣтъ, онъ не покинетъ своего поста… потому что присягалъ на вѣрность депутатскому жалованью, виноватъ, я хотѣлъ сказать – на вѣрность императору. Такимъ образомъ, если, въ отношеніи бюджета, всѣ вопросы политическіе и нравственные сводятся на простой разсчетъ прихода и расхода, то очевидно, что матеріальный интересъ, побуждающій депутата присягать императору, уничтожаетъ въ немъ настоящаго представителя демократіи.

Если, по поводу бюджета, я позволилъ себѣ коснуться крайне щекотливаго вопроса о вознагражденіи, то сдѣлалъ это вовсе не съ какимъ нибудь злымъ умысломъ, а просто съ цѣлью опредѣлить исходную точку своихъ доказательствъ. Въ самомъ дѣлѣ: что я предположилъ доказать въ этой главѣ? – то, что всякая реформа бюджета, необходимая для страны и удобоисполнимая въ системѣ взаимности и федераціи, совершенно несовмѣстна съ системой, которой держится Оппозиція. Сейчасъ это будетъ для насъ ясно, какъ дважды два четыре. Если присяжный депутатъ, не смотря на свое званіе члена легальной оппозиціи, дѣйствительно такъ дорожитъ своимъ содержаніемъ, то способенъ ли онъ требовать сокращенія содержанія, которому дано непонятное для меня названіе «liste civile»? Осмѣлится ли онъ предложить хоть какую нибудь сбавку въ этой статьѣ? Это было бы своего рода «оскорбленіе величества». Г. Тьеръ, болтающій обо всемъ, несмотря на свою нескромность, не рѣшался никогда говорить объ этомъ. Притомъ, такой откровенности мѣшаетъ и слава великой державы, и обаяніе чуднаго французскаго единства. Величіе власти, врученной государю, не можетъ, конечно, выражаться иначе, какъ роскошью его жизни.

Таже роскошь, тоже великолѣпіе необходимы и принцамъ, и принцессамъ, и сенаторамъ, маршаламъ, монсиньорамъ кардиналамъ, министрамъ и проч. Въ унитарномъ строѣ государства всѣ эти привилегированныя статьи, всѣ издержки на поддержаніе роскоши и блеска вотируются безъ спора и разбора.

И такъ, вотъ цѣлый отдѣлъ бюджета, и одинъ изъ самыхъ значительныхъ, отдѣлъ жалованья, на который запрещается нападать всякому депутату, все равно – остается ли онъ вѣренъ или втайнѣ измѣняетъ своей присягѣ. И все это зависитъ отъ того, что онъ самъ пользуется бюджетомъ, самъ стоитъ въ ряду вельможныхъ государственныхъ людей и потому, разумѣется, не захочетъ потребовать сокращенія liste civile, сокращенія, которое ослабило бы значеніе трона и, вмѣстѣ съ тѣмъ, унизило всѣ положенія. Ничто такъ не отвращаетъ отъ желанія реформъ, какъ пользованіе властью и бюджетомъ. Возможно ли сокращеніе штатовъ офиціальнаго люда? Въ Федеральной Демократіи, конечно, это не встрѣтило бы никакого затрудненія; но при такой чудовищной централизаціи, какъ французская, подобное сокращеніе, разумѣется, неумѣстно.

Швейцарія съ населеніемъ около двухъ съ половиною милліоновъ душъ представляетъ союзъ девятнадцати кантоновъ и шести полу–кантоновъ, всего двадцати пяти государствъ, которыя независимы другъ отъ друга, вполнѣ самодержавны и управляются сами собой, на основаніи конституцій и законовъ, обезпечивающихъ общую безопасность. Надъ этими двадцатью пятью государствами и двадцатью пятью конституціями царитъ федеральное собраніе, органъ федеральнаго договора, избирающее изъ среды себя, для управленія дѣлами республики, нѣчто въ родѣ исполнительной коммиссіи, Президентъ которой, настоящій глава гельветическаго союза, получаетъ всего двѣнадцать тысячь франковъ! Граждане Союза находятъ, что этого жалованья совершенно достаточно для Президента. Разсуждая такимъ образомъ и принимая въ основаніе тотъ разсчетъ, что высшіе государственные чины должны получать вознагражденіе пропорціонально населенію, Франція, населенная въ пятнадцать съ половиной разъ больше Швейцаріи, должна, по настоящему, платить своему президенту не болѣе 186,000 фр. Дерзнутъ ли предложить Законодательному Собранію такой разсчетъ г. Толэнъ, или г. Бланъ, или г. Кутанъ?